— Добрый день. Ваша сестра в полном порядке, но мне необходимо обсудить некоторые деловые вопросы с вашим отцом.

Оливия во все глаза смотрела на него, и ее щеки лихорадочно горели.

— Пожалуйста, проходите. Прошу прощения, я совершенно не готова к вашему визиту. — Явно взволнованная, она отошла в сторону, приглашая гостя войти в дом.

Стивен улыбнулся ей:

— Мне стоило заранее известить вас о своем приезде, но боюсь, этот разговор не терпит отлагательств.

Пристальный взгляд зеленых глаз Оливии пронзал насквозь. Клервуд хорошо разбирался в людях, вот и теперь одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: Оливия была рассудительной, умной молодой женщиной, во многом похожей на старшую сестру. Он чутко улавливал объединявшие их силу духа и несгибаемый характер. Младшая сестра, однако, казалась весьма импульсивной и слишком наивной для девушки, обладавшей такой исключительной красотой. Ему вдруг пришло на ум, что обе сестры нуждались в мужьях.

Стивен вошел в чистую и аккуратную, но убогую гостиную. Мебель была потертой, ее обивка давно обтрепалась, а местами и изорвалась — точно так же, как и портьеры. Ковер, лежавший на полу в центре комнаты, явно обветшал. Деревянные полы требовали ремонта, несколько досок были выбиты и расколоты на части. Стены давно пришла пора отштукатурить и покрасить. Одинокий стул накренился на сломанной ножке.

— Кори, позови отца и сделай чай, — сказала Оливия и, когда младшая сестра поспешила наверх, с сомнением взглянула на Клервуда: — Почему Александра не приехала с вами?

— Полагаю, сегодня у нее слишком много шитья.

Судя по всему, Оливия не поверила герцогу, но не мог же он ей сказать, что Александра осталась спать в его постели, утомленная страстью!

— Почему бы вам с сестрой не навестить ее в ближайшее время? Уверен, мой повар будет в восторге от возможности приготовить для вас восхитительный обед. К тому же я прекрасно знаю, как ваша сестра тоскует по вам обеим — она была бы очень рада увидеться с вами.

Оливия колебалась, задумчиво облизывая пересохшие губы. Стивен понял, что ничего на свете эта девушка не хотела больше, чем навестить любимую сестру, — и стал подозревать, что их отец вряд ли разрешит нанести этот визит. Стивен ощутил внезапную вспышку гнева — как и всякий раз, когда думал об Эджмонте. С большим трудом он обуздал ярость, вернув себе привычное самообладание.

В этот момент сам объект мрачных раздумий предстал перед Клервудом: хозяин дома нетвердой походкой спустился вниз вслед за младшей дочерью, торопливо, на ходу надевая пиджак. Эджмонт выглядел так, будто был мертвецки пьян — что, собственно, вполне отражало истинное положение вещей. Небритый и взъерошенный, он явно провел не самую лучшую ночь в своей жизни.

Стивен взглянул на Оливию:

— Мне бы не хотелось, чтобы нам мешали.

Она присела в реверансе, взяла Кори за руку, и сестры поспешили удалиться. Стивен закрыл за ними дверь и, не скрывая крайнего презрения, посмотрел на Эджмонта. Словно не замечая недружелюбия гостя, барон поклонился и подобострастно улыбнулся:

— Ваша светлость! Я и не ждал вас! Если бы я знал о вашем приезде, встал бы пораньше и удостоверился, что все надлежащим образом готово к вашему визиту.

— Даже не трудитесь умасливать меня, — оборвал Стивен резким от гнева тоном. — Перейду сразу к делу. Вы никогда больше не будете обращаться к Александре. Никогда не заговорите с ней в жестокой манере, никогда не предложите ей оказать какие‑либо услуги ради того, чтобы обеспечить вас средствами к существованию, — и вы никогда не попросите у нее денег. Я достаточно ясно выражаюсь?

Эджмонт побледнел.

— Вы неверно поняли, ваша светлость… — залепетал он.

Стивен поймал себя на том, что стоит сжав кулаки, готовый в любой момент наброситься на этого презренного пьяницу. И это он, который никогда никого не бил — исключая разве что Алексея! Стивен содрогнулся и попытался взять себя в руки.

— Она — моя дочь, — принялся оправдываться Эджмонт. — Я никогда не был жесток или…

— Замолчите! — грубо оборвал Стивен.

Барон тотчас закрыл рот.

— Александра находится под моей защитой, и никому не позволено плохо обращаться с моими подопечными. Я понятно выражаюсь?

Эджмонт кивнул, теперь его лицо было пепельно‑бледным.

— Сколько вы должны?

— Что?

— Думаю, вы прекрасно слышали меня, Эджмонт. — Стивен смотрел с такой ненавистью, что, если бы взглядом можно было убивать, барон тут же свалился бы замертво.

Вспыхнув до корней волос, Эджмонт пробормотал:

— Примерно тысячу фунтов плюс‑минус пару гиней.

— Отдадите мне ваши счета. Я оплачу их за вас.

Эджмонт в изумлении воззрился на герцога:

— Счета в кабинете, ваша светлость.

