– Лично я пока не знаю. – Мэри пожала плечами, ерзая на сиденье стула. – По правде говоря, я не ожидала, что Лондон окажется таким большим. Знала, что это город немаленький, ну… что-нибудь вроде Филадельфии. Но чтобы такая грандиозность…

– Именно поэтому сэр Ройс и помог, – заметила Роуз. – Кстати, он вполне мог знать, где живет граф.

– Возможно… – По лицу Мэри пробежала гримаса. – Но только у меня не было никакого желания впускать его в рамки нашего дела.

– Рамки! – повторила Роуз, глядя на сестру, приподняв бровь. – Тем не менее, я уверена, он вел себя как самый настоящий джентльмен.

Мэри почувствовала, как ее щеки запылали. Рассказывать сестрам об инциденте, случившемся в холле, она вовсе не собиралась.

– Ладно, давай не будем о рамках. Но тем не менее мы не знаем о нем ничего. Совсем ничего. И рассказывать первому попавшемуся незнакомцу нашу историю у меня нет никакого желания. Я уверена, что смогу разыскать адрес графа тем или иным способом. – Мэри сделала небольшую паузу. – Думаю, что завтра утром я вплотную займусь этим делом. И это окажется легче, чем мы себе представляем.

– Но я тоже хочу встретиться с графом, – запротестовала Лили.

– Ты встретишься с ним, без сомнения. Но только после того, как я с ним объяснюсь. Уверена, он окажет нам гостеприимство! – По правде говоря, в голосе Мэри было уверенности намного больше, чем она ощущала на самом деле.

Самой главной причиной, по которой она хотела встретить деда, было желание увидеть его реакцию на сообщение о появлении четырех внучек, о существовании которых он и не подозревал. Ей вовсе не хотелось, чтобы сестры услышали, что неведомый дедушка может ответить на известие о прибытии родственниц. Неизвестно еще, как он воспримет их историю.

– Мэри права, – согласилась Роуз, словно была полностью уверена в дальнейших действиях. Несколько старше Камелии и Лили – Мэри была старше Роуз лишь на один год, – она всегда соглашалась со старшей сестрой. – Сразу показав, что не блещем богатством, мы, должно быть, разбудим в нем добрые чувства.

– А нам-то что делать, пока Мэри будет в отлучке? – забеспокоилась Лили.

– Это уж точно, с тоски помрем, – согласилась с ней Камелия. – Но, вне всякого сомнения, визит к старому графу окажется еще тоскливее. Здесь хотя бы можно спуститься в конюшню и поглазеть на лошадей.

– Ну да, только кто здесь за лошадями умеет правильно ухаживать? – несколько сердито поинтересовалась Лили.

– Ну хорошо, тут еще, должно быть, магазины рядом есть, – заметила Камелия, и Лили просияла в ответ.

– Нет! – В глазах Мэри мелькнула тревога. – Вам не следует выходить на улицу. А если потеряетесь? А если произойдет что-то непредвиденное? – Она умоляюще взглянула на Роуз. – Роуз, пока меня не будет, ты отвечаешь за то, чтобы все оставались на месте!

– Ты уж прямо совсем как наседка над цыплятами! – Лили вытаращила глаза. – Неужто мы с Камелией сами о себе не позаботимся?

– Дома – безусловно. Будь вы даже в диком лесу, поверьте, я была бы за вас совершенно спокойна. Но здесь – совсем иное дело. Люди, а их здесь много, разные бывают. Дайте мне обещание, что останетесь ждать меня.

Пока сестры подавляли в себе возникшие разногласия, в комнате появилась горничная с ароматно пахнущим подносом, и протесты сами собой подошли к концу. В последний раз они ели много часов назад, и перспектива отведать свежего горячего мяса, особенно после многодневного плавания на скудном корабельном пайке, наполнила их рты слюной. Усевшись за стол, сестры принялись за ужин с нескрываемым наслаждением, и вскоре все спорные аргументы уплыли куда-то вдаль: добраться до своих спален – вот единственное, что их занимало.

Лили и Камелия устроились вместе в одной комнате, две старшие сестры – в комнате за следующей дверью. К громадному удовлетворению Мэри, все двери запирались изнутри, и, повернув ключ, она обратила внимание, как расслабилась стоящая рядом Роуз.

– Я сильно беспокоилась, что двери тут не закрываются. – Роуз опустилась на стул с прямой спинкой, стоящий около двери. – Меня почему-то сильно пугает это место.

– Ты имеешь в виду этот постоялый двор? – несколько удивленно переспросила Мэри. – С моей точки зрения, он весьма приличен.

– Нет, я говорю о месте в целом. Доки. Лондон. Все это слишком велико, грязно и… убого.

– Просто сегодня был тяжелый день. – Мэри взобралась на кровать. – Совершенно не похожий на день, проведенный в домашних стенах. Уверена, что отдых после доков много лучше, чем пребывание в них. Завтра все изменится, сама увидишь.

По лицу Роуз пробежала едва заметная улыбка:

– Ты всегда преисполнена уверенности.

– Просто я всегда рассчитываю на лучшее, – пожала плечами Мэри.

– Должно быть, тебя удивляет, как мы можем быть сестрами. Мне очень страшно сейчас, меня пугает все вокруг.

