Сначала на сцену выехала девица на велосипеде, потом там началась суета: ходила толстоногая дама с телефоном, волоча провод, бегал король в короне набок, причем в руках у него была пестрая рекламная газетка. Дальше началось нечто и вовсе несусветное, не говоря уже о том, что зрители сидели вокруг сцены, как в цирке.

– Скажите честно, – неожиданно спросил ее в антракте Богдан. – Только я хочу знать правду. О чем вы сейчас думаете?

Настасья, которая как раз в данный момент переживала, что не стать ей театралкой, а значит – неинтеллигентная она баба, не пара такому красавцу в костюме, честно выпалила:

– Я Ильфа и Петрова вспомнила. Помните, у них там была авангардная постановка «Женитьбы», кажется, с кружками Эсмарха и хождением по канату. Вот почему-то навеяло…

Богдан расхохотался, после чего порывисто приобнял Настю, прошептав ей прямо в ухо:

– Вы представляете, я думал о том же самом. Если бы еще и верблюд вышел, я бы, наверное, начал рыдать от смеха. И ведь это не Ильф и Петров и не театр Колумба! Слушайте, а хотите уйдем?

– Нет, – испугалась Настя. Ей так хотелось, чтобы это свидание длилось долго, что она готова была потерпеть.


– Ну, как? – встретила ее в коридоре Лизавета.

– В опере были. – Настя без сил плюхнулась на пуфик в коридоре и стащила с ног сапоги.

– Фу-у-у-у-у-у, – сморщилась сестрица. – Скукота. Что ты про меня рассказывала?

– Да только хорошее, даже врала, – призналась Настя. – Только знаешь, Лиз, вы с ним слишком разные. Он тебе не подойдет.

– А кому подойдет, тебе, что ли? – подозрительно прищурилась Лиза. – Сама разберусь.

– Разберись, – пожала плечами Настя. Было как-то горько и грустно. У нее не было никаких контактов Богдана. И даже если сестрица с ним расстанется, то самой Насте ничего не светит. Вряд ли новый знакомый попросит у Лизаветы дать телефон сестры.


Утром она пошла на очередное собеседование. Деньги в кубышке стремительно таяли, надо было выходить на любую работу – не до капризов. Настя загадала, что если все будет даже с натягом терпимо, она согласится. Ну, если она подойдет, конечно. Все же фирма была немецкая – стало быть, серьезная.

В том, что шансов устроиться мало, она убедилась, увидев толпу соискателей в маленьком холле у отдела кадров.

– Такое ощущение, что это кастинг на проект «Стань звездой», – проворчала Настя, когда ее наконец вызвали. В переговорный зал соискателей загоняли группками, как на рентген. Одни заполняли анкеты, другие общались с психологом, третьи, высунув от усердия язык, заполняли тесты.

Конечно, Насте и раньше подсовывали эти псевдобумажки, призванные раскрыть ее подноготную, она даже посмотрела в Интернете, как их правильно заполнять, чтобы повысить свои шансы, но тут психолог оказался и вовсе новатором. Его вопросы потрясали воображение и вызывали смутные подозрения о специфике трудовых обязанностей. Назовите животное, с которым вы ассоциируете себя на работе. Часто ли вы видите на себе или окружающих насекомых? Как вы относитесь к тому, чтобы работать голой? На этом вопросе Настасья негодующе фыркнула и сказала, что, похоже, ошиблась адресом.

– Нет-нет, – радостно улыбнулся худосочный очкарик, пошуршав ее тестами. – Вы как раз по адресу. Сейчас я отведу вас к начальнику подразделения на финальный этап собеседования. Пока могу вас поздравить, все отлично.

Не успела Настя обрадоваться такому повороту событий, как неожиданно выяснилось, что к начальнику таких соискателей целый коридор. Собеседование начало напоминать добычу справки у участкового терапевта – куча враждебно настроенного народа и неизвестность в итоге.

Настя терялась в догадках, как неизвестный начальник сможет выбрать из незнакомых женщин, сидящих в коридоре, лучшую. После отсева остались самые приличные, то есть получение места у немцев стало теперь совершеннейшей лотереей. А в лотерею Насте всегда не везло. Даже в юности она больше рубля или банки сгущенки никогда не выигрывала.

Но в жизни никогда нельзя отчаиваться. Иногда выход находится из самых безнадежных ситуаций. Ведь выигрывают же люди миллионы! Хотя не факт, что это впоследствии приносит им радость, но это уже другой вопрос.


– Следующий, – объявила дородная женщина в вязаном жакете, вышедшая из кабинета. Она аккуратно прикрыла за собой дверь и тяжело пошла по коридору, жизнерадостно насвистывая. Вероятно, ее итоги беседы удовлетворили. Следующей была Настя, решившая уже все кроссворды и сканворды из тонкой книжечки, случайно оказавшейся в сумке. Она так устала от ожидания, что даже само собеседование ее уже не страшило. Будь что будет.

Если бы в кабинете за столом восседал какой-нибудь гамадрил или даже лошадь, она бы удивилась меньше.

Тихо ахнув, Настасья во все глаза уставилась на Богдана, который сначала ее не узнал, а потом вдруг радостно вскочил, едва не уронив кресло, и радостно заорал:

– А чего ты на общих основаниях? Надо было позвонить мне, мы бы всю эту кашу и не затевали! Я так устал теток смотреть, чувствую себя идиотом! Привет! Страшно рад!

