Металлический шепот накручиваемого глушителя режет слух. Я знаю, что буде дальше. Я чувствую вонючий запах триумфа, который расползается от Шэ’ара, словно от скунса. Хотя, зачем же обижать милую зверушку таким мерзким сравнением?

Стоять под прицелом - не слишком приятное удовольствие. Особенно когда понимаешь, что бежать некуда и бежать просто позорно. И правду говорят, что вся жизнь проносится перед глазами: все сделанные ошибки, все несказанные слова, все желания, которых вдруг оказывается так много, что в горле саднит от молчаливого крика. Интересно, что бы сказала Аврора, если бы я предложил завести детей? Если бы у нас родилась девочка, похожая на нее? Почти вижу, как буду носиться с ней и завязывать огромные банты, и драть уши мальчишкам, которые посмеют тронуть мое сокровище хоть пальцем.

Кажется, я и сам не заметил, как повзрослел. И стал сильнее.

И хрена с два я отдам свои мечты просто так.

Это тяжело объяснить словами, но я отклоняюсь в сторону до того, как звучит выстрел. Пуля пролетает в сантиметре от уха, и ее смертельная песня обрывается за моей спиной. Мордоворот ошалело хлопает глазами, потому что не может понять, как могло случиться, что он промахнулся, стреляя почти в упор. Почти жаль, что его последняя осознанная мысль в жизни будет такой бессмысленной.

Я прыгаю на него. Буквально. Отрываюсь от земли, словно тугой мяч и просто падаю сверху, придавливая ногами к земле. Слышу, как под тяжестью моего тела хрустят его ребра, а глаза вылезают из орбит. Я бы с радостью просто вырвал ему трахею, чтобы посмотреть, как его жизнь будет вытекать через дырку в горле. Никогда не замечал за собой такой кровожадности, но теперь упиваюсь силой, которая переполняет мышцы и бьет через край.

Когда второй увалень спешит другу на выручку, я в одно движение хватаю с земли пистолет. Даже целиться не нужно, чтобы попасть. Мы словно одно целое: рука и кусок смертоносного железа. Короткий хлесткий выстрел беззвучно прошибает колено. Амбал воет и заваливается набок, катаясь по земле и скуля.

— Встанешь - убью, - предупреждаю того, кто все еще конвульсивно дергается подо мной.

Для остроты легонько толкаю дулом его между глаз. Здоровенный детина, который без жалости пинал меня, словно использованный гандон, пускает слюни и сопли, и просит его пощадить, потому что у него жена и маленькая дочь. Наверное, я бы пощадил их, если бы вышиб ему мозги, но сегодня на моих руках не будет крови. Я не мясник и не вселенский судья. Да и разговор «по душам» у меня не с ними.

На лице Шэ’ара паника. Он пытается сохранять лицо, но чем ближе я подхожу, тем хуже у него с самообладанием. И я даже понимаю, почему он не пытается спрятаться в машине. Потому что паника сковала по рукам и ногам. Вот он, передо мной, словно груша для битья.

Я улыбаюсь, слизывая с губ собственную кровь. Наверное, совсем ошалевший, раз во взгляде Шэ’ара растекается столько ужаса. Он заполняет всю радужку, до самого зрачка. Хоть снимай кадр для научно-фантастического хоррора.

Кладу ладонь ему на глотку и резко сжимаю. Он хватается за мою руку, пальцы сдирают кожу в бесплодных попытках разжать. Он почти синеет и едва ли может говорить. Момент моего триумфа, который мне даже смаковать не хочется. Потому что я не такой, как этот ублюдок. Я не могу упиваться страданиями и пихать свое я без смазки в каждую дырку.

Возможно, я покажусь слабаком, вещая о великодушии после того, что со мной обошлось это существо, но его смерть не доставит мне удовольствия.

Поэтому разжимаю пальцы и без интереса наблюдаю за тем, как Шэ’ар сползает на землю, жадно глотая жизнь.

— Ты… малолетний… долбоеб, - скалится он.

Я без сожаления ставлю ногу ему на затылок и втаптываю рожу в грязь.

— Приятного аппетита, - говорю глухо.

Глава тридцать восьмая: Аврора

Я жду Ма’ну всю ночь и все утро. Сижу возле окна, как девица из сказки, глотаю слезы и проклинаю себя за то, что не увязалась следом. Тогда это казалось каким-то неправильным. Мой псих - не маленький мальчик, чтобы прикрывать его своей юбкой, и он бы никогда не принял помощь в таком деле. Но сейчас мне кажется, что все это такие ужасные мелочи, ради которых не стоило и мешкать. Нужно было просто плюнуть на все и пойти с ним. Не думать о последствиях для его мужского эго, не думать о том, что он - мужчина, а не сопливый мальчик. А подумать о том, что у нас с ним - одно сердце на двоих.

Я знаю, что ему больно. У меня горит за ребрами, словно меня отпинала футбольная команда. И во рту стоит вкус крови.

Я сижу на подоконнике и громко, наплевав на все, скулю. У меня были такие планы на жизнь, что хватило бы приключений до старости, но без Ма’ну рядом это не имеет никакого смысла. Без него все не то.