– Не глупи! Ты находилась в доках, охраняя наш багаж, в полном одиночестве. О какой же трусости может идти речь?

– Да, конечно, мне пришлось это сделать. Но все это время я дрожала от ужаса.

– Тем не менее все, что ты сделала, доказывает твою храбрость, не так ли? То, что ты твердо стоишь на земле, несмотря на страхи. – Мэри пододвинулась на кровати поближе к сестре, слегка нахмурившись. – Роуз, о чем ты говоришь? Что так сильно тебя беспокоит?

– Все это кажется слишком уж необычным, – покачала головой Роуз. – Что, если дед даст нам от ворот поворот? Что, если мы просто не сможем его разыскать?

– Даже не думай об этом. – Мэри соскользнула с кровати и успокаивающе обняла сестру за плечи. Будучи самой добросердечной изо всех, стараясь проявлять симпатию к окружающим, Роуз в отличие от сестер с той же легкостью приходила в отчаяние и беспокойство. – Ты просто устала, вот тебе и кажется, что все хуже, чем есть на самом деле. Вот сама увидишь, что все лучше, чем тебе кажется.

Мэри посмотрела, как Роуз встала и принялась готовиться ко сну. Она ничего не стала говорить впечатлительной сестре о том, насколько сильно была потрясена сама событиями этого дня. От одной только мысли, что сэр Ройс не остановил бы вора и в какой ужасной ситуации они тогда бы оказались, Мэри охватывала дрожь. Ничего, теперь она будет более осторожной и осмотрительной. Она научится бороться с опасностями, подстерегающими в этом незнакомом городе, в незнакомой стране.

И с такими мужчинами, как сэр Ройс Уинслоу.

Как глупо она себя повела, даже допустив мысль о сэре Ройсе! Этот поцелуй вовсе ничего для него не значил, как, конечно, и для нее тоже. И она больше никогда не увидит его. А поцелуй был глуп и совершенно невинен.

Тем не менее, принявшись расстегивать платье, Мэри – и она ничего не могла с этим поделать – снова вспомнила движение губ, мягких, но настойчивых, и тот жар… Жар, который обещал грядущую страсть.

Слегка зардевшись, Мэри сердито сорвала с головы стягивающую волосы белую ленточку с твердым намерением увести мысли с опасного пути. Она больше не будет думать об этом Ройсе, о его густых волосах цвета пшеницы, согреваемой солнечными лучами, о зеленых-презеленых глазах, о сильных уверенных пальцах, обхвативших ее запястье…

Нет! Окончательно и бесповоротно! Она обойдется без Ройса Уинслоу!

Отправляясь на следующее утро к дому своего деда, Мэри чувствовала себя в гораздо лучшем расположении духа, чем давешним вечером. Крепкий сон и плотный завтрак заставили отступить на задний план беспокойные мысли, включая и размышления об этом красавчике Ройсе.

Мэри стало казаться, что фортуна наконец-то начала поворачиваться к ней лицом после того, как, неуверенно спросив хозяина гостиницы об адресе графа Стьюксбери, поймала на себе короткий удивленный взгляд и тут же получила исчерпывающий ответ, что граф живет в собственном доме на Баристон-Креснт и самой последней кляче в городе это должно быть хорошо известно.

Несколько минут спустя, одетая в лучшее выходное платье, в капоре, в перчатках, которые должны были подчеркивать официальность визита, она вышла с постоялого двора. В ушах поблескивали изящные серебряные сережки, унаследованные от матери и показывающие, что она не лишена средств, хотя на самом деле над головой нависла угроза нищеты. Нанять экипаж до графского дома оказалось совсем простым делом, и Мэри забралась на сиденье, испытывая легкое удовлетворение. Экипаж был, конечно, не так роскошен, как вчерашний, но его можно было выдать за свой собственный. По меньшей мере это не могло повредить осуществлению плана.

Наконец лошадь встала перед внушительных размеров особняком из серого камня, и, выйдя из экипажа, Мэри почувствовала приступ ужаса, внезапно осознав, что все монеты в ее кошельке – американские. Выпрыгнувший следом возница выжидательно уставился на нее, с подозрением наблюдая, как его должница перекладывает сверток с бумагами из-под мышки подальше в ридикюль.

– Я… я прошу прощения, – пробормотала Мэри, заливаясь краской. Она вынула из кошелька несколько монет и протянула вознице. – Но у меня совсем нет английских денег. Не подойдут ли эти?

Тот наградил ее таким взглядом, что Мэри едва не лишилась чувств:

– Во как! Денег-то у нее, оказывается, нету! Уж не надуть ли меня вздумали?

– Нет, конечно, нет! У меня и в мыслях не было вводить вас в заблуждение… Видите ли, я только приехала из Соединенных Штатов, и у меня нет денег, кроме американских. Обменять их я не успела и, по правде говоря, даже не знаю, как это сделать. Если вы согласитесь немного подождать, я уверена…

– Подождать? Чего подождать? – Подозрение в глазах возницы усилилось. – Не вешайте мне лапшу на уши, мисси. Я вам не Джонни Роу [5]!

– В самом деле, поверьте, я вас таковым не считаю. В этом доме живет мой дед, и, думаю, у него найдутся для вас британские деньги.