Оливия Дрейк - Невеста для злодея

Однако же… Она ведь все-таки раздвинула ноги перед тем, кто назначил наивысшую цену, не так ли? Вышла за него замуж, чтобы осуществить свои честолюбивые планы.

Именно об этом ему следовало помнить.

– Ой! – воскликнула Мадди, когда в ее босую ступню вонзилась булавка.

Она стояла на табурете в своей спальне, а белошвейка средних лет сидела перед ней на корточках, подгоняя подол платья отвратительного коричневого цвета.

Белошвейка подняла голову, и в ее серых глазах промелькнула тревога.

– Умоляю, простите меня, миледи, – пробормотала она. – Я не хотела сделать вам больно.

Мадди смутила подобострастность этой женщины. Казалось, она боялась, что ее сейчас высекут плетью. Хотя, вероятно, вовсе не она, Мадди, вызывала у нее страх, а суровая графиня Гилмор, восседавшая в кресле у камина. Вот уже несколько часов старая дама подбирала для нее новый гардероб, делая время от времени критические замечания. В данный момент она листала журнал мод, лежавший у нее на коленях, и рассматривала через монокль страницу за страницей.

– Не беспокойтесь, это всего лишь укол булавкой, миссис Доббс, – сказала Мадди, изображая болтливую дурочку. – Ничего страшного, просто вам, наверно, сложно сосредоточиться в незнакомой обстановке. Если бы только бабушка предупредила меня об этой встрече, я бы лучше пришла к вам в магазин и избавила бы вас от необходимости тащить сюда все ваши швейные принадлежности.

На постели валялись отрезы тканей, коробки с пуговицами, мотки лент и многочисленные модные журналы. Мадди невольно вспомнила, как лежала здесь в объятиях Нейтана, пока он проделывал с ней… все эти восхитительные штучки. Воспоминания тотчас же отозвались сладостным томлением во всем теле – пусть даже Нейтан и обидел ее минувшей ночью.

«…Тебе следовало с самого начала поставить меня в известность: сказать, что ты девственница. Тогда я бы предложил большую сумму за твои услуги…»

Бестактный болван! Она же говорила ему, но он не слушал! Он сам был виноват, а не она. Да-да, он обидел ее, а потом ушел, бросив одну…

Миссис Доббс с благодарностью улыбнулась Мадди, но ее улыбка тут же погасла – леди Гилмор, стукнув тростью в пол, проворчала:

– Придержи язык, Мадлен. Представители торгового сословия обязаны приходить к нам, если мы зовем их. И говорить с ними так, как говоришь ты, – это в высшей степени неприлично.

– Я просто подумала… – Мадди в смущении умолкла.

– Хватит болтать. Что же касается хождения по магазинам, то это строго запрещено. Тебе нельзя показываться на людях, пока у тебя не будет приличного гардероба.

– Но на это уйдут недели, бабушка. Что же мне до тех пор делать? – У Мадди возникло озорное желание подразнить старую графиню. – Полагаю, я могу носить это платье днем, а мое алое – вечером. Джентльменам оно, похоже, нравится. Это я про алое…

Леди Гилмор брезгливо поморщилась, и сеть морщинок на ее лице пришла в движение.

– Это твое дешевое тряпье следует сжечь. И его непременно сожгут.

Мадди сменила позу, чтобы миссис Доббс было удобнее.

– Сожгут? А что если меня пригласят на бал до того, как привезут новые наряды? – В надежде услышать что-нибудь о герцоге Хутоне Мадди спросила: – О, бабуля, как вы считаете, меня представят какому-нибудь герцогу, когда я выйду в общество? Я всегда мечтала познакомиться с очень важной особой. Вы знаете каких-нибудь герцогов? Они устраивают балы, на которые я буду ездить? О, пожалуйста, назовите мне их имена!

Леди Гилмор уронила монокль и с раздражением посмотрела на Мадди:

– Немедленно прекрати эту болтовню, девочка. Это недостойно жены виконта. Что же касается герцогов, то буду молить Бога, чтобы тебе с ними не встретиться. Ты бы опозорила нашу семью!

Мадди уже собралась ответить какой-нибудь глупостью, но тут в дверь постучали.

Герти, находившаяся в это время в гардеробной, тотчас же отправилась открывать. Очевидно, Герти слышала гневную тираду старой графини, потому что, проходя мимо Мадди, она закатила глаза.

Когда горничная открыла дверь, на пороге стоял Шоушенк. Он вошел и поклонился сначала леди Гилмор, затем Мадди.

– Прошу прощения за беспокойство, леди Роули, – сказал дворецкий. – Куда прикажете отнести шелк?

– Шелк?

– Вот именно. Его только что доставили со склада лорда Роули. Он велел отнести его прямо к вам, миледи.

Графиня с бесстрастным видом указала на кровать.

– Думаю, можно принести его прямо сюда. Кладите к остальным швейным принадлежностям.

Когда в комнату вошла процессия лакеев, каждый из которых нес по несколько рулонов разноцветной ткани, Мадди на секунду замерла, потом спрыгнула с табурета, чтобы не мешать вошедшим. Миссис Доббс тоже отошла в сторону. И вскоре на кровати выросла целая гора всевозможных шелков. Мадди таращилась на них в изумлении. Графиня же, когда слуги удалились, воскликнула:

– Ну надо же! – Опираясь на трость, она встала и заковыляла к кровати, чтобы получше разглядеть гору тканей. – О, что же это такое?

