А сама Люсинда? Бог мой, да она просто красавица!

Ее как будто подменили!

Именно об этом думал и лорд Меридан, но он не собирался в этом признаваться. А Чарльз продолжая рассуждать вслух:

— Во-первых, она сделала что-то со своей кожей, которая стала удивительно белой! А ее глаза! Потом, она изменила прическу. И вообще, она совершенно неузнаваема! И, черт подери, заполучить Кингсклера!

Только сейчас Чарльз обнаружил, что он говорит сам с собой. Лорд Меридан, с мрачной решимостью направляясь в сторону Беркли-Сквер, ничего не отвечал. Когда они подъехали к дому, он сказал:

— Полагаю, ты не захочешь зайти ко мне. Грум отвезет тебя домой.

Чарльз Холстед, которому больше всего на свете хотелось войти в дом и узнать еще что-нибудь, тем не менее понял, что его присутствие будет нежелательным. Поэтому из чувства такта, а вовсе не потому, что он боялся разозлить своего друга, он неохотно отправился к себе на Керзон-стрит.

Лорд Меридан вошел в дом с хмурым видом, который был слишком хорошо знаком его слугам. Мажордом поклонился ему, но не сделал попытки заговорить, пока к нему не обратились.

— Бренди! — коротко приказал лорд Меридан и, пройдя через вестибюль, вошел в библиотеку и бросился в стоящее у камина кресло.

Он чувствовал, что ему необходимо время, чтобы подумать и осмыслить, что произошло.

Когда лакей принес графин с бренди и поставил его на серебряном подносе рядом с ним, лорд Меридан поднял голову и спросил:

— Ее светлость дома?

— Я не думаю, что она уже вернулась, милорд, — ответил лакей.

— Передайте ей, как только она появится, что я хотел бы поговорить с ней.

— Слушаюсь, милорд.

Лакей удалился, тихо закрыв за собой дверь. Увидев другого лакея, он скорчил гримасу, выразительно показывающую, в каком настроении находится их хозяин. Затем он направился на поиски дворецкого, чтобы сообщить ему о поручении лорда Меридана, которое дворецкий затем передаст другому лакею, тот сообщит его горничной Люсинды, которая, в свою очередь, доведет его до сведения своей молодой госпожи.

На все это ушла масса времени, и пока эта формальная процедура осуществлялась с учетом иерархии среди слуг, Люсинда успела вернуться и подняться в свою комнату.

Она догадалась, что лорд Меридан уже вернулся, и не имела ни малейшего желания встречаться с ним в данную минуту. Пройдя в спальню, она быстро разделась, и к тому моменту, когда послание лорда Меридана наконец дошло до нее, она уже принимала ванну. Спустя десять минут тем же путем ее ответ достиг дворецкого, и тот, войдя в библиотеку, доложил:

— Ее светлость просит засвидетельствовать ее почтение и крайне сожалеет, что не может увидеться с вашей светлостью немедленно, так как она переодевается.

— Очень хорошо, — сказал лорд Меридан. — Принесите мне еще бренди.

Прошел почти час, и лорд Меридан успел отпить изрядное количество из второго графина, когда наконец отворилась дверь и появилась Люсинда. Он взглянул на нее и после довольно продолжительной паузы медленно поднялся.

Она вошла в комнату и улыбнулась ему слегка нерешительно. Первой его мыслью была: «Бог мой, какая восхитительная фигура!», но она быстро сменилась возмущением, что его жена одета подобным образом. Ее платье было из совершенно прозрачной ткани, сквозь которую явственно проступали нежные, округлые формы ее тела — тончайшая талия, маленькая грудь и почти греческие пропорции бедер.

Ее черные волосы были элегантно уложены в высокую прическу, в которой, как и в ушах, сверкали драгоценности из коллекции Мериданов. Этот вечерний туалет дополняло изумительное ожерелье из изумрудов, подчеркивающее необычайную белизну ее кожи, напоминавшую лепестки магнолии. Лорд Меридан неожиданно поймал себя на мысли, что ему хочется дотронуться до нее и убедиться, что ее кожа действительно такая нежная и бархатистая, какой кажется.

Люсинда приблизилась и встала рядом с ним. Он. уже: забыл, насколько она миниатюрна, и, когда она подняла лицо и взглянула на него, поразился, какими огромными казались ее глаза на маленьком округлом личике и насколько яркими стали ее губы — намного ярче, чем тогда, когда он видел ее в последний раз.

Какое-то время они молчали. Потом, как будто эти слова вырвались у него против воли, он сказал:

— Что вы сделали с собой?

— Пока вас не было? — спросила Люсинда, отлично понимая, что он имеет в виду.

— Пока меня не было, — повторил лорд Меридан почти тупо.

— Вы отсутствовали довольно долго, не правда ли? — бесхитростно спросила Люсинда. — Я надеюсь, вы хорошо провели время? Я слышала, что вы отыскали неплохого борца — он действительно подает надежды?

— Кто вам рассказал об этом? — с изумлением спросил лорд Меридан.

— О, я даже и не вспомню точно, — ответила Люсинда. — Кто-то из тех, кто был в Ньюмаркете и смотрел кулачные бои.

— Надеюсь, он оправдает мои затраты на него, — сказал лорд Меридан.

— Надо полагать, вы хорошо в этом разбираетесь, — с легкой ноткой сомнения в голосе произнесла Люсинда.

