Выхожу на сороковом этаже, задумчиво глядя вперёд, пересекаю коридор и заворачиваю в приёмную.

— Мила Георгиевна, — чуть подрагивающим голосом здоровается Соня.

— Готова? — спрашиваю у неё, убирая полушубок и проходя к своему столу.

— Готова, — негромко произносит Соня, лицо которой слишком сильно напоминает мне моё собственное около двух месяцев назад…


— Хорошо, Соня, у меня к тебе только один вопрос, — говорю замершей в ожидании девушке, только что справившейся со всеми моими задачами, но даже не подозревающей об этом.

— Задавайте, — поджав губы, кивает Соня.

— Ты сама хочешь быть на этой должности? — смотрю на неё внимательно, слежу за реакцией.

— Сама?.. — чуть удивленно переспрашивает Соня.

— На этот пост тебя привела я. Едва ли не силой. Ты тогда не особо горела желанием. Потому я спрашиваю тебя сейчас: что-то изменилось с тех пор?

— Изменилось, — произносит девушка, глядя мне в глаза, — Я хочу стать личной помощницей Глеба Самойловича.

— Потому что… — предлагаю продолжить ей.

— Потому что глубоко его уважаю. И потому что мне нравится эта работа, — уверенно и четко произносит Соня, лицо которой невероятно преображается: с него исчезают все сомнения, зато появляются твёрдость во взгляде и серьёзная нацеленность на дело.

Какой интересный случай… Я чувствую, как спадает внутреннее напряжение:

— Тогда я поздравляю тебя, моя хорошая. Ты прошла мой экзамен.

— Боже ж ты мой! — девушка медленно сползает по стулу вниз.

Усмехаюсь.

— Но тебе ещё нужно будет пройти собеседование у Глеба Самойловича, так что не расслабляйся! — напоминаю ей, закрывая на компьютере все программы и начиная расчищать свой рабочий стол. Расчищать от бумаг. Свои вещи я соберу позже.

— Мила Георгиевна… он мне откажет, — потухшим голосом произносит Соня, вновь занимая сидячее положение, — я повела себя не профессионально… и сама сделала так, что он во мне разочаровался.

— Соня, хоть это уже не моё дело, и я могу спокойно умыть руки и не вспоминать больше об этой истории, я всё же тебе скажу… Да, твой приход на должность не был фееричным. Ты допустила ряд ошибок, за которые Бондарёв может сказать тебе четкое и уверенное «нет». Но… я вообще в него своей туфлей запустила. А потом устроила пьянку на весь этаж, спровоцировав начало массовых увольнений. А в первый свой приём перепила и едва не вырубила почтенных гостей губернатора прицельным броском обувки с правой ноги, после чего отожгла в клубе, умудрившись напиться ещё сильнее и довести шефа до белого каления… О продолжении того вечера я вообще промолчу, — качаю головой с лёгкой улыбкой вспоминая те «веселые деньки своей молодости».

— Святые угодники, и при этом вы продолжаете работать на него? — Соня смотрит на меня, как на трёхглавого дракона…

Драконицу.

Не важно.

— Ну, сегодня мой последний день, — замечаю, справедливости ради, — Соня, я к чему: он не монстр и не чудовище. И не лютый блюститель святой буквы Свода Правил. Он тоже человек. И он даёт людям шанс доказать, что они чего-то стоят. Ему это нравится… считай, что это его хобби. И я уверена, он даст тебе этот шанс, потому что ты намного умнее и смышлёнее меня. И у тебя база лучше. А ещё, ты исполнительная и невероятно трудоспособная. Не говоря о том, что ты хочешь эту должность, ведь я в своё время…

— Ведь вы в своё время… — повторяет за мной девушка, желая услышать, что было в «то самое время», но я уже взяла себя в руки и даже откашлялась, ненавязчиво давая понять, что продолжения не будет.

Не за чем ей знать, что меня перевели на эту должность насильно…

— В общем, дерзай, Соня! Да, ты оступилась, но с кем не бывает? Ты получила опыт и теперь знаешь, как себя вести в подобной ситуации. Тем более, сейчас для тебя самые благоприятные условия — всех тех девиц, что доставали тебя, уволили. Так что давай успокаивайся, и пошли к шефу, докладывать о твоих результатах.

— Я не слышала ни о каких увольнениях, — замечает Соня удивленно, заставляя меня не менее удивленно посмотреть на неё.

Если она о них не слышала, — а она всё ещё сотрудник отдела кадров, — значит, увольнений и не было…

— Уверена, с ними разберутся за праздники, — покачав головой и разогнав неприятные мысли, говорю ей.

Выходит, Глебу было не до сокращений… что ж, тем хуже для этих девиц. Они наверняка подумали, что их пронесло. Но, зная Глеба, мне их уже заранее жалко…

Киваю Соне, чтоб шла за мной, и стучусь в дверь к Бондарёву.

— Входите, — доносится голос, и я смело прохожу в кабинет.

— Глеб Самойлович, рада вам сообщить, что Соня прошла мою проверку, — с искренней улыбкой сообщаю брюнету.

— Ваше мнение, Мила Георгиевна? — серьёзно спрашивает тот, но я вижу, как едва заметно приподнимается уголок его губ.

— Считаю, что она идеально вам подходит, — честно отвечаю, надеясь, что он поймёт меня правильно и не примет этот результат за попытку отвязаться от него побыстрее.