Я почти готова бежать за ним на край света, когда замечаю во внутреннем дворе знакомую фигуру. Срываюсь с места и бегу. Нет, не бегу - лечу. На лестнице спотыкаюсь и кубарем падаю вниз, больно ударяюсь лбом о какой-то выступ. Перед глазами все плывет, что-то теплое стекает по ресницам, но я смазываю надоедливый ручеек.

— Аврора, боги!

Я честно хочу улыбнуться, но ничего не получается. Ма’ну берет меня на руки, прижимает к груди - и его сердце так быстро бьется, как будто это я неизвестно где шаталась всю ночь. Голова кружится, язык путается в простых словах. Что же я хотела сказать ему?

— Тебе нужно в больницу, - бормочу я, когда сквозь завесу тумана проступает любимое лицо.

Синяки на скулах успели потемнеть, верхняя губа распухла, под носом кровоподтеки.

— Это тебе нужно в больницу, неуклюжая моя, - говорит он мягко, но… что-то в его интонации изменилось.

Это говорит человек, который не примет отказ. Это говорит мужчина, который посмотрел в лицо смерти, а потом плюнул на нее и переиграл все по своим правилам. И я неожиданно для себя затихаю, совершенно послушная. Ма’ну чуть-чуть удивленно выгибает бровь и тут же стонет.

— Болит? - Прижимается губами к моему лбу. Нежно и так трепетно, что я тут же подтаиваю в его руках, словно желе. Закрываю глаза и крепко обнимаю за шею. Грязный и весь взъерошенный, но самый красивый на свете. Моя бесконечность всего.

— Уже не болит, - ни капли не вру я. - Ты как?

— Кажется, у меня пара ребер сломана, - говорит так, будто речь идет о порезанном пальце.

— Тогда нам точно нужно в больницу. Не обсуждается. И все разговоры на потом.

— Последний раз командуешь, женушка, - подначивает он.

И на его лице сверкает улыбка. Такая яркая, озорная, мальчишеская. Выстрел мне в сердце, но я готова раскинуть руки и попросить сделать это снова.

— Что? - не понимает Ма’ну.

Мотаю головой, потому что вряд ли смогу сказать что-то вменяемое.

В больнице нас с Ма’ну разводят по разным палатам. И я, как девушка из мелодрамы, чуть не реву из-за того, что нам приходится расстаться. Зависимость в чистом виде, но мне все равно, даже если это выглядит сопливо, ванильно, уныло и смешно. У всех своя любовь, а у меня вот такая - нож у сердца с рукоятью из цветущей веточки сакуры.

Ма’ну настоял, чтобы мне сделали все анализы, хоть я изо всех пыталась доказать, что просто стукнулась лбом. Тоже мне, было бы из-за чего разводить панику. Но врач встал на его сторону и в итоге мне сделала рентген, наложили пару швов и даже сделали развернутый анализ крови под предлогом: «Это могла быть слабость из-за низкого уровня гемоглобина». Я смирилась, хоть после нервной бессонной ночи пенять на гемоглобин просто глупо.

Доктор входит в смотровую и, бросив последний взгляд на приколотый к планшету листок, смотрит на меня с видом фокусника, готовящегося выудить кролика из шляпы.

— Что-то не так? - осторожно интересуюсь я. Никогда не любила сюрпризы. А сегодня они мне тем более не нужны.

— Вы беременны, Аврора. Это, я так понимаю, для вас новость?

Я сглатываю. Точнее, пытаюсь, но ничего не получается, потому что во рту все немеет от тошноты. Зажимаю рот ладонями и одновременно втягиваю воздух через нос. Не помогает. Бросаюсь к приоткрытому окну и жадно, как рыба, глотаю влажный после дождя воздух.

Это не может быть правда. После выкидыша врачи сказали, что я совершенно безнадежна.

— Вы уверены? - переступив через страх, переспрашиваю я.

Наверное, так себя чувствует человек, который после долгой, обреченной на инвалидное кресло жизни, вдруг чувствует покалывание в пятках. Это так неожиданно, что хочется отмотать время вспять и включить на повтор, чтобы не потерять ни одного слова, не упустить даже секунды. Потому что этот момент - он куда более невероятный, чем все фокусы мира вместе взятые.

— Абсолютно. Срок маленький, но ребенок есть.

Я реву в три ручья и быстро, путаясь в ногах, выхожу в коридор. Доктор что-то кричит вслед, но никакая сила не удержит меня на месте.

Ма’ну в соседней смотровой: сидит на кушетке топлес и даже не морщится, когда медсестра дезинфицирует рану на щеке. И при этом паршивка даже не скрывает, что чуть не облизывает его глазами.

Я больная ревнивая женщина. Но было бы что потяжелее в руках - уже бы огрела девицу по… по чему придется.

— Что такое? - ловит мой взгляд Ма’ну, отбрасывает руку девчонки и встает мне навстречу. Судя по всему, с его ребрами все в порядке. - Аврора, ты бледная. Что случилось? Не пугай меня, бабочка.

Не думала, что сказать: «У нас будет ребенок» - так сложно. Получилось только с третьей попытки. И я снова реву, потому что мой поломанный, но не сломленный псих заливается румянцем. Становится буквально красным, как рак. Прикусывает нижнюю губу, собирает слова, но не слишком успешно.

— Мы не планировали, - сбивчиво говорю я. - Была уверена, что у меня никогда не будет…