Лорд Меридан почувствовал, что она сказала это скорее из вежливости, чем считая так на самом деле.

— Черт возьми! — воскликнул он. — Я не желаю говорить о борцах и кулачных боях — я хочу говорить о вас! Где вы были, чем вы занимались, откуда вы взяли эти платья?

— Я их купила, — сладко пропела Люсинда. — Надеюсь, вы не возражаете, что я взяла из сейфа фамильные драгоценности? Ваш секретарь сообщил мне, что ваша матушка оставила их там для всех последующих леди Меридан.

— Я хочу знать больше! — заявил лорд Меридан.

Люсинда взглянула на часы, стоящие на каминной полке.

— Я бы с радостью рассказала вам обо всем, что произошло после вашего отъезда, но я боюсь опоздать к ужину.

— Вы ужинаете не дома? — спросил лорд Меридан.

— Боюсь, что так, — ответила Люсинда. — Я не имела понятия, что вы вернетесь сегодня, в противном случае я бы изменила свои планы.

— Черт побери, вы можете изменить их сейчас! — заявил он почти грубо. — Я пошлю грума с запиской к вашим друзьям, кто бы они ни были. Напишите им правду, что вернулся ваш муж и желает, чтобы вы ужинали с ним.

— Мне очень жаль, но я боюсь, что лицо, пригласившее меня, сочтет это за оскорбление, — ответила Люсинда. — Вам лучше меня известно, как он злится, когда видит за столом пустое место.

— О ком вы говорите? — спросил лорд Меридан, заранее зная ответ.

— Я говорю о его королевском высочестве принце Уэльском, — ответила Люсинда. — Он любезно пригласил меня поужинать сегодня в Кларенс-хаузе.

Если вы найдете время заглянуть туда позже, я думаю, он будет рад вас видеть.

Она направилась к дверям, двигаясь почти с кошачьей грацией в своем мягком зеленом газовом платье.

— Постойте, подождите! — закричал лорд Меридан. — Вы не можете ехать в Кларенс-хауз одна. Надеюсь, вы это понимаете?

— Ну разумеется, — ответила Люсинда. — Мистер Браммель был так любезен, что предложил сопровождать меня. Надо полагать, что он уже ждет меня у дверей в своей карете.

— Мистер Браммель! — воскликнул лорд Меридан. — Красавчик Браммель?

— Ну да, — ответила Люсинда, — он был очень добр и внимателен ко мне. Он даже помог мне выбрать коляску, которую вы сегодня видели. Надеюсь, она вам понравилась.

Лорд Меридан молча уставился на нее. Он собирался было сказать, что эта коляска слишком экстравагантна для дамы ее положения, но, словно почувствовав это, она одарила его лучезарной улыбкой и, помахав ему рукой, скрылась за дверью. Он услышал только легкий стук ее каблучков по мраморному полу.

Подумать только, Красавчик Браммель дожидается ее в карете, чтобы сопровождать на ужин! Лорд Меридан налил себе еще стакан бренди и выпил его залпом, даже не почувствовав вкуса.

В карете Люсинда уселась рядом с мистером Браммелем, и он рассеянно поднес ее руку к губам.

— Мой муж вернулся, — сообщила она. — Я встретила их с полковником Холстедом сегодня вечером в Гайд-парке. Когда они увидели мою коляску, лошадей и Кингсклера, у них просто отвисли челюсти. Чарльз был похож на рыбу, вытащенную из воды!

Красавчик Браммель расхохотался. Давно никто не смешил его так, как эта девочка. У нее была потрясающая способность говорить в той манере, которую он всегда считал исключительно своей привилегией.

Она умудрялась время от времени даже перещеголять его.

— Я видел вас, — сказал он. — Вы смотрелись великолепно. Весь парк только и говорил о вашем выезде.

— Вы были так добры, — сказала Люсинда. — Я никогда бы этого не достигла, если бы не ваши советы и помощь.

— Мои инстинкты не всегда разрушительны, — ответил Красавчик Браммель. — На самом деле я разрушаю только тех, кто этого заслуживает.

— Я всегда считала, что вы самый добрый человек, которого только можно себе представить, — искренне сказала Люсинда.

Красавчик Браммель почувствовал себя немного неловко; он предпочитал, чтобы окружающие думали о нем плохо.

История Люсинды тронула его сердце — если, конечно, таковое у него имелось. Он вспомнил, как сам боролся за признание в свете, когда он был никем и казалось, что все только и пытались подчеркнуть его ничтожность. Ну что ж, он доказал миру, что он не пустое место. И, увидев в Люсинде себя самого, он решил помочь ей.

О Люсинде он узнал от этой старой ведьмы мадам Бертен. Он заехал к ней в магазин с одной светской львицей и рассматривал ленты, которые только что прибыли контрабандой из Франции, когда мадам Бертен пригласила его к себе и рассказала ему о Люсинде. Он не сомневался, что она проделала то же самое с дюжиной хозяек самых знаменитых салонов» потому что в мгновение ока Люсинда оказалась в центре внимания.

Еще не родилась женщина, которая не желала бы оказать покровительство молодой и неопытной девочке, при условии, конечно, что та будет иметь успех.

А в данном случае относительно последнего сомнений не было. Одетая мадам Бертен, обладающая живым умом и неугасимой жаждой приключений, Люсинда привлекла и заинтриговала весь высший свет. Но этого могло бы оказаться недостаточным, если бы не было тайной причины.