Мадди подавила улыбку. Даже в роли болтливой стервы не станет она говорить ворчливой старухе о том, что сказал ей Нейтан минувшей ночью, когда она водила пальцами по драконам, вышитым на его халате: «Мой склад ломится от шелка. Я дам тебе столько отрезов, сколько тебе нужно, если будешь ласкать меня…»

При этих воспоминаниях сердце ее болезненно сжалось. Но почему же он прислал ей все это?.. Просто выполнил обещание? Или в качестве извинения за то, что сомневался в ее непорочности?

О, она очень надеялась на последнее. Но, как бы то ни было, подарок ее обрадовал.

Мадди подошла к кровати и провела пальцами по отрезу темно-синего шелка, потом потрогала отрез цвета бронзы.

– Полагаю, мой муж хочет, чтобы я шила себе наряды из тканей, доставленных из Китая, – заметила она.

Старая графиня презрительно фыркнула:

– Неужели он думал, что мой выбор будет не так хорош?

Мадди прикусила язык. Отчасти по этой причине она и радовалась подарку. Ткани, отобранные леди Гилмор из образцов ателье, были самых тусклых и непривлекательных оттенков – вроде того грязно-коричневого платья, что было на Мадди сейчас. Очевидно, план старухи состоял в том, чтобы скандальная леди Роули выглядела неприметной и скромной дамой, о которой все вскоре забудут.

– Что здесь происходит? – спросила леди Эмили, заглядывая в комнату. Ее карие глаза светились любопытством. – Я видела, как слуги несли наверх рулоны ткани.

– Тебе следует упражняться на пианино в этот час, – попеняла ей леди Гилмор. – И я тебе строго-настрого запретила сюда приходить.

– Я уже закончила урок, – пояснила леди Эмили. – Я только хотела увидеть… О, святые небеса! Вы только посмотрите на это великолепие!..

Она устремилась к кровати, чтобы полюбоваться тканями. Особенно ее привлекал отрез тонкого кремового шелка с вышитыми на нем крошечными розами, который она благоговейно поглаживала пальцами.

– Нравится? – поинтересовалась Мадди.

Изрытое оспинами лицо девушки просияло внутренней красотой.

– О да!.. Он бы идеально подошел для моего наряда, когда меня будут представлять королеве.

– Мы уже выбрали тебе белый атлас, – резко возразила леди Гилмор. – А этот, с вышивкой… это было бы крайне неуместно.

– Тогда, возможно, такой шелк подойдет для чего-то другого, – сказала Мадди старой графине. – Я уверена, что Нейтан будет рад, если вы, леди Эмили, его возьмете. И я тоже очень обрадуюсь. Как вам этот шелк? Наверно, из него можно будет сшить бальный наряд.

– О, спасибо! – Девушка порывисто обняла Мадди, обдав благоуханием дорогого мыла и сирени. – Я так рада, что мы теперь сестры.

Мадди тоже обняла ее. Она вдруг подумала о том, что у нее-то никогда не было ни сестры, ни брата. После смерти родителей театр стал ее семьей. Теперь же она с радостью обнаружила, что может искренне полюбить кого-то из этих аристократов. Если бы только бедняжка могла как-нибудь убрать эти безобразные оспины со своего свежего прелестного личика…

– Все, довольно, – проворчала старая графиня. – Если ты уже закончила играть на пианино, Эмили, можешь написать приглашения на свой первый бал.

– Конечно, бабушка. – Девушка присела в низком реверансе, затем направилась к двери. Потом вдруг резко развернулась и воскликнула: – О, чуть не забыла! Сегодня у нас множество посетителей. И все они оставляют внизу свои визитные карточки. Подозреваю, что они жаждут знакомства с молодой женой Нейтана.

«Значит, он был прав, – промелькнуло у Мадди. – Выходит, новость уже распространилась в высшем обществе. И очень может быть… – Мадди похолодела. – Очень может быть, что среди посетителей и герцог Хутон».

– Как удивительно! – радостно воскликнула она. – Выходит, вся знать желает со мной познакомиться! Может, мне спуститься вниз?.. На случай, если кто-то еще пожалует. Мне бы не хотелось, чтобы все эти вельможи считали, что я их сторонюсь.

– Полезай обратно на табурет, – приказала старая графиня. – И пока тебя не позовут, сиди здесь, в своей спальне. А ты беги, Эмили. И прошу, не врывайся больше сюда, если не хочешь, чтобы я сочла это дурным влиянием Мадлен!

Девушка тотчас исчезла за дверью, тихонько прикрыв ее за собой.

Миссис Доббс снова опустилась на корточки, чтобы продолжить свою работу, а Мадди – взобралась на табурет. Ей было ужасно неприятно видеть, как старая графиня испортила внучке настроение. А ведь у бедняжки с изуродованным лицом и так хватало неприятностей в жизни…

Но Мадди тут же напомнила себе: ее обязанность в этом доме – играть свою роль, а не вмешиваться в жизнь родственников Нейтана. Тем не менее она сказала:

– Леди Эмили такая милая девочка, правда? Но эти рытвины на ее лице выглядят просто ужасно. Она не пробовала закрашивать или припудривать их?

Леди Гилмор оторвала взгляд от разложенных на кровати шелков.