Бренда Джойс - Неукротимое сердце

Он подхватил девушку на руки и понес к своему коню. Осторожно положив ее на коня, он вскочил в седло.

Откуда взялась эта девушка и куда направляется?

И вообще – кто она такая?

Они находились в двух днях пути от Тусона. Вдоль реки Санта-Крус не было никаких поселений, кроме нескольких ранчо. Американцы лишь недавно начали осваивать эти места 1853 года, когда Соединенные Штаты приобрели у Мексики полоску земли, на которой располагался Тусон.

Он разбил лагерь у говорливого ручья. Девушка нуждалась в уходе: вода и чай, заваренный на травах, помогут справиться с обезвоживанием организма. Она жадно глотала, но больше не открывала глаз. Кожа у нее шелушилась и слезала лоскутами. Обнаружив на правой руке девушки муравьев, всадник быстро раздел ее. У него давно не было женщины, и прикосновения к ее телу отзывались напряжением в паху.

Он вымыл девушку и дрожащими руками завернул ее в оленью кожу, служившую запасным одеялом. Потом развел небольшой костер и, вскипятив чай на травах, влил немного в ее пересохшее горло. Напоив жеребца, он растер и стреножил его, а затем присел к огню с жестяной кружкой кофе.

Обычай белого человека.

Всадник насмешливо улыбнулся, сверкнув ровным рядом белых зубов, и перевел взгляд на высившиеся на горизонте горы. Они притягивали его, как и населявшие их люди и единственный родной дом.

Минуло три года, с тех пор как он уехал отсюда. Решение далось ему нелегко.

Его звали Джек. Своего настоящего имени он не знал и не ведал, где появился на свет. О матери ему было известно лишь то, что она индианка и умерла, когда он был совсем маленьким. От отца Джек унаследовал силу и физическую стать. Первые его воспоминания были связаны с тем, как он стоит по колено в ледяной воде ручья, стремительно несущегося с гор, и чувствует, как немеют пальцы, примерзая к металлической миске. Его отец был золотоискателем.

Джек не любил отца, но делал все, что тот велел, опасаясь побоев. Если мальчику удавалось за долгие часы тяжелого труда намыть немного золотого песка, отец был доволен. В тех случаях, когда отец засиживался с бутылкой виски, Джек старался держаться подальше от хижины. Это и спасло ему жизнь.

Как-то, когда Джеку было шесть или семь лет, он скрывался в лесу, прячась от отца, беспробудно пьянствовавшего несколько дней подряд. Внезапно он услышал топот копыт. Это могли быть только индейцы. Джек подкрался ближе.

Он видел, как отец погиб, защищая свой дом. Индейцы разграбили все, что представляло хоть какую-то ценность, и подожгли хижину. Объятый страхом, мальчик кинулся наутек, не разбирая дороги.

Предводитель шайки заметил его и поскакал следом на могучем гнедом жеребце. Боясь оглянуться, Джек мчался через густые заросли сосен и можжевельника, пока не упал. Высокий молодой индеец, с черными волосами до пояса, соскочил с коня, схватил Джека и поднял в воздух.

– Грязный дикарь! – крикнул мальчик, слышавший эти слова от отца. – Пусти меня, проклятый грязный дикарь!

Индеец перекинул его через плечо.

Джек что было силы вцепился зубами в шею врага.

Индеец не издал ни звука. Сомкнув пальцы на челюсти ребенка, он швырнул мальчика на землю.

Раздался дружный хохот. Индейцы, окружив их, откровенно потешались. Джек настороженно привстал на колени. Он тяжело дышал, приоткрыв испачканный кровью рот. Сердце неистово забилось, когда он встретил взгляд высокого индейца. Тот не был свирепым, скорее сосредоточенным и загадочным.

Джек снова вскочил и помчался. Он знал, что это безнадежно, но не собирался сдаваться без борьбы.

И услышал новый взрыв смеха.

Его тут же схватили. На сей раз индеец проявил большую осторожность. Обхватив мальчика руками, он держал его прямо перед собой, не позволяя вырваться. Джек рычал, как дикая кошка, норовя расцарапать лицо противника. Мужчина бросил отрывистую фразу. Даже не зная языка, Джек понял, что ему приказано вести себя смирно. Но он и не думал подчиняться.

Его забросили на спину громадного гнедого. Вскочив следом, вымазанный жиром индеец больно дернул его за ухо, пресекая попытки соскользнуть с коня, затем резко перевернул, уложив себе на колени, и шлепнул по ягодицам.

Захвативший его мужчина оказался сыном вождя одного из племен апачей – чирикауа. Его звали Кочис. Из уважения к отваге, проявленной Джеком, он дал ему имя – Ниньо Сальваж, что означало «неукротимый ребенок».

О Боже!

Кэндис крепко зажмурилась и затаила дыхание, не осмеливаясь пошевелиться. В нескольких футах от нее, по другую сторону небольшого костерка, сидел индеец.

Где она? Что случилось? Не может быть, что все это происходит на самом деле. Кэндис чуть-чуть приоткрыла глаза. Индеец действительно сидел напротив. Кэндис увидела, что на нем нет никакой одежды, кроме штанов из оленьей кожи. Мускулистый торс был обнажен, длинные, до плеч, волосы перехватывала головная повязка.