— Я услышал вас, Мила Георгиевна, — опустив взгляд на стол, кивает Глеб, затем переводит его на Соню, — Соня, выйди ненадолго, мне нужно переговорить с моей… почти бывшей личной помощницей. А когда Мила Георгиевна выйдет, зайди вновь, — на два вопросительных взгляда он поясняет, — я проведу твоё собеседование прямо сейчас — чтобы не затягивать с этим вопросом до конца праздников.

Глаза Сони округляются: она явно не была готова к такому повороту; а я чуть расслабленно выдыхаю. Он возьмёт её. Я уверена — возьмёт.

Смотрю на девушку с морем поддержки в глазах, и та едва заметно кивает. Затем выходит из кабинета.

— Ты получила мою посылку?

Разглядываю Глеба, пытаюсь понять, что он задумал.

— Получила, — отвечаю не очень громко.

Не хотелось бы дать повод Соне думать невесть что.

Глеб смотрит очень долго, потом скрещивает пальцы в замок и кладет их перед собой на стол.

— Ты не хочешь об этом поговорить? — наконец, спрашивает он.

— Судя по всему, это ты хочешь со мной поговорить, — замечаю, приподняв бровь.

— Мила, я не хочу, чтобы ты уходила, — резко произносит Бондарёв, и его челюсть заметно напрягается.

— Я уже ушла, — говорю спокойно, — это мой последний день в компании. Я могла бы вообще не приходить сегодня, но обещала принять экзамен у своей стажерки.

— Я привык к тебе, — опуская упрямый взгляд на свои пальцы, цедит Бондарёв.

— Поэтому прислал мне То Самое платье, из-за которого я была вынуждена подписать с тобой контракт? — смотрю на него пристально.

Чёрт, одному Богу известно, что у него на уме. Его поступки просто убивают логику. На корню.

— Это… знак примирения, — медленно, буквально по слогам проговаривает Глеб, продолжая смотреть на сомкнутые в замок пальцы, — предложение дружбы, если хочешь.

— Не хочу, — тихо и честно отвечаю ему; мужчина поднимает на меня взгляд, — Глеб, мы не сможем стать друзьями, не обманывай себя. И… парой… — выдавливаю, кое-как подыскав слово, — мы тоже стать не сможем. Не потому, что мы не подходим друг другу физически — я не отрицаю того, что некое притяжение между нами появилось… а, может, и было всегда. Но мы не любим друг друга. А я не вижу смысла тратить время на отношения, которые ни к чему не приведут.

— Любовь может прийти со временем, — словно через силу произносит Бондарёв; при этом смотрит на меня пристально, будто желая загипнотизировать.

— Возможно, — киваю, соглашаясь, — но для этого нужно создать условия для её появления. К тому же нужно сильно постараться, работая над собой, и иметь очень много желания быть вместе. И нужно, чтобы было что-то ещё… какой-то манок для отношений: что-то, чего нельзя объяснить словами, но что всегда ощущается и мужчиной, и женщиной. У нас этого нет. Я не чувствую потребности быть рядом с тобой. Моей Личной Потребности, понимаешь?.. — я смотрю в его глаза и очень чётко осознаю — не понимает, — Я не вижу смысла продолжать этот разговор, потому что знаю — тебя не переубедить…

— Мы подходим друг другу, — игнорируя мои слова, продолжает настаивать Бондарёв, — Меня устраивают твои деловые качества. Ты доказала, что можешь быть решительной, когда позавчера разобралась с заговором на четырнадцатом этаже. Ты доказала, что достойна того шанса, который я тебе дал. И убедила меня, что можешь быть рядом со мной.

— Я не старалась сделать это, — качаю головой, понимая, что этот разговор нужно заканчивать; потому следующие слова произношу четко и ровно, — И я никогда не хотела быть рядом с тобой. Так что прошу — отпусти уже меня. Хватит, Глеб. Честно. Хватит.

— Надень платье вечером, — отвернувшись от меня, произносит Бондарёв.

— Глеб… — опять качаю головой, глядя в окно за его спиной.

— У тебя есть другое? — подняв бровь, спрашивает брюнет, и я вижу горькую усмешку в его глазах.

Он думает, что нет.

Что он — мой единственный вариант.

Как всё это… неприятно.

— До вечера, Глеб, — произношу ровно и выхожу в приёмную, чтобы столкнуться с Максом.

— Всё в порядке? — негромко спрашивает мужчина, приподняв моё лицо за подбородок.

Соня куда-то вышла, и в помещении мы остались одни.

— Я бы так не сказала, — честно отвечаю ему.

— Прости, я хотел опередить тебя и поговорить с ним первым. Но, когда пришёл — ты уже была в кабинете, — блондин поднимает руку и поправляет локон моих волос, заправляя его за ухо, — Я скажу ему прямо сейчас.

— Это… — тихо протягиваю; хочу сказать, что это его сломает, но так и не решаюсь произнести вслух.

— Это необходимо, — уверенно говорит Макс, убирая руки от моего лица и делая шаг назад — в сторону кабинета Глеба.

Молча киваю. Он прав. Бондарёв — не мальчик, и не хрупкая принцесса, чтобы постоянно щадить его чувства и подстраиваться под него, наступая на горло своим собственным.