– Что случилось? Ты упал?

Муж пробурчал что-то невнятное.

Обняв его за плечи, чтобы помочь подняться на ноги, Мадди уловила запах спиртного.

– Господи, да ты пьян!

– Ну… и ч-что с-с-с того? – громко объявил он. – Я не буду т-твоей с-собачкой на п-поводке.

Мадди старалась помочь мужу подняться по ступенькам. Он качался из стороны в сторону и что-то бормотал.

– Помолчи, – прошептала она. – Иначе всех разбудишь.

– Ну и разбуди их т-тогда. – Он не сделал попытки понизить голос. – С-с-скажи им, что т-ты моя. Вся.

– Ты несешь чепуху, – прошептала Мадди. – Закрой рот и постарайся не упасть.

Кое-как они добрались до верхней ступеньки. Теперь ей предстояло провести мужа по длинному коридору и уложить в постель. Но тут он сделал неверный шаг, покачнулся – и врезался в стену. Раздались новые ругательства. Ох, будет чудо, если их никто не услышит.

– Нейтан, помолчи! Обопрись на меня.

Распахнулась соседняя дверь. Увы, чудо не состоялось.

В коридор вышел граф Гилмор в голубом халате. Его суровые черты, обезображенные оспой, выражали раздражение.

– Что здесь за возня? – проворчал он.

Граф поднял свечу над головой – и увидел сына. Раздражение на его лице сменилось отвращением. Мадди не хотела, чтобы он понял, насколько пьян был Нейтан, поэтому она поспешно проговорила:

– Нейтан упал с лестницы и ушибся, а я веду его к себе в комнату.

– Причина его травм не в этом, – возразил граф. – Он подрался.

Мадди снова взглянула на мужа. Разбитый нос… Ободранные костяшки пальцев… И запах спиртного.

– Да, конечно, – кивнула она. – И все же нужно проверить, не требуется ли доктор.

– Нет. Я не позволю нарушать покой всего дома из-за его сумасбродства, – заявил Гилмор. Поставив свечу на столик у двери, он добавил: – Я помогу вам отвести его в постель.

Но как только Гилмор обхватил сына за плечи, тот попытался отстраниться.

– Н-не нуждаюсь в т-твоей помощи. Никогда не нуждался.

– Молчать! – гаркнул граф. – Иначе выкину тебя из этого дома немедленно!

Нейтан, как ни странно, промолчал. Он опустил голову и насупился, как обиженный мальчик. Мадди же взяла свою лампу со свечой и последовала за ними. Ее муж был на полголовы выше отца, хотя Гилмор имел более крепкое телосложение, что позволяло ему держать сына прямо и вести. Когда приблизились к комнате Мадди, она забежала вперед, чтобы открыть дверь.

Огонь в камине еще горел. Она поставила лампу на ночной столик и поспешно откинула одеяло. Гилмор подвел сына к кровати, усадил, затем помог лечь на спину.

Нейтан застонал и закрыл лицо рукой, как будто слабый свет свечи резал ему глаза. Мадди в тревоге подошла к нему, но ничего нового не увидела – все тот же окровавленный нос и разбитые костяшки пальцев.

– Я вызову слугу, чтобы принес полотенца и горячую воду, – сказал граф. – Это плюс сон приведет его в норму.

– И крепкий чай, если вы не возражаете, – добавила Мадди.

Когда граф направился к двери, она последовала за ним. Его помощь была добрым делом, и она хотела сказать ему об этом.

– Благодарю вас, милорд. Мне очень жаль, что вам пришлось вмешаться.

Гилмор скорчил гримасу и взглянул в сторону кровати. Потом внимательно посмотрел на Мадди. Ей показалось, что он хотел что-то сказать. Но вместо этого он молча кивнул и вышел за дверь, прикрыв ее за собой.

Что граф собирался сказать ей? Что наследник его разочаровал? Что Нейтан в подметки не годится своему идеальному брату Дэвиду? Мадди надеялась, что не это. Ей было больно видеть вражду между отцом и сыном. И ведь ни один из них не собирался сделать хотя бы шаг к примирению. Увы, сегодняшнее происшествие ситуацию не улучшило. А поведение Нейтана и впрямь было полным сумасбродством. Где он провел весь вечер? С кем? И главное – почему дрался?

Мадди с беспокойством подошла к кровати. Муж лежал без движения, по-прежнему прикрывая локтем глаза. Казалось, он находился в пьяном оцепенении. Его одежда была в полнейшем беспорядке, а галстук – в крови. Кровью был залит и почти весь подбородок, а на скуле назревал синяк. Ох, он выглядел ужасно. Но почему же Нейтан так напился? А в молодости он тоже так себя вел? Не по этой ли причине отец злился на него? Старая графиня говорила, что он был трудным ребенком, вспыльчивым и непокорным.

«Но ведь теперь Нейтан уже не такой», – подумала Мадди в отчаянии. Теперь он был трудолюбивым предпринимателем, который в Китае сделал себе состояние. Однако сегодня он продемонстрировал отцу свои худшие стороны и дал Гилмору повод презирать его еще больше.

А может, все это являлось частью плана Нейтана? Может, он просто хотел позлить отца? Мадди до сих пор не понимала, почему Нейтан категорически отказывался помириться с графом. Или же это их противоборство уже стало закоренелой привычкой?

Увы, она не знала ответов на эти вопросы, а Нейтан ничего не скажет. Сама же Мадди очень любила своего отца, и поэтому ей было мучительно видеть, как враждовали Нейтан с отцом.