Внезапно Кэндис все вспомнила. Она сбежала из дома с Кинкейдом; он обманул ее, и, прости Господи, ей пришлось убить его. Из самозащиты. А затем, в страхе, что ее арестуют и повесят, она ускакала из Юмы. Ее лошадь погибла от укуса змеи, и последнее, что Кэндис помнила, это то, как она брела и падала, сгорая заживо под палящим солнцем.

Набравшись храбрости, она снова взглянула на мужчину, сидевшего в тени, на границе освещенного костром круга. Он не отрывал глаз от пламени. Кэндис никогда не видела таких рослых индейцев. В основном они были крепкие, но худощавые и не выше среднего роста, а этот поражал шириной плеч и мощью груди. Только бы не апачи, взмолилась она.

Индеец поднял глаза и встретился с ней взглядом.

Он поднялся и подступил к ней ближе. Его мокасины были расшиты бусинами. Характерная отделка носка не оставляла сомнений. Такие мокасины носили апачи. Кэндис охватила дрожь.

Индеец тем временем приблизился к ней. Кэндис вскинула голову. Он стоял прямо над ней и с этой позиции казался еще крупнее и выше. Пламя костра освещало его.

С изумлением Кэндис поняла, что он полукровка. У него были серые или светло-голубые глаза и правильные черты, свойственные белой расе: высокие скулы, прямой нос, крупный подбородок и чувственные губы. Смуглое лицо либо загорело на солнце, либо он унаследовал этот цвет кожи от своих индейских предков. Грудь его украшало грубой работы ожерелье из оправленной в серебро бирюзы, с которого свисали две серебряные раковины и две прямоугольные серебряные пластины. Кэндис уже видела такое ожерелье. Оно принадлежало воину-апачи.

Их взгляды встретились. Лицо индейца приняло жесткое выражение, серые глаза сердито сверкнули. Девушка испуганно вжалась в землю. Он зажал в мощной ладони прядь ее волос, лишив возможности двигаться.

Оцепенев от страха, Кэндис смотрела в мрачное, как туча, лицо. Индеец отставил в сторону жестяную кружку и, обхватив девушку за спину, резко посадил, так что она прижалась плечом к его теплой груди.

Кэндис уперлась ладонями в твердую, как скала, грудь, покрытую легкой порослью темных волос.

– Нет!

Его рука напряглась.

– Перестань дергаться.

– Нет.

Он сумрачно посмотрел на нее, затем опустил взгляд на ее обнаженную грудь. Буркнув что-то, видимо, на языке апачей, он прикрыл ее одеялом и поднял кружку.

– Пей. – Что?

– Ты можешь сидеть?

Индеец говорил по-английски с легким акцентом.

– Д… думаю, да.

– Отлично.

Он так резко отпустил ее, что Кэндис чуть не повалилась на спину. Сунув ей кружку, над которой поднимался пар, мужчина отошел.

У Кэндис отлегло от сердца. Он всего лишь подал ей чай.

Прижимая локтями одеяло, Кэндис сжала в руках кружку. Ее взгляд был прикован к мощной спине полукровки апачи, стоявшего лицом к огню. Что он намерен с ней делать?

Она жила на территории с восьми лет и знала все о враждебно настроенных индейцах, в особенности об апачах, самых злобных из всех. Они не просто убивали. Они насиловали женщин, пытали и скальпировали свои жертвы, не щадя никого, даже детей. Кэндис отставила кружку в сторону.

Она должна бежать.

Но Кэндис также знала, что апачи – лучшие следопыты в мире. Даже если ей удастся бежать, он без труда разыщет ее. Значит, его придется убить.

Внезапно индеец повернулся: – Почему ты не пьешь?

Индеец шагнул ближе; его полные сдержанной мощи движения завораживали. Он напоминал горного льва, приготовившегося к прыжку. Кэндис сжала край одеяла.

– Пей чай.

Кэндис подчинилась, но, сделав первый глоток теплого травяного чая, ощутила такую жажду, что залпом осушила всю кружку, а затем вторую. Отставив кружку, девушка подняла глаза. Индеец смотрел на локоны, упавшие на ее белоснежное плечо.

Она поспешно откинула волосы за спину. Индеец проследил за ее движением. Кэндис подумала, что он никогда не видел таких волос и, возможно, размышляет о том, как бы заполучить ее скальп.

– Кто ты? – спросил он.

– Я… Кэндис Картер.

– С ранчо Картеров «Хай-Си»? – Когда Кэндис кивнула, он спросил: – Как же тебя занесло сюда?

– Я… я сбежала. Моего мужа, Вирджила Кинкейда, убили. Во время ограбления. В Аризона-Сити.

Кровь неистово пульсировала в висках от столь чудовищной лжи. Что, если за ее поимку назначена награда? Вдруг он передаст ее властям? Тогда правда откроется, жизнь ее будет погублена, а семья опозорена.

Она бросила взгляд на индейца, невозмутимо взиравшего на нее.

– Как ты оказалась в пустыне?

– Я была потрясена. Это случилось сразу после свадьбы, – прошептала Кэндис. – Я… я вернулась в нашу комнату… и увидела его… на полу.

Она заплакала. И хотя Кэндис не собиралась пускать слезы, чтобы остановить поток вопросов, на которые у нее не было ответов, это сработало.

Он издал раздраженный возглас и отошел. Кэндис увидела, что он улегся на земле, уставившись на звезды. Она шмыгнула носом и вытерла глаза, поглядывая на индейца. К ее изумлению, он, казалось, заснул.