— Раньше это были две комнаты. Ральф и Клер сломали стену, когда Эналайз была еще ребенком, потому что ее игрушки не помещались в одной комнате. Эналайз — единственный ребенок в семье, родители всегда слишком баловали ее. — Он улыбнулся.

Сара огляделась. На полу лежал шикарный белый ворсистый ковер. Из-под разбросанной кучи бумаг на письменном столе выглядывал компьютер. Белый телефон стоял на столике рядом с широкой кроватью, покрытой белым буклированным покрывалом, которого почти не было видно из-за множества маленьких подушечек и мягких игрушек. У одной стены стоял огромный телевизор, вокруг небрежно валялись видеокассеты. Великолепная стереосистема с множеством компакт-дисков, целая стена встроенных полок, забитых книгами, фотографиями и многочисленными музыкальными шкатулками. В углу, отдельно ото всех, сидела, опираясь о маленькую коляску, потрепанная кукла с остатками рыжих волос.

Это была уютная комната, и Сара сразу же почувствовала себя как дома, хотя она никогда не бывала здесь раньше. Может быть, это произошло из-за музыкальных шкатулок, которые она всегда мечтала коллекционировать. Впрочем, это слишком дорогое удовольствие!

— Эта кукла, наверное, похожа на Эналайз, сказала она скорее самой себе, чем Лукасу.

— Не совсем. Эналайз немного повыше, и у нее больше волос. Сара засмеялась.

— Ты знаешь, у меня в детстве была похожая кукла. Ее тоже звали Эналайз.

— В самом деле? Странно, а я считал, что это довольно редкое имя.

Сара взяла куклу в руки.

— Понятия не имею, где я услышала его. Я увидела куклу в универмаге и решила, что ее имя Эналайз. Мы жили небогато, но я упросила мать купить мне ее и не расставалась с ней, пока мы не переехали в Айову. Мне тогда было девять лет. Она потерялась во время этого переезда. Я тогда чувствовала себя так, словно потеряла лучшую подругу.

Сара положила куклу в коляску, поправила на ней платье и снова повернулась к Лукасу.

Он стоял как часовой, скрестив руки на груди и широко расставив ноги.

— Это понятно. Когда часто переезжаешь, трудно заводить новых друзей.

Лукас сказал это так, словно знал по собственному опыту.

— А вот настоящая Эналайз, а не кукла, улыбнулся он и протянул Саре фотографию.

Сара взглянула и почувствовала укол разочарования.

— Да, похожа, — прошептала она. — Только она намного симпатичнее меня.

Лукас подошел сзади. Его дыхание приятно щекотало ей шею.

— Нисколько не симпатичнее. Сделать такую же прическу, немного макияжа, широкая улыбка, и ты — это она.

Сара отошла — близость Лукаса волновала ее.

— Она выглядит очень счастливой.

— Она и в самом деле счастлива. В жизни Эналайз никогда не происходит того, что может хоть как-то ее огорчить.

Что-то в его тоне привлекло Сару. Она бросила на Лукаса пристальный взгляд. Под благополучной внешностью пряталась боль. Она видела это так же ясно, как и его лицо. Лукас вдруг стал ей еще ближе.

— Эналайз, ты еще не в постели? В дверном проеме стояла Клер. Она держала поднос с тарелкой дымящегося картофельного супа. От запаха у Сары потекли слюнки. Еще в одном они с Эналайз похожи.

Клер передала поднос Лукасу, а сама подошла к кровати.

— Пойди в ванную и переоденься — я хочу увидеть тебя в платье, которое тебе прислала тетушка Вилма.

Сара заметила дверь в задней части комнаты и направилась к ней. Это оказался огромный встроенный шкаф-купе, полный яркой одежды. Сара отчаянно огляделась и внезапно увидела в глубине шкафа что-то бледно-розовое, стеганое, что вполне могло оказаться тем самым платьем, о котором говорила Клер. Она достала его и, глубоко вздохнув, вернулась в комнату.

Клер улыбнулась:

— Спасибо, дорогая. Теперь я смогу сказать твоей тете, что ты надевала ее платье.

Сара украдкой посмотрела на Лукаса. Он указал на другой конец комнаты.

Ванная Эналайз выглядела как на картинке из журнала: огромный бассейн-джакузи из серого мрамора с блестящими кранами, напротив — туалетный столик с многочисленными флаконами туалетной воды, на стене мягкие розовато-лиловые полотенца.

В хорошо освещенном зеркале отразилось бледное испуганное лицо. Это лицо только слегка напоминало жизнерадостную и красивую девушку. Она вдруг подумала, как повезло Эналайз в жизни. У нее были все эти вещи, любящие родители, привлекательный, заботливый жених, прикосновение которого вызывало такие приятные чувства.

Она постаралась отбросить все эти мысли. Зависть никому никогда не помогала, и уж тем более зависть к чужим женихам.

Сара разделась и надела розовое платье. Неудивительно, что Эналайз не хотела его носить — колючий толстый материал и широкий покрой совершенно не подходили для такого жаркого времени года. Ей придется ходить в нем до тех пор, пока она не съест суп и не уйдет отсюда.

Сара снова посмотрела на себя в зеркало да, действительно, они с Эналайз очень похожи.

Сара расправила плечи. Чего бы ей это ни стоило, она должна встретиться с Эналайз и узнать правду.

Она вышла из ванной и прыгнула на кровать.

Клер передала дочери поднос.

— Изумительно! — воскликнула Сара, попробовав суп.