– Да я не знала… – пролепетала сбитая с толку Настя. – А ты что, работаешь здесь? Надо же…

– Слушай, как я рад, честно! Отлично, будем вместе трудиться. – Богдан, видимо, был счастлив остановиться хоть на какой-то кандидатуре, именно этим и объяснялся его неподдельный восторг.

Настя не знала, радоваться или пугаться. В голове как-то сразу все перепуталось: каша из радости, страха, издержек воспитания, опасений, неуверенности… Это шанс? Или нет? Воспользоваться? Нет, так нельзя…


– Боже, что за неуместный мандраж! – завопила Дарья, когда Настя поделилась с ней ошеломительной новостью. – Дорохова, ты и в хорошем умудряешься найти плохое! Да даже мне по твоим рассказам ясно, что у Лизки нет никаких шансов. Достаточно твоей сестрице прийти на первую встречу и открыть рот. И все. Сразу станет ясно, кто ему нужен. Лизавета пойдет в сад! А ты подхватишь упавшее знамя и сможешь им махать в свое удовольствие. Да-да-да, они разные, а вы с этим Богданом – родственные души. И вообще! Того, что ты влюбилась, вполне достаточно для начала борьбы за счастье. В любви все средства хороши. Я ясно излагаю?

– Не очень. Мне не нравится, что я пытаюсь построить свое счастье на Лизкиной беде, – глубокомысленно изрекла Настя.

– Да твоя Лизка – сама беда ходячая. Хватит уже со всеми раскланиваться и приседать. Даже интеллигентность хороша в меру. Не позволяй людям садиться тебе на голову. Я тебе больше скажу: ты их сама туда сажаешь, да еще подушечки им под зад подкладываешь, чтобы удобнее сиделось, – отрезала Даша. – Посмотри, как у них пойдет дело, а сама сиди в кустах.

– Как рояль? – грустно хмыкнула Настя.

– Как что угодно, главное, чтобы кусты были ближайшими. Потому что как только твой принц освободится, к нему ринутся со всех сторон такие же рояли, – убежденно заявила Дарья.

Частично она оказалась права.


Конечно, Богдан взял на работу именно Настю. Хотя она и сомневалась и даже трусливо думала, что если не возьмет, то и к лучшему. Почему «к лучшему», она не знала. Просто было страшно что-то вот так менять. Даже не менять, а начинать новое. Вдруг не получится, а шанс-то последний.

И уже в первый день выяснилось, что интересуется симпатичным начальником не только она. И не удивительно. При тотальном дефиците приличных мужчин такой экземпляр не мог остаться незамеченным одинокими дамами, коих, как известно, гораздо больше, чем холостых кавалеров.

– На него Женька-секретарша глаз положила, даже не мечтай, – просветила Настасью девочка из отдела персонала, которая водила новую сотрудницу по кабинетам – знакомиться. Кабинетов было аж четыре этажа, и ближе к последнему они уже почти подружились. Юля оказалась словоохотливой и компанейской. Она сыпала именами, фамилиями, должностями, поминутно повторяя:

– Ты, конечно, забудешь, но я ж должна тебе рассказать. Потом по новой будешь знакомиться, с половиной из них тебе даже пересекаться не придется.

Когда зашла речь про Богдана и поступил совет «не надеяться», Настя начала было протестовать, но Юля понимающе фыркнула и пояснила:

– У нас от него даже старушки кипятком писают. И видела я, как ты на него смотрела. Так вот с Женькой не связывайся, если работу потерять не хочешь. У них все серьезно. И вообще, наша Евгения – как аллигатор. Чуть зазеваешься или не туда пойдешь – ам, и нету тебя. С ней никто не спорит, себе дороже.

Это для Насти была сногсшибательная новость. Как у Богдана, который рассказывал о своем одиночестве и радовался знакомству с Лизой и Настей, может быть что-то серьезное еще с кем-то? И что характерно – опять с секретаршей. Мания, что ли, у всех начальников спать непременно с секретаршами, как будто других сотрудников в фирме нет. И вообще – зачем тогда знакомиться, если за ним тут и так табунами бегают? Или мужики все подлецы и он не исключение? Доказывает право на полигамию?

– Нет, он исключение! – убежденно поставила точку в своих сомнениях Настасья. И даже с Женей она бы поборолась, но не с сестрой же.


Зима, словно очнувшись от несвойственного ей тепла, вдруг вдарила по городу дикими морозами и засыпала дороги снегом. Настя, окончательно отказавшись от мысли стать полноправной автомобилисткой, ездила на общественном транспорте. Иногда от работы до метро ее подвозил Богдан. Их отношения буксовали на месте. Вернее, это Настя называла «это» отношениями. На самом деле между ними было некое подобие дружбы, легкой, ни к чему не обязывающей.

Зато с Лизой у него, похоже, дела шли полным ходом. Сестрица исправно таскалась на свидания, приходила счастливая, раскрасневшаяся и зыркала на Настю со смесью высокомерия и легкой жалости.

– И как у вас? – делано-равнодушно поинтересовалась как-то Настя.

– Весной поженимся, скорее всего, – огорошила ее Лизавета.

У Насти от неожиданности даже кончики пальцев онемели, а по позвоночнику скатилась ледяная волна.