— Но сейчас же вы танцуете.

— О да. Тетушка Ледбеттер наняла для меня учителя танцев, как только я стала жить в ее доме. Хотя уверена, если бы я пожелала, папа сам договорился о том, чтобы я брала уроки. Просто мне не хотелось заставлять его думать, будто я жажду столь легкомысленного времяпрепровождения. Он же ученый как-никак.

Дебен согласно кивнул.

— Папа понимал значимость обедов в компании интересных людей и стимулирующих мышление бесед. Как и приглашения разных людей — ученых, исследователей, изобретателей — к нам в дом на ужин или даже пожить некоторое время. Наши домашние торжества всегда были очень веселыми, уверяю вас. Иногда, когда людей, чьи теории шли вразрез друг с другом, по оплошности сажали рядом за обеденным столом, случались взрывы темперамента. А временами, — она улыбнулась, — происходили и самые настоящие взрывы то в одном флигеле, то в другом, когда у нас гостили ученые-любители проводить эксперименты. Но никто никогда даже не заикался о том, что хочет потанцевать. Это считалось чересчур фривольным.

— Ученые и исследователи, — презрительно повторил Дебен. — Могу представить, какая это отличная компания для молодой девушки.

— Но они все очень интересные люди, — возразила Генриетта.

— Однако они не замечали вас и не делали комплиментов.

— Те из них, кто молоды, чтобы считаться… э-э-э… подходящими, обычно были с головой погружены в свои излюбленные теории и ничего вокруг не замечали. Да я и сама не захотела бы, чтобы кто-либо из них обращал на меня внимание. — Генриетта наморщила носик, когда мысленно представила себе вереницу неряшливых и эгоцентричных гениев, встречавшихся ей на протяжении многих лет. — К тому же я была слишком занята тем, что исполняла роль хозяйки дома. Следила за порядком, мне было не до танцев. Вы себе даже не представляете, как ученые-экспериментаторы могут досаждать слугам, особенно если некому выслушивать их жалобы.

— Вы исполняли роль хозяйки в доме отца?

Генриетта кивнула:

— Разумеется.

— И с какого возраста?

— Мама умерла, когда мне было двенадцать лет. Через какое-то время, когда папа стал приходить в себя и снова захотел развлекаться, я приняла на себя обязанности хозяйки дома.

— То есть в двенадцать лет на ваши плечи была возложена роль, которая больше пристала взрослой женщине?

— Не понимаю, что вас так рассердило. Ну кто еще стал бы заботиться о семье, а? Некоторое время папа пребывал в полнейшей прострации, и, если бы я не напоминала ему, что нужно есть и мыться, не знаю, что было бы. К тому же нужно было позаботиться о Гэмфри с Горасом. Кто-то же должен был это делать.

— А кто заботился о вас?

— Я в няньке не нуждалась и была вполне довольна… — Генриетта оборвала себя на полуслове, и на ее лице появилось подавленное выражение. — Ах… Ах, видите ли, мне кажется, что именно осознание собственной нужности помогло мне справиться с собственным горем. В любом случае, — произнесла она, пожав плечами, — не стоит думать, что я оказалась в ситуации, которую терпеть не могла. И никто не запрещал мне ничего, что я действительно хотела делать. Я могла бы ходить на танцы и тому подобные увеселения, брать уроки танцев, стоило мне только пожелать. Знаете, едва я лишь заговорила о том, что хочу провести сезон в Лондоне, как папа немедленно это для меня устроил.

Генриетта не собиралась выдавать умозаключения о том, что, если бы отец подошел к делу более тщательно, она, возможно, не стала бы жить в семье, глава которой занимался коммерцией.

— Но все же вам пришлось напомнить ему о том, чтобы он устроил все для вас.

Генриетта вздернула подбородок.

— Я не жалуюсь. Ну а раз не жалуюсь, значит, у вас нет повода представлять дело так, будто меня ущемляли в правах или лишали мужского внимания.

— Но вас и в самом деле ущемили в праве на образование! — с некоторым раздражением воскликнул Дебен. — Сдается мне, ваше детство закончилось, когда умерла ваша матушка. Вместо того чтобы учиться манерам юной леди, вас заставили выполнять монотонную работу по дому. Помнится, вы говорили, что ваши младшие братья ходят в школу, а старшие получили профессиональные навыки, так ведь? Почему же никто не проследил, чтобы и вы получили должное образование? Боже всемогущий, ваши братья ведут общественную жизнь, отчего же они не обратили внимание на отсутствие у вас талантов?

Он считает, что она лишена талантов?

— Все совсем не так.

— Увы, именно так. Но по крайней мере теперь я понимаю, почему вы столь решительно стоите на стороне своей посредственной в социальном плане тетушки. Она стала первым в вашей жизни человеком, который отнесся к вам с заботой и участием, вместо того чтобы принимать вас как должное.

— Вы дали слишком суровую оценку моему прошлому, — возмутилась Генриетта.

