В ее глазах по-прежнему светилось понимание.

– Куда ты пошел?

– Единственное место, о котором мог подумать.

Кросс остановился. Зная, что эта часть истории сыграла самую большую роль. Взвесил свои слова.

Он не должен ничего скрывать от Пиппы. Она уже здесь.

– В заведение Найта. Я играл там много дней подряд. Без сна. Переходил от столов к постелям наверху, пытался забыться в игре и женщинах.

Он ненавидел свой рассказ. И того мальчишку.

– Я поклялся не оглядываться назад.

– Орфей, – заметила Пиппа.

Он грустно усмехнулся:

– Ты слишком умна, на свою же беду.

– Помогает то, что я с тобой, – улыбнулась Пиппа.

Кросс так любил эту женщину. Вернее, не стоило так любить эту женщину!

– Орфей наоборот. С земли в ад. Боль и грех, и все пороки на свете. Я недостоин дожить до того, чтобы рассказывать эту историю.

– Но ты жив и рассказываешь.

Кросс кивнул:

– Я жив, а Бейн – нет. Я жив, а Лавиния страдает.

– Но в этом нет твоей вины.

Пиппа снова очутилась в его объятиях и, уткнувшись ему в грудь, повторила:

– Ты не виноват.

Он очень хотел ей верить. Но это неправда.

– Я виноват.

Кросс прижал ее к себе и, уткнувшись в прекрасные шелковистые волосы, сказал:

– Я убил брата. И должен нести этот крест.

Она услышала… и замерла, глядя на него.

И потом его гениальная Пиппа поняла.

– Крест, который ты несешь… именно поэтому ты взял имя Кросс?[2]

– Чтобы помнить, до чего я дошел. Чтобы грехи прошлого всегда преследовали меня. Ненавижу это имя. – Он отпустил ее. – Ты не пробудешь рядом слишком долго, любимая.

Ее прекрасные голубые глаза подернулись дымкой печали. Словно это он ненавидел… ненавидел эту ночь и их отношения, и себя.

Кросс негромко выругался.

– Я не мог их спасти, – признался он и тут же поклялся: – Но, черт возьми, я могу спасти тебя.

Пиппа дернулась:

– Спасти меня?

– Найт знает, кто ты. Он погубит тебя, если я не остановлю его.

– Остановить его? Но как?

Кросс посмотрел ей в глаза, и она все поняла.

И не мог слышать, как она повторяет вопрос:

– Остановить его? Но как?

– Я женюсь на его дочери. Он сохранит твои тайны.

Пиппа оцепенела в его объятиях. Брови сошлись.

– Мне совершенно все равно, если Найт раскроет мои тайны хоть всему свету.

Ну конечно, ей все равно. Но будет не все равно, когда Найт пустит слухи об их отношениях по всему Лондону. Дойдет до Каслтона. Пиппе станет не все равно, когда помолвка окажется разорванной, а ее будущее и будущее сестры – разрушенным. Ей станет не все равно, когда родители не смогут нигде показываться.

– Тебе не должно быть безразлично. Перед тобой целая жизнь. Нужно подумать о родных. Выйти замуж за графа. Я не позволю, чтобы из-за меня ты погубила себя. Достаточно я натворил в жизни.

Пиппа выпрямилась во весь рост, невзирая на то что была полуодета и плохо видела. Конечно, это неважно. Она королева.

– Меня не нужно спасать. Я прекрасно обойдусь без этого. Для порочного человека ты слишком рвешься принять на себя бремя ответственности.

– Ты – моя ответственность.

Неужели она этого не видит?

– Ты стала моей ответственностью в тот момент, когда пришла ко мне.

«Она принадлежала мне с самого начала».

Пиппа прищурилась:

– Я не ищу опекуна.

Раздражение охватило его. Кросс сжал ее плечи.

– У тебя нет выбора. Я много лет расплачивался за свои грехи, пытаясь не навредить близким больше, чем уже навредил. И не позволю, чтобы ты была замешана во все это. Не позволю, чтобы тебя коснулось зло. Черт побери, Пиппа! Я должен сделать это, неужели не видишь?

Последние слова были вызваны отчаянием.

– Не вижу.

В ее голосе тоже звучала паника, судя по тому, как она вцепилась в его руки.

– А как же я? Как насчет моей ответственности? Думаешь, я не чувствую тяжести, оттого что ты женишься на женщине, которой не знаешь, из ложно понятого чувства чести?

– Тут нет ничего ложного. Это все, что я могу тебе дать.

Кросс снова прижал ее к себе. Если бы только он мог держать ее так всегда…

– Неужели не понимаешь, любимая? Моя цель – спасти тебя. Я так старался…

– Для чего?

Он не ответил.

– Джаспер? – позвала Пиппа.

Возможно, это его имя на ее губах заставило его сказать правду. А может… тихий вопрос… или просто ее присутствие.

Но он сказал:

– Для того чтобы расплатиться за грехи. Если бы не я… Бейн был бы жив, а Лавиния здорова.

– Лавиния выбрала свою жизнь. У нее есть муж и дети, – возразила Пиппа.

– Муж задолжал Найту. Дети должны расти в тени своего ничтожного отца. Брак Лавинии – результат опасений моего отца никогда не избавиться от искалеченной дочери.

– Тут нет твоего греха.