Она склонилась над мужем, чтобы снять с него обувь. Он застонал, но не пошевелился. Бросив его туфли на пол, Мадди решила снять с него галстук. Распутывание узлов и складок заняло несколько минут. Потом, наклонившись пониже, Мадди уловила едва заметный аромат цветочных духов. Она вздрогнула – ее словно ударили раскаленной докрасна кочергой. Похоже, что ее подозрения были не напрасны. Нейтан провел вечер с женщиной.

В приступе раздражения она изо всех сил рванула за помятый конец галстука. Тот зацепился за что-то на затылке мужа, возможно – за кожаный шнурок, которым были стянуты его длинные волосы.

Нейтан недовольно заворчал и, выбросив вверх руку, сжал ее запястье.

– Прекрати, – проворчал он. – Я убью тебя.

– Отпусти меня, негодник! – воскликнула Мадди.

Нейтан уставился на нее осоловевшими глазами.

– Мадлен?.. – удивился он.

– Она самая. Ты заснул на моей кровати. А теперь… Будь любезен, перестань со мной так грубо обращаться.

Его рука упала на постель. Затем он чуть приподнял голову и осмотрелся. После чего со стоном повалился на подушки и пробормотал:

– А Гилмор… его разве не было здесь?

– Странно, что ты помнишь. – Мадди бросила запачканный кровью галстук на его туфли. – Он помог уложить тебя, а потом ушел.

Нейтан презрительно скривил губы:

– И не брюзжал?

– Ты теперь женат. Так что он предоставил это дело мне. И я с радостью исполню свои обязанности. – Мадди решительно расстегнула пуговицы его сюртука, а затем – жилета. – Очень эгоистично и глупо с твоей стороны напиваться и скандалить. А потом поднимать в доме шум и будить отца, чтобы он увидел тебя в таком состоянии.

– Мне плевать, что он д-думает. Черт бы его побрал…

– Это тебя бы черт побрал. А теперь сядь, чтобы я могла снять с тебя сюртук, пока ты его окончательно не испортил.

Нейтан осторожно приподнялся, покачиваясь и хмурясь.

– Ты злишься… – пробормотал он.

– Очень точное наблюдение. – Мадди стащила с него сюртук и бросила на ближайший стул. Потом проделала то же самое с жилетом, оставив мужа в рубашке и брюках. – У меня есть полное право злиться. Как и у твоего отца. Ты глупо вел себя сегодня вечером. Напился да еще и подрался.

– Я не позволю держать меня на поводке.

Нейтан говорил это и раньше, но теперь его слова рассердили Мадди еще больше. Особенно из-за того, что он смотрел на нее так, словно это она была виновата во всех его бедах.

– Ты волен поступать так, как тебе вздумается! – выпалила она. – При условии, что ты с уважением относишься ко мне и к своим родным. Чего сегодня я не наблюдала. Где ты пропадал?

Нейтан нахмурился и протер глаза, как будто пытался вспомнить.

– Играл и п-пил. Вот и все.

– Нет, не все. От тебя несет духами. Ты был в борделе.

Глаза Нейтана расширились, и он тотчас отвел их в сторону, как будто не мог выдержать ее взгляда. Виноватый вид мужа лишь подтвердил подозрения Мадди. Он искал удовольствия в объятиях другой женщины. У нее перехватило горло и заныло сердце. Его действия не должны были причинять ей боли… но причиняли.

В дверь тихо постучали. Обрадовавшись возможности взять себя в руки, Мадди пошла открывать. Вошел лакей с серебряным подносом, на котором стояли кувшин с водой, чайник и две чашки, а также лежала стопка чистых салфеток.

Мадди пододвинула к кровати маленький столик, чтобы поставить на него поднос. Заметив любопытные взгляды, которые молодой лакей бросал на окровавленное лицо Нейтана, она отпустила его, и он тотчас исчез за дверью. Очевидно, в комнате для слуг завтра утром будут вестись оживленные пересуды. Но Мадди это не волновало. Пусть Нейтан благодарит за это самого себя.

Она взяла салфетку и, развернув ее, окунула в горячую воду, затем вернулась к постели. Нейтан сидел, откинувшись на подушки с закрытыми глазами. Мадди наклонилась над ним и принялась смывать запекшуюся кровь.

Нейтан внезапно распахнул глаза.

– О… Больно! Поаккуратнее!

– Неужели я сделала вам больно, милорд? – осведомилась Мадди.

Даже в таком состоянии Нейтан не мог не уловить сарказма в этих словах. Он выхватил у жены салфетку и, осторожно прикладывая к нижней части лица, начал сам смывать кровь. Мадди же пошла наполнить чашки чаем. Затем положила по кусочку сахара и принялась размешивать.

И тут Нейтан вдруг произнес:

– Ничего не было… как ты знаешь.

– Ничего? Это так называется, когда приходишь домой избитый, с трудом переставляя ноги? – Она подошла к мужу и, сунув ему чашку в руки, забрала салфетку. – Вот выпей. Скорее протрезвеешь.

Нейтан послушно отхлебнул из чашки и поморщился. Потом проворчал:

– Я о женщине… Ничего у меня не б-было с ней.

Но Мадди все еще злилась.

– А почему ничего не было? Потому что подрался из-за нее с другим мужчиной – и он победил?

– Нет! Я по другой причине врезал Данему.