— Когда поешь, вздремни немного. Позже я разбужу тебя, чтобы ты приготовилась к репетиции обеда.

—  — Я побуду с ней еще немного, — попросил Лукас, садясь на край кровати.

Клер наклонилась, убрала прядь волос с лица Сары и поцеловала ее в лоб.

— Хорошо, только не мешай ей спать. Она оставляла их наедине. Значит, родители Эналайз вполне одобряли брак дочери.

Клер остановилась около двери, обернулась и вздохнула.

— Боюсь, я в последний раз забочусь о тебе, — тоскливо произнесла она. — Может, ты захочешь, чтобы твоя мамочка укрыла тебя и Сару одеялом?

Пальцы Сары крепко сжали поднос, когда она услышала свое имя.

— О, не смотри на меня так! Я знаю, что ты уже совсем взрослая, чтобы играть в куклы, но я видела, как ты прижимала к себе Сару и разговаривала с ней на прошлой неделе. И не смейся, Лукас. Эта кукла стала вымышленной сестрой Эналайз с тех пор, как наша девочка была еще маленьким ребенком.

Глава 4

— В чем дело? — Лукас повернулся к Саре. — Кто ты? Почему вы с Эналайз назвали кукол именем друг друга?

Сара медленно встала. Даже в этом нелепом платье ей удавалось выглядеть грациозно! Она прошла по комнате и снова взяла фотографию Эналайз.

— Эналайз удочерили?

— Конечно же, нет. Ну, по крайней мере, я так не считаю. — Лукас переминался с ноги на ногу. — Я не знаю, — наконец вымолвил он. — Об этом никогда и речи не шло.

— Она совсем не похожа на Ральфа или Клер. У Ральфа волосы темные, как смоль, и карие глаза. А Клер — блондинка с голубыми глазами и маленьким вздернутым носиком. Ни рыжих волос, ни зеленых глаз, ни правильного прямого носа.

— Я не думал об этом. Но знаешь, ты права — действительно не похожа.

Сара села рядом с ним. Щеки у нее покраснели, и Лукас чувствовал, как она возбуждена.

— А что, если ее удочерили? Как и меня? Лукасу сразу же захотелось согласиться с ней только для того, чтобы сделать ей приятное и не отнимать у нее последнюю надежду.

— Ты хочешь сказать, что твоя мать могла дать жизнь близнецам, а потом отдать твою сестру на удочерение? Ты в своем уме?

— Разумеется. Ведь меня же удочерили. — Сара сказала это уже спокойнее. — Я выяснила это год назад. У матери отказала почка, и я, естественно, предложила стать ее донором. Анализы показали, что я не могу быть ее дочерью. Так что у меня вполне может быть сестра-близнец, которую тоже удочерили.

— Близнецы, удочеренные разными людьми? Это невозможно!

— Почему? Эналайз и я так похожи, что ее собственная мать не может различить нас. И потом, есть еще одно обстоятельство. Даже разлученные при рождении близнецы сохраняют определенную связь на всю жизнь. Я проходила это еще в школе. Они носят одинаковую одежду, выходят замуж за мужчин с одинаковыми именами, выбирают одну профессию.

— Но ты и Эналайз одеваетесь абсолютно по-разному! — Все это было настолько безумно, что он не осмеливался рассказать Саре, что Эналайз, не сумев найти работу в выбранной области здесь, в Бриар-Крикс, помогала на добровольных началах в библиотеке.

— У нас действительно разные вкусы в одежде, но она мечтала стать энтомологом, как и я. Я работала в библиотеке только потому, что мать настояла. — Сара вновь прошлась по комнате. — А как ты объясняешь совпадение кукол? И посмотри на музыкальные шкатулки Эналайз. — Она взяла шкатулку с хрустальным единорогом на зеркальной поверхности, которую Лукас подарил своей невесте на день рожденья пару лет назад. Сара аккуратно завела ее, и в комнате зазвучала мелодия «Рожденный свободным».

— А что с музыкальными шкатулками? спросил он.

— Мне они всегда нравились. Когда мы приходили в универмаг, я искала отдел, где они продавались, потом выбирала одну, заводила и слушала мелодию до тех пор, пока мать не приходила за мной. — Сара вызывающе подняла подбородок и посмотрела ему прямо в глаза. — Я всю жизнь прожила в обмане, но на этот раз собираюсь выяснить правду.

— Но почему именно здесь, в Бриар-Крикс? Твоя мать сказала, что женщина, которая родила тебя, приехала отсюда?

Сара опустила глаза.

— После смерти матери я нашла смятую квитанцию об оплате, которая застряла в подкладке ее пальто. Его несколько раз отдавали в химчистку, и я смогла прочесть только название банка. «Первый Национальный банк, Бриар-Крикс, штат Техас». Поэтому я и приехала сюда. Это мой единственный ключ к разгадке.

Лукас вздрогнул — в этом банке когда-то работал его отец. Руководство банка отправило Вейна Дениэлса в тюрьму.

— Банк перешел к другим владельцам несколько лет тому назад. — Он внимательно посмотрел на нее. Не может быть, чтобы она упомянула об этом намеренно.

— Я знаю. Несколько дней назад я пыталась связаться с ними и выяснила, что какая-то крупная компания из Далласа выкупила контрольный пакет, так что они ничего не смогли мне сказать. Поэтому мне и пришлось ехать в Бриар-Крик. Наверняка здесь кто-нибудь знал Джун Мартин, мою приемную мать. Или даже мою настоящую мать.