Граф шагнул к нему и процедил сквозь зубы:

– Так значит, это месть? Решил жениться на шлюхе, на непотребной девке, чтобы опозорить нас, сделать из нашей семьи посмешище? – Он ткнул пальцем в сторону сына. – Я этого не потерплю!

– А придется. Дело сделано. Мы дали обеты верности друг другу в церкви. – Наслаждаясь гневом отца, Нейтан снова обнял Мадди за талию. – И я нахожу свою жену очень даже потребной. В конце концов, она чрезвычайно привлекательная женщина. А нашему семейству свежая кровь в родословной совсем не помешает. В один прекрасный день она станет великолепной графиней.

Граф мрачно уставился на Мадди, и она почти физически ощутила силу его гнева. С пылающим лицом он метал на нее яростные взгляды, как и вдовствующая графиня, сидевшая в кресле за его спиной.

Мадди еще выше задрала подбородок и заставила себя подбочениться, услышав похвалу Нейтана, – то есть вела себя точно дурочка, которую и изображала. Правда теперь вышла наружу, и опровергать было нечего. Да, она продала себя тому, кто предложил наивысшую цену, и если эти аристократы презирают ее за это… что ж, так тому и быть.

Внезапно леди София всхлипнула и прокричала:

– Ему нет дела до того, что Дэвид умер! И ей тоже! Вы только посмотрите на них! Они оба рады! – Она вскочила со стула. – Я больше не могу это выносить!

По щекам ее струились слезы. Подхватив юбки, она выбежала из гостиной.

Пыл Мадди внезапно угас. Несмотря на адресованные ей язвительные замечания, она сочувствовала леди Софии, потерявшей мужа. К тому же леди София наверняка полагала, что со временем станет графиней Гилмор. И теперь, должно быть, испытывала шок, узнав, что другая женщина заняла ее место. Причем не просто другая женщина, а горластая актриса без роду и племени.

Но Мадди напомнила себе, что всего лишь играла роль, не более того. Однако же… Ведь играя на сцене, изображая, например, злодейку вроде леди Макбет, она не доставляла боли реальным людям. А если и заставляла кого-то плакать, то не от настоящей сердечной боли.

Как только леди София исчезла за дверью, граф повернулся к старой вдове.

– Вам следует пойти за ней, матушка. Вы обе испытали ужасный шок.

Но леди Гилмор осталась сидеть на своем золоченом троне с прямой, как палка, спиной. Сжимая обеими руками набалдашник трости, она заявила:

– Глупости, Гектор, я останусь на месте. Такому сумасбродному скандалисту, как твой сын, не прогнать меня.

– К чему столь неподобающие слова в адрес наследника графства, бабуля? – с улыбкой сказал Нейт.

– Уж только не вам, молодой человек, учить меня хорошим манерам, – фыркнула леди Гилмор. – Особенно после того, как привел в дом такую нечестивую женщину.

– Оскорбление нового члена семьи не может считаться хорошими манерами, – возразил Нейт.

– Немедленно прекрати! – Лорд Гилмор строго посмотрел на сына. – Твоя бабушка имеет полное право возмущаться. Господи, что ты наделал?! Явился без предупреждения после десяти лет отсутствия! Устроил в моем доме хаос да еще навязал нам эту… эту женщину. Ты позор семьи. Каким и был. Ничуть не изменился.

– И ты, отец, не изменился. – Нейтан подошел к подносу с чаем и, взяв кусок торта, отправил его в рот. – Боюсь, нам придется заново пережить наше прошлое. Только теперь я уже не маленький мальчик, которого угрозами можно заставить подчиняться.

Гилмор смотрел на сына с нескрываемой ненавистью.

– София права, тебе нет никакого дела до Дэвида. Ты рад, что он умер, потому что можешь занять его место.

Стиснув зубы, Нейт шагнул к отцу. Он был на полголовы выше графа, и тому пришлось вскинуть подбородок.

– Оставь в покое моего брата. Ты всегда стремился настроить нас друг против друга.

– Чушь. Я всегда надеялся, что ты будешь вести себя как джентльмен, возьмешь с него пример. Но ты предпочел быть паршивой овцой.

– Паршивая овца – теперь твой наследник, – съязвил Нейтан. – И я безмерно счастлив от сознания того, что ты ничего не можешь изменить!

Лицо графа приобрело багровый оттенок, и грудь заходила ходуном под белой манишкой.

– Мне ты можешь говорить все что угодно, Нейтан, говорить наедине! Но в присутствии бабушки придержи язык. Она заслуживает уважения!

– Немедленно сядь, Гектор, иначе тебя хватит апоплексический удар, – посоветовала старая графиня, затем обратилась к Нейтану с упреком: – У него уже не то здоровье, что было до болезни. Ты что, хочешь прежде времени загнать его в могилу?

До болезни? Мадди не поняла, что старая графиня имела в виду.

Однако Нейтан ни о чем не спросил, так что, по-видимому, знал, о чем шла речь. Он по-прежнему стоял у камина, в то время как его отец тяжело осел в кресло и взял чашку с чаем.

На время все забыли о Мадди, и ее это вполне устраивало. Лучше уж наблюдать за происходящим из-за кулис, чем пребывать на сцене, в центре семейной грызни. Мощь разрушительных эмоций, бушевавших между отцом и сыном, пугала и завораживала ее. Она всегда любила наблюдать за людьми, собирая по крупицам уникальную информацию для воплощения персонажей на сцене. Но возможность лицезреть такую битву титанов выпадала нечасто.

