Луиза Аллен - Невеста авантюриста

– Быть может, я так и сделала. – Она замолчала, заполнив мгновение тишины многозначительной недосказанностью. – Но у меня нет ни малейшего намерения демонстрировать их вам, Квин.

Его имя нечаянно сорвалось с языка, и она в тот же миг прикусила губу, словно стараясь поймать его, но было слишком поздно.

– У вас немало тайн, Селина, – заметил он.

– Уверена, не больше, чем у вашей цыганки, милорд. Однако они не столь смертоносны. – «Впрочем, я убила человека, – подумала она про себя. – Хотя орудием убийства была его собственная неумеренная похоть». – Так вы прочтете мою судьбу? Потому что в противном случае мне придется попросить вас отпустить мою руку, чтобы я могла пойти и выяснить, накрыт ли стол к обеду. – Она была довольна тем, как непринужденно ей удавалось говорить, и той озорной ноткой, что слышалась в ее голосе.

– Что ж, позвольте взглянуть. – Он приподнял ее ладонь, чтобы изучить подробнее, и, невольно склонившись, они вдруг оказались ближе друг к другу. – Очень сильная, уверенная линия жизни. Вот здесь. – Он коснулся определенной точки и нахмурился. – Возможно, какой-то рискованный момент в вашей жизни. – Его голос зазвучал более озадаченно. – Я думаю, это произойдет довольно скоро. Вы должны быть осторожны, если, конечно, верите в подобные вещи. Линия головы, разума прямая – вы честны и умны, но, быть может, слишком подвержены влиянию собственных чувств. Ах, ну конечно! Видите свою линию сердца? – Он прочертил линию чуть ниже пальцев. – Вы впечатлительны и способны любить – именно эти черты порой берут верх над холодным рассудком. Но вместе с тем, – он провел пальцем по возвышению у основания большого пальца, – ваш холм Венеры… могу сказать, что вы еще и страстная натура.

Квин поднес ее руку к губам и коснулся ими мягкого холмика на ее ладони, и по спине ее пробежала трепетная дрожь.

– Что ж, благодарю вас, милорд.

Он отпустил ее руку, и она встала.

– Еще минуту назад я был просто Квин, – сказал он, вставая.

– А я была чересчур легкомысленна, – пробормотала она, бросив взгляд в сторону из-под опущенных ресниц. – Увидимся за обедом, милорд.

«Она замужняя женщина, сбежавшая от своего супруга», – решил Квин во вторник утром, когда снимал с себя пропитанную потом одежду. Они с Грегором только что фехтовали на деревянных рапирах, и его мышцы еще немного болели после напряженной работы. Он наклонился под струю, что полилась из большого насоса, стоявшего в конюшне, и шумно вздохнул, когда холодная вода окатила его разгоряченное тело. Это могло быть единственным объяснением, которое казалось разумным и логичным, для многочисленных загадок этой женщины. Он был погружен в мысли и спорил сам с собой, с силой растирая кожу мылом.

Селина остерегалась мужчин и в то же время владела определенного рода уловками и приемами, а также умела вести непринужденную беседу за столом. Она уверенно и даже смело обращалась с прислугой и немногочисленными посетителями, а также хорошо разбиралась в ведении домашнего хозяйства. Быть может, муж избивал ее? Или силой заставил ее выйти за него замуж?

Его не отпускала интригующая загадка Селины. Большие подозрения с самого начала вызвала у него ее тетушка, которой – в чем он был почти уверен – не существовало вовсе. Каким-то образом, должно быть, судьба свела Селину с Саймоном, и старый вздорный черт дал ей убежище под своей крышей. Возможно, ему нравилась мысль о том, что он скрывает у себя чужую жену. Это объясняло еще и то, что в своем дополнении к завещанию он не упоминал ее имени – указание вымышленного имени сделало бы его недействительным, а сбежавшая жена наверняка жила не под своим настоящим именем.

– Мы опаздываем, – сказал Грегор, когда часы пробили полдень. – Вода скоро остынет.

– Тогда пойдем скорее. – Квин подхватил свою одежду и сошел с каменного уступка. Горячая ванна повсюду, от Северной Африки и до Ближнего Востока, была роскошью, которой ему мучительно не хватало, но возможность полежать в теплой воде, в огромном мраморном саркофаге, особенно после интенсивной тренировки, была неплохой тому заменой.

Дверь в кухню была закрыта, учитывая, что этот ежедневный обряд вызывал смущение у женской половины обитателей дома, и они с Грегором пробирались на первый этаж по черной лестнице, прежде чем попасть в пустынный коридор перед спальней.

– Послушай, я разработал теорию, – начал Квин, понизив голос, когда они шли вперед, оставляя мокрые следы на старом полу из досок каштанового дерева. – Я пришел к выводу, что Сели…

Вдруг дверь перед ними отворилась, и, прервав его на полуслове, из комнаты вышла Лина. Она шла, склонив голову над внушительной стопкой белья, которое несла в руках, и, не успев остановиться, тотчас столкнулась с Квином, и все трое словно остолбенели. Белье полетело во все стороны, будто крупные снежные хлопья во время вьюги, Квин от неожиданности выронил все свои вещи, однако почувствовал, как Грегор, словно заранее продумав подобную ситуацию, прижал рубашку к его талии, чтобы не нарушить хотя бы основных приличий, а может быть, тем самым спас положение.