Она была потрясена его словами и считала их несправедливыми. Отец немедленно отложил свои дела и занялся организацией ее поездки. Все для того, чтобы она могла повеселиться. И Губерт, старший брат, тоже помог, чем смог, хотя и находился далеко от Лондона.

Не его вина, что дружеское расположение к ней Джулии Твининг было, мягко говоря, довольно прохладным. И не Губерт виноват в том, что Ричард счел свою миссию выполненной, зайдя ненадолго в дом к родственникам, у которых она остановилась, и сочтя их вполне респектабельными, вернулся к развлечениям, ни разу больше не оглянувшись назад.

— Вы хоть представляете, каким поразительным человеком являетесь?

— Что?

Генриетта посмотрела на него с раздражением. Как только она начинала думать, что в ней есть что-то такое, что ему нравится, волосы например, как он тут же лишал ее всякого удовольствия, принимаясь критиковать. На этот раз порицание пало на воспитание, вернее, на отсутствие такового, из-за чего теперь, как он выразился, «у нее отсутствуют таланты».

— Нет во мне ничего поразительного, — резко ответила она. Разве он сам только что не заявил о том же?

— Но это действительно так. Я бы пошел еще дальше и сказал, что вы настоящее сокровище. Немного найдется женщин, готовых безропотно взвалить на свои плечи заботу о семье. И еще меньше тех, кто оказался вырванным из детства столь грубым образом, но при этом не питает ненависти ко всему белому свету.

— Ненависти? Что вы имеете в виду? Для ненависти нет причин.

Он решил, что она сокровище?

Дебен печально улыбнулся:

— Существует множество женщин, озлобленных на жизнь по гораздо менее значительным причинам.

— Они, должно быть, очень глупы. Лучше радоваться подаркам судьбы, чем плакать из-за ее несправедливого обращения.

Пусть ее нос великоват и она лишена многих талантов, обычно свойственных леди, он все же нашел ее волосы роскошными, а теперь еще и добавил, что восхищается некоторыми ее личными качествами.

— А судьба оказалась очень щедрой на подарки, — продолжила она, словно просто высказала вслух то, о чем думала. — Я здорова, всегда жила в хорошем доме и наслаждалась гораздо большей свободой, чем располагают многие девушка в Лондоне.

Удивительно, но стоило Генриетте произнести эти слова, как ощущение тяжести, которое она испытывала со времени бала у мисс Твининг, наконец-то слетело с ее плеч, точно мокрый от дождя плащ, который сбрасывают, войдя в помещение. Она наслаждалась жизнью в городе, хотя и совсем по-иному, нежели чем ожидала. Во многом благодаря мужчине, сидящему рядом с ней.

Она бросила на него взгляд украдкой и обнаружила, что можно не прятаться, ибо он рассеянно смотрел вдаль.

— Как бы мне хотелось, — будто бы очнувшись от сна, заговорил он, — чтобы мои сестры прочли хоть страничку из вашей книги жизни. Будучи маленькими, они постоянно жаловались мне по малейшему поводу, а сейчас, да позволено мне будет сделать такое замечание, все свои воображаемые жалобы адресуют мужьям.

— У вас есть замужние сестры?

Дебен кивнул:

— Две. А третья будет дебютировать в свете в следующем году.

Он задумался о том, не стоит ли попросить Гасси пригласить мисс Гибсон на один из своих экстравагантных приемов, которые она непременно даст в этом сезоне. С тех пор как она стала женой лорда Карлеона, их пути довольно часто пересекались, и она никогда не выказывала по отношению к нему неприкрытой враждебности, как другие братья и сестры.

— Возможно, с одной из них вам предстоит встретиться в скором будущем, — произнес он.

— Ах нет. В этом нет необходимости. Я вовсе не ожидаю, что вы станете привлекать членов своей семьи к нашему… к этому… — Покраснев, она замолчала. — Я вполне довольна приглашениями, которые получаю. В Лондоне такое разнообразие развлечений! Балы, театры, выставки и много чего еще. Честно признаться, я провожу время гораздо веселее, чем могла вообразить.

И совсем по-другому. Хотя левая рука лорда Дебена и забирала немедленно то, что давала правая, осознание того, что он находил в ней заслуживающие похвалы черты, очень воодушевляло. Возможно, он понимал ее так хорошо именно потому, что не стеснялся указывать на ее недостатки.

— Вам нравятся мои волосы?

Генриетта потрогала локон, которым он поигрывал ранее.

— О да. А еще ваш рот.

Он посмотрел на ее губы, прикрыв веки, и покачал головой.

— Не сегодня. И уж точно не здесь. Но скоро.

Генриетта почувствовала, что ей нечем дышать. Они снова заговорили о поцелуях!

— Скажите-ка мне, — Дебен придвинулся ближе к девушке, — могу ли я надеяться на встречу с вами в театре завтра вечером?

— Да, можете. Разумеется, можете. Я же вам говорила, дядя Ледбеттер держит там ложу.

— Да, припоминаю. Но кто знает, ведь со времени нашего разговора об этом вы получили столько захватывающих приглашений, что тетушка могла предпочесть званый вечер у Арлингтонов или вечеринку у Ленсборо.