Барон двинулся было за бумагами, но Клервуд остановил его:

— Подождите. Есть кое‑что еще. Я буду содержать вас и двух ваших дочерей. Деньги, которые я буду выделять, вы будете использовать исключительно на покупку еды и одежды, а также на ежедневные расходы — а не спускать на покер и рулетку, на скачки или выпивку. Я предупреждаю вас, сэр. Если я узнаю, что вы неправильно расходуете ежемесячное содержание, заберу вас из этого дома и брошу в долговую тюрьму. Вы меня поняли?

Эджмонт поспешил ответить:

— Понял, ваша светлость, понял, и я восхищен, действительно восхищен вашим решением! Но у меня, разумеется, будет небольшая сумма, которая позволит мне весело проводить время по ночам?

Стивен почувствовал прямо‑таки безграничное отвращение. Пагубные привычки этого человека превратились в болезнь. Эджмонт никогда не научится сдерживать себя, и у Стивена не было ни малейшего намерения поддерживать любовь барона к азартным играм и спиртному. И хотя на самом деле Клервуд никогда бы не смог поместить Эджмонта в тюрьму, в его силах было вывести сестер Александры из‑под опеки отца. Стивен подумал о том, что было бы лучше, если бы Эджмонт одумался и встал на путь выздоровления. И все же не было ничего худого в том, чтобы повторить свою угрозу:

— Если вы злоупотребите моим расположением, окажетесь за решеткой.

— Я понимаю, — коротко ответил Эджмонт.

Стивен не сомневался в том, что две дочери барона стояли у двери и подслушивали, внимательно ловя каждое слово, поэтому позвал:

— Леди, пожалуйста, войдите.

Дверь распахнулась, и в гостиную, потрясенно глядя на герцога, впорхнули две девушки.

Улыбнувшись, Стивен вручил Оливии чек на внушительную сумму:

— Это на новый гардероб и любые другие потребности, которые могут возникнуть у вас и вашей сестры.

Оливия даже не взглянула на щедрое подношение, ее глаза наполнились слезами.

— Мы не можем это принять, — прошептала она, все больше напоминая Клервуду свою старшую сестру.

Кори толкнула Оливию и поспешила сказать:

— Премного благодарны вам, ваша светлость.

Теперь она была содержанкой.

Не ощущая ни капельки стыда, Александра улыбнулась и почувствовала приятное покалывание, охватившее все тело. В сущности, она была наполнена радостью и счастьем. Прекрасный образ Стивена не выходил из головы. Перед глазами стояли его улыбка, нежные синие глаза. Они стали любовниками — а еще Александра была глубоко, безвозвратно влюблена в него.

Сейчас, в полдень, она приводила в порядок одно из давнишних платьев леди Хенредон, это потрясающей красоты, из кружев и шифона, творение парижской высокой моды. Сосредоточиться на работе было трудно.

Прошло несколько дней — несколько восхитительных дней, заставивших Александру поверить, что самые сокровенные мечты могут сбываться. Она стала возлюбленной Клервуда и теперь предавалась неудержимой страсти по ночам. Александра не ощущала себя любовницей или, еще хуже, падшей женщиной. О нет! Она чувствовала себя невестой.

Александре приходилось щипать себя, чтобы напомнить: это — не сказка, она — не невеста и эта история не окончится традиционным «они жили долго и счастливо». Но даже это осознание грустной реальности не могло изменить ее чувств — чувств, которые, казалось, становились глубже с каждым днем.

Александра влюбилась в Стивена еще до того, как снова оказалась в его постели, и эта нежная привязанность усиливалась с каждым пролетавшим мгновением. Да и как могло быть иначе, если Клервуд относился к своей гостье как к жене и даже весь штат его слуг был с ней предупредителен и почтителен? Главный повар советовался с Александрой, планируя меню на очередной день. Экономка осведомлялась, какое постельное белье предпочитает мисс Болтон. Ее персональная горничная спрашивала, какое новое платье — из тех, что Александра купила по настоянию Клервуда, — она наденет на ужин, какой наряд выберет для завтрашнего дня. Ну разве после всего этого Александра могла не ощущать себя подобно желанной, окруженной заботой невесте? И что было самым главным, она чувствовала, что этот период может длиться вечно — что Стивен любит ее, пусть немного, но любит.

Ах, как же трудно было бранить себя за эти опрометчивые мысли! Душа наполнилась теплотой, стоило Александре вспомнить о том, как Стивен разбудил ее на рассвете, чтобы снова заняться любовью — на сей раз медленно и нежно, — перед тем как уехать в полдень на встречу в Манчестер. Он даже поцеловал ее на прощание.

Александра на мгновение отложила шитье и улыбнулась. Стивен был исключительным, удивительным мужчиной!

Она жила в сказке со своим собственным прекрасным принцем.

И как только она могла когда‑то думать о нем как о жестоком, бессердечном человеке? Стивен посвятил свою жизнь облегчению страданий других. Александра быстро пришла к пониманию того, что, при всем почитании герцогом своих обязанностей в отношении Клервуда, которые накладывало на него чувство долга по отношению к покойному отцу, более значимым был для него успех благотворительных проектов.