Оставшись с пустыми руками, Квин и Селина какое-то мгновение не отрываясь смотрели друг на друга. Внезапно он понял, что старается поймать взгляд девушки, чтобы заставить ее не смотреть вниз, однако она, должно быть неосознанно, и вовсе опустилась на колени, чтобы собрать разбросанное белье. Квин тотчас сделал то же самое; это было самым безопасным выходом, учитывая, что его тело начинало весьма бурно и недвусмысленно реагировать на образы, которые родились в его воображении при виде женского нижнего белья. Он схватил ближайший предмет одежды, что попался под руку, и прикрыл им свои чресла.

Селина собрала в узел остальные вещи, поднялась и стремглав ринулась в ту дверь, из которой только что появилась, щеки ее пылали румянцем, а глаза были широко открыты и полны изумления. Дверь хлопнула прямо перед ними, а Грегор наконец не выдержал и взорвался смехом.

Квин взглянул вниз; предмет его смущения был скрыт совсем неподходящей по размеру тонкой, легкомысленной вещицей с кружевами и шелковыми лентами. Грегор вытер слезы, что выступили от неудержимого приступа смеха.

– Голубые ленточки вам не очень идут, – все еще едва дыша, проговорил он.

– Селину это отнюдь не потрясло, – сказал Квин, взбираясь в остывающую ванну, и погрузился в воду по самый подбородок. – Да, она была удивлена тем, что столкнулась с нами так неожиданно, она разволновалась, но не испытала потрясения. Совсем не так повела бы себя юная девственница, столкнувшись с двумя обнаженными мужчинами.

– Вы правы, – согласился Грегор, немного успокоившись и устроившись в другом конце ванны. – Как раз перед тем, как открылась дверь, вы говорили…

– Я думаю, что она замужем, но сбежала от своего благоверного, – поделился своим предположением Квин. – Она реагирует на мужчин не как невинная, но и не ведет себя как распутная девица.

– Вы расскажете Хаверсу? – Грегор задумчиво потирал подбородок.

– Нет. – Квин полностью погрузился в воду и тут же снова показался над поверхностью. – По английским законам деньги замужней женщины принадлежат ее мужу. Если она сбежала от какого-то негодяя, который избивал ее, то последним, кому Саймон хотел бы передать деньги, был бы этот человек.

– И что же тогда вы собираетесь с ней делать?

– Я еще думаю об этом. – Однако он уже знал, как именно поступит. Он был намерен дать Селине карт-бланш и сделать ее хозяйкой здесь и своей возлюбленной. Помимо всего прочего, это избавило бы его от необходимости искать даму сердца в Лондоне. Теперь ему оставалось только выбрать верный момент для того, чтобы преподнести все это ей.

Лина сидела на краю постели и перекладывала свое помятое белье. Не то чтобы ей никогда не приходилось видеть обнаженных мужчин – их можно было время от времени встретить в коридорах «Голубой двери», бегущими от преследования одной или двух девушек, которые звонко хихикали и старались снова загнать их в спальню.

Но впечатление от встречи с этими двумя огромными мужчинами, да еще так близко, было… Она не сразу нашла нужное слово. Ошеломительным. Они оба были великолепны, хотя сначала она просто оцепенела при виде широкого упругого торса Грегора. Она увидела его первым, увидела белые полосы рубцов, оставшихся от жестокого избиения плетью, и тотчас отпрянула, заметив, что Квин пытается поймать ее взгляд.

Но она, не обратив на него внимания, опустилась на колени и стала собирать разбросанное белье, и только тогда вдруг поняла, почему он так настойчиво старался удержать ее взгляд, он не хотел, чтобы она смотрела вниз. От этих воспоминаний ее бросило в жар, и она обмахивалась корсетом, который держала в руке. Не было никакого смысла отрицать тот факт, что ей непреодолимо хотелось прикоснуться к Квину, провести ладонями по этим рельефным мускулам, широким плечам и стройным бедрам. Какой была на ощупь его кожа? Его блестящие темные волосы? Без одежды он был настолько не похож на Толхерста, что они, пожалуй, могли бы принадлежать к разным видам.

И она поняла, что теперь у нее есть еще один секрет от него, желание. Что бы она почувствовала, как бы повела себя, если бы Мейкпис попытался продать ее Квину? Он воспользовался бы искусством соблазнения, применил бы свое очарование, вскружил бы голову своим великолепным телом и отточенным умением заманить женщину к себе в постель.

«Это небезопасно, – сказала она себе и снова стала собирать разбросанную одежду. – Этот сладостный путь наслаждений ведет к погибели, я видела это собственными глазами». Как легко было быть добродетельной, пока не подкралось греховное искушение!

– Сегодня чудесный вечер, – заметил Квин, когда с десертом было покончено.

Лина замерла, держа в руке салфетку. Она уже собиралась встать и уйти из-за стола, оставив их с мужскими разговорами и портвейном или странным маслянистым ликером, который Майкл каждый вечер приносил из ледяного хранилища и который ей никогда не предлагали.