– Конечно, есть! – взорвался Кросс, отворачиваясь от нее. – Грех только на мне. Последние шесть лет я старался все исправить, но это мое прошлое. Мое наследие. Я забочусь о девушках «Ангела». По своей воле. Пытаюсь уберечь их от опасности. Если они захотят уйти, выбирают себе другую жизнь, я помогаю им. Помог десяткам девушек. Нашел работу, которую можно выполнять, стоя на ногах, а не лежа на спине. Загородные поместья, где они могут спокойно жить.

Ради сестры, которую он не мог спасти, чью жизнь уничтожил. Ради брата, жизнь которого он отнял так же точно, словно сам разбил чертов экипаж.

– Это не твоя вина, – в который раз повторила Пиппа. – Ты не мог знать.

Кросс сам думал то же самое сто раз. Миллион. Но это его не утешало.

– Будь Бейн графом, у него родились бы наследники. Сыновья. Была бы жизнь, которую он заслуживал.

– Жизнь, которую заслуживаешь и ты.

И Кросс представил себе эту жизнь: маленьких очкастых светловолосых девочек и смеющихся мальчиков, занятых ловлей лягушек в жару девонширского лета. Их мать. Свою жену.

– Тут ты ошибаешься. Я не заслужил этой жизни. Я украл ее у Бейна. Украл у него, лежа в объятиях его любовницы.

Пиппа насторожилась:

– Его любовницы? Поэтому ты так боишься дотронуться до меня? Поцеловать? Поэтому ты не… с другими женщинами.

«Откуда, черт возьми, она это знает?»

Пиппа ответила прежде, чем Кросс успел спросить.

– Дама за карточным столом и мисс Тассер… они обе намекали… что…

«Черт побери».

– Обе.

Это не было вопросом.

Пиппа пригвоздила его к месту понимающим голубым взглядом.

– Это правда?

Кросс мог солгать. Шесть лет он убеждал Лондон, что погряз в разврате. Что женщины играют главную роль в его жизни. Он мог солгать, и Пиппа никогда не узнала бы правды.

Но он не хотел лгать ей. Только не в этом.

– Когда ты в последний раз спал с женщиной?

Кросс молчал. И в самом молчании заключалась правда.

Пиппа продолжала допытываться:

– Когда ты в последний раз спал с женщиной? – Она была шокирована. – С любой женщиной. Но… твоя репутация. Ты легендарный любовник.

Кросс наклонил голову:

– Я же говорил, не стоит верить всему, что слышишь в дамских салонах.

– Прости, но, если я верно запомнила, ты раздел меня, не притронувшись ко мне.

Пиппа, в его кабинете, с ногой, перекинутой через подлокотник кресла. Раскрасневшаяся… Более желанная, чем он готов признать.

– Удача, – обронил Кросс.

– Ты не веришь в удачу.

Она была невероятна. Его вторая половинка.

– Шесть лет не прикасаться к женщинам! – благоговейно ахнула она.

– До сегодняшнего вечера, – добавил Кросс.

– До меня, – добавила она.

Он хотел делить с ней дыхание, касаться ее снова и снова.

– С тобой я не могу сдерживаться.

Губы Пиппы изогнулись в улыбке чисто женского удовлетворения. И плоть Кросса мгновенно затвердела, хотя он поклялся себе, что не возьмет ее. Не потеряется в ней. Даже сейчас, хотя она завладела им. Дюйм за ничтожным дюймом.

– Это твое наказание? Твое покаяние? Целибат?

– Да.

В ее устах это звучало идиотизмом. В присутствии Филиппы Марбери целомудрию нет места. Потому что она создана для него.

Четверти часа в маленькой комнатке «Ангела» оказалось недостаточно.

«Всей жизни будет недостаточно».

– Не могу. Не с тобой, Пиппа. Ты выходишь замуж.

– За другого, – поколебавшись, прошептала она.

Кросс поморщился. Как от боли.

– За другого.

– Как и ты.

– Да…

Его приговор.

Пиппа подняла руку, коснулась мягкой ладонью его щеки, и он не смог устоять. Сжал ее, удерживая на месте. Наслаждаясь.

– Джаспер.

Как он любил звук своего имени на ее устах! Как хотел слышать его снова и снова! До конца жизни. Будь он другим человеком, решил бы рискнуть.

Но он обязан покинуть ее.

Он не имеет права ее коснуться.

– Джаспер, – снова прошептала Пиппа, приподнимаясь на носочки и обнимая его. Прижимаясь своим прекрасным телом к нему. Между его руками и ее мягкой кожей – ничего, кроме клочка ткани.

«Я не должен…»

Кросс рвался к ней всей душой – поскольку слишком долго ждал. Ему хотелось подхватить ее, бросить на кровать и овладеть… только раз.

«Но этого было бы недостаточно».

– Если ты действительно хочешь спасти меня… – прошептала она. Как опасно близко ее губы!

– Хочу. Боже, помоги мне… я не вынесу, если тебе причинят зло.

– Но ты уже ранил меня. И ранишь даже сейчас.

Пиппа говорила тихо и мягко, но так соблазнительно, что он не смог противиться.

Его руки обвили ее талию, наслаждаясь жаром ее тела.

– Скажи, как это остановить, – попросил он, уже зная ответ.

– Хочешь меня?

– Да.

Он хотел ее с момента первой встречи. И даже раньше.

– Я хочу каждый дюйм твоего тела. Хочу твой ум и душу. – Кросс поколебался, прежде чем добавить: – Я никогда не хотел чего-то так сильно, как тебя.