Пит поднимает глаза и перехватывает мой взгляд. Моё сердце делает кульбит.

— Доброе утро, принцесса, — тихо говорит он, его голос звучит лениво и небрежно. Но это обман. Всё, что касается этого парня, — сложно и