Анастасия Медведева - Неудачница: перезагрузка

Поднять себя с дивана получилось лишь с третьей попытки. А дорога до прихожей превратился в настоящую полосу препятствий: кажется, я собрала всё на своём пути — сумку, ковёр, шланг от пылесоса (хоть убейте, понять не могу, как он там оказался?) и даже что-то из одежды. Опускаю взгляд на пол («взгляд» — это, конечно, тоже громко сказано: так, две щёлочки, слипшиеся ото сна не без помощи не смытой туши). О! Это же моя вчерашняя блузка! Кажется, когда я бухалась в кровать после четырнадцатичасового забега в мир цифр и отчетностей, я даже не потрудилась убрать одежду в шкаф. Видать, просто стянула с себя всё и бросила на пол…

Звонок в дверь прозвучал ещё требовательнее, вызывая у меня приступ головной боли. Нет, я этого доброго человека, конечно, тоже понять могу — черт его знает, сколько раз он звонил, пока я спала. Но кому я вообще могла понадобиться в восемь утра тридцать первого декабря?! Мне великодушно дали выспаться, поскольку сегодня я должна была принять экзамен у Сони, которая, кажется, успела поседеть за эти два дня…

Звонок зазвонил почти истерично, требуя не игнорировать его и перебирать ногами быстрее.

— Я уже в пути! — кричу тому, кто решил с утра обрадовать меня своим видом. Смертник. Он не знает, что с утра я совсем не соответствую своему имени… от слова "вообще", — Кто? — ору ещё громче, на полупальцах пробираясь через препятствие под названием «грязь от ботинок, которую я вчера не вытерла», и надеясь, что мой посетитель испугается и убежит, не желая встречаться с вопящим монстром из-за двери.

Заглядываю в глазок и удивляюсь. Курьер. И нет, не напуган.

Закалённый, сволочь.

— Вам кого? — спрашиваю от балды.

— Мне нужна Мила Георгиевна Криг, — со спокойной улыбкой, идущей вразрез с истеричными звонками в мою дверь, отвечает, собственно, курьер.

— А что у вас в том свертке? — разглядев в его руке внушительную посылку, завернутую в бумагу, спрашиваю с любопытством.

— Это посылка для Милы Георгиевны Криг, — с убийственной вежливостью сообщает курьер.

Открываю дверь, смотрю на него хмуро.

— Очень мало людей знает, что я здесь живу, — сообщаю ему загробным голосом.

— Уверен, у вас были причины не просвещать остальных, — едва заметно подняв бровь и, кажется, пытаясь подавить позыв усмехнуться, отвечает курьер.

— Что нужно? Моя роспись? — начиная мёрзнуть из-за холода в подъезде, бурчу я.

— Да, пожалуйста. Вот здесь, — он подносит ко мне планшет, я быстро расписываюсь, забираю у него посылку и, пожелав счастливого нового года, закрываю дверь.

Иду в комнату, но застываю перед зеркалом. Оглядываю себя с ног до головы.

— Мать. Вашу, — произношу чётко, встречаясь глазами с героиней фильма ужасов, одетую в пижаму невнятной расцветки, вывернутую наизнанку, с колтуном в стиле «воронье гнездо» на голове и черными кругами от туши под глазами.

Сверток временно оставляется в прихожей, а я бреду в ванную, приводить себя в божеский вид. Как только моё лицо перестаёт быть похожим на полотно русских художников авангардистов, а пижама выворачивается и делает мой внешний вид чуточку приличней, я выхожу из ванной и направляю свои стопы к свертку в прихожей. Открываю посылку уже в гостиной — рядом с дверью сквозит, — и крякаю от изумления. Ткань кажется до боли знакомой. Достаю платье, в котором я посетила первый свой приём у главы города, и с всё возрастающим изумлением обнаруживаю на нём подол, пришитый рукой мастера — я даже лишнего шва не смогла найти! Платье было точно таким, каким мы с Линой брали его в бутике! Не знаю, что это за эффект — химчистки ли, или какой-то волшебной палочки, но на вид оно было абсолютно новым! В то время, как я могла поспорить на свою декабрьскую зарплату, что это было именно оно! Переворачиваю его наизнанку, проверить бирку — так и есть! Она отрезана ножницами! Моей рукой!

— Как это возможно?! — выдыхаю, пытаясь вспомнить, что стало с платьем после моего эпичного похода «в высший свет».

Так… Лина оборвала подол рядом с клубом и откинула его куда-то… кажется, обратно в машину Глеба… но потом я его уже не видела, хотя не раз жаловалась Бондарёву, что этот подол мне жизненно необходим… (ну, да, я ведь была уверена, что из-за увольнения, которое мне грозило, мне придётся расплачиваться за платье самой…) Выходит, мой монстр-шеф прибрал кусок ткани, спрятав его от моих глаз, и даже восстановил платье, соединив две части… вот только — для какой цели? Повесить в личный музей ценностей? Продать на ebay? Удивить меня, когда я уже о нём забуду?..

Это что, как бы, прощальный подарок?..

Или намёк на отсутствие у меня платья на вечер? Ну, да, я вчера так и не успела списаться с девушкой из группы «вконтакте», чтобы она привезла мне отобранный наряд…

Ничего не понимаю, но начинаю нервничать.

Иду, ставлю чайник, возвращаюсь в гостиную уже с кружкой кофе и смотрю на сверток с платьем на ковре…

Интересно, Макс рассказал Глебу о том, что между нами происходит? И, если да, то, как Бондарёв воспринял эту информацию? Хотя, нет. Скорее всего не сказал. Моё старое платье, присланное через курьера на квартиру, о которой Глеб не должен был знать, — лучший ответ на этот вопрос. Но тогда какой вывод я должна была сделать, получив эту странную посылку в канун нового года?..

Чего он хотел добиться этим… сообщением?..

Новый звонок в дверь заставляет меня нервно сглотнуть. Иду в коридор, готовясь ко всему сразу: к тому, что вслед за платьем придут туфли или новый контракт на вечное служение семье Бондарёвых… В итоге, открываю дверь, подозрительно щурясь на курьера… другой фирмы.

— Мила Георгиевна Криг? — улыбается мне молодой человек.

— Я, — сообщаю ровно.

— Вам посылка, — ещё шире улыбается молодой человек.

Скалюсь в ответ.

Кажется, теперь он напуган. А я-то как напугана!

— Распишитесь? — осторожно протягивая мне планшет, не то спрашивает, не то предлагает курьер.

Я расписываюсь. Потом молча беру новый сверток. Прощаюсь. Закрываю дверь.

Несу сверток в гостиную, распаковываю… Глаз дергается непроизвольно.

— Это шутка, да? — бормочу, доставая из бумаги дизайнерское платье от Веры Вонг.

На этот раз кроме платья в свертке обнаружилась записка.

«Ты сейчас сомневаешься, стоит ли его надевать. Стоит. Оно будет сидеть на тебе идеально. Твоя фея клялась на своей крови. Хотела зуб дать, но я отказался»

Я прыснула, переворачивая прямоугольник дорогой бумаги, на котором было написано сообщение от Макса. Только он знает, как я зову Лину… На обратной стороне был номер «обратной связи», на случай, если клиент будет иметь претензии. Я претензий не имела. Просто хотела треснуть обоих заговорщиков по головам. Ну, зачем такие траты?! Я даже знать не хочу, сколько это платье стоило!

Телефон мягко завибрировал, призывая прочесть смс. Беру его, тяжело вздыхая, читаю сообщение от блондина:

«Даже не думай отказываться. Это не просто мой подарок, это моё желание. Я хочу увидеть тебя в нём»

Фыркаю, глядя на экран. Ни разу не тонко.

Следом приходит новое смс:

«И нет, я не сдам его обратно в магазин. Оно будет лежать у меня на полке и грустить — что ты его не надела»

И последнее:

«Не обижай платье, Мила!»

Коротко хохотнув, набираю ответ:

«Только потому, что никто не должен грустить в новый год — даже платье…»

Убираю сотовый и расправляю ткань. Платье безумно красивое: бледно розовое, с шифоновым летящим многослойным подолом и нежным лифом. Оно было словно воздушное суфле… почему-то на ум шло именно это сравнение, а, учитывая, что слои подола имели цветовую гамму от бледно розового до белого, эффект был просто потрясающим! Не говоря о том, что цвет идеально подходил к моей коже… Сделаю для него мягкие локоны на волосах и дымчатый макияж… Нужно только подобрать аксессуары и…

Перевожу взгляд на часы и оставляю мысли о вечере — пора собираться на работу.

Мой последний день в компании… Даже думать об этом так волнительно, что я предпочитаю отключить свой мысленный поток и попытаться настроиться на рабочий лад: экзамен Сони! Нужно думать об экзамене Сони!

И с этой мыслью я начала готовиться к своему последнему выходу на работу…

Аллилуйя! И Бог мне в помощь.

Захожу в здание компании и прохожу к лифту. В кабине нажимаю сороковой этаж и прислоняюсь спиной к стене, глядя на то, как закрываются дверцы… как в эти самые дверцы протискивается ухоженная бледная рука. Женщина дожидается, когда лифт соизволит открыться вновь, и плавной походкой от бедра входит в кабину.

— Мила Георгиевна, — профессионально улыбается Станислава Петровна.

— Станислава Петровна, — спокойно улыбаюсь ей в ответ.

— Ходят слухи, что вы покидаете компанию, — Станис смотрит на меня вежливо и при этом… слегка надменно.

— Решила, наконец, принять ваш совет, — с легкой мечтательной улыбкой глядя на закрытые дверцы лифта, произношу я.

— Перестаёте рассчитывать на мужчин? — подняв бровь, уточняет Станис.

— Начинаю рассчитывать на себя, — мягко парирую я.

Лифт останавливается, чтобы выпустить офисную стерву на её этаж, однако, Станис медлит.

— Не хотела говорить вам, Мила Георгиевна… — протягивает она, придерживая дверцы носиком дизайнерского сапога, — но вы удивительно изменились за это время.

— Вы думаете? — спокойно улыбаюсь, глядя на неё.

— Я вижу. Из вас бы вышла отличная бизнес леди… когда-нибудь… лет через пять… — она скалится, вынуждая меня понятливо усмехнуться, а затем неожиданно мягко смотрит — словно раздумывая о чём-то, — До вечера, Мила Георгиевна.

— До вечера, Станислава Петровна, — отвечаю ей, и дверца лифта отрезает нас друг от друга.