Граф Гилмор, без сомнения, был высокомерным и деспотичным человеком. Но почему он до такой степени ненавидел Нейтана? Что изначально послужило причиной их ссоры? Или это был тот случай, когда два упрямца столкнулись лбами и не желали уступить друг другу? А может, за всем этим скрывалось что-то еще более глубокое, что-то такое, чего ей ни за что не понять?

Но Мадди почему-то казалось, что нельзя было во всем винить одного лишь графа Гилмора. К тому же, провоцируя отца, Нейтан явно получал удовольствие…

Граф допил чай и поставил на стол чашку. Его рука слегка подрагивала. Он и впрямь выглядел нездоровым. Под румянцем гнева скрывался землистый цвет кожи.

Тут Мадди подошла к сервировочному столику и, взяв чайник, снова наполнила чашку лорда Гилмора.

– Прошу вас, милорд. – В этот момент ей показалось неуместным называть его папой. – Вам сахар, сливки? Или, может, кусочек торта?

– Нет-нет! – Граф взглянул на нее с раздражением. – Роль хозяйки в этом доме вам никто не предлагал. Это место леди Софии.

Мадди широко улыбнулась:

– Но ее здесь нет сейчас, милорд, а мне бы хотелось быть полезной. Поскольку я теперь член вашего благородного семейства.

Отвернувшись от графа, она наполнила чаем также и чашку вдовствующей графини. Та с подозрением уставилась на чашку – как будто боялась, что ей подсыпали яда. Потом, наконец, поднесла чашку к своим иссохшим губам и сделала маленький крошечный глоточек.

Мадди и сама не отказалась бы от освежающего чая, но других чашек на подносе не оказалось, а просить, чтобы ей принесли чашку, она, разумеется, не стала. «Пусть эти снобы не замечают меня», – решила Мадди и вернулась к сервировочному столику, чтобы поставить чайник на место. Их ужасное мнение о ней доказывало лишь одно: она честно зарабатывала щедрое содержание, обещанное Нейтаном.

Тут к ней подошел муж и взял ее руку в свою, изображая нежность. Хотя Мадди понимала, что это всего лишь спектакль, от его прикосновения ее тотчас пронзила дрожь, и казалось, что все клеточки ее тела откликались на его близость. Подобная реакция раздражала ее и озадачивала… И ведь в этот момент он не вызывал у нее симпатии…

Но Нейтан этого не замечал, поскольку его взгляд был прикован к отцу.

– Полагаю, ты позволишь моей жене и мне остаться в Гилмор-Хаусе. Я только недавно прибыл в Лондон, а чтобы обзавестись собственным домом, понадобится какое-то время.

Гилмор со стуком поставил чашку на стол.

– Отправляйся в отель. Там тебе будет удобнее.

Губы Нейтана растянулись в лукавой улыбке:

– Значит, тебе все равно, что подумают люди, узнав, почему ты сторонишься своего наследника?

– Он прав, Гектор, – вмешалась старая графиня. – Ничто не должно омрачить дебюта Эмили.

– Именно по этой причине я и не желаю их здесь видеть. Ты только посмотри на эту женщину… Стыд и позор!

– Да, верно, – подтвердила пожилая леди. – Но все же им придется выходить в свет. А под моим руководством эту вульгарную женщину можно исправить. Во всяком случае – отчасти.

«Они говорят обо мне так, как будто меня здесь нет», – подумала Мадди с негодованием. Очевидно, эти спесивые аристократы считали себя непогрешимыми, хотя на самом деле вели себя ужасно.

В этот момент ее внимание привлекло какое-то движение в дверном проеме. В следующее мгновение на пороге появилась молодая женщина в персиковом платье. Локоны каштанового цвета с рыжеватым оттенком обрамляли овал ее лица, черты которого Мадди не могла различить на расстоянии.

Через несколько секунд девушка влетела в комнату. Пробираясь между стульев и кушеток, она воскликнула:

– О, папа!.. Не прогоняй его, прошу тебя!

В тот же миг Нейтан обернулся. Шагнув к девушке, он обхватил обеими руками ее тонкую талию и закружил по комнате.

– Кто эта незнакомка?! Не может быть! Неужели это Эмили?! Она была совсем крошкой, когда я покинул Англию!

Его сестра со смехом высвободилась из объятий.

– Нейтан, почему тебя так долго не было? Ты даже не оставил мне адреса, чтобы я могла писать тебе!

– Я был очень занят созданием фирмы по импорту. А ты… Я слышал, ты болела. – Он нежно коснулся ее щеки. – Умоляю прости, что меня не было рядом.

Тут Мадди подошла к ним и с ужасом увидела на лице девушки оспины – как у графа. Но из-за белизны ее кожи они были заметнее.

При виде Мадди глаза девушки расширились, и она, оробев, потупилась, словно хотела скрыть свое лицо.

Нейтан обернулся, выразительно взглянув на жену. Потом снова посмотрел на сестру.

– Позволь представить тебе мою жену Мадлен. Но не волнуйся на ее счет. Ваши пути не так уж часто будут пересекаться.

Мадди тотчас же почувствовала расположение к этой девушке. Но неужели ее муж и впрямь подумал, что она, играя свою роль, будет кривляться и перед этой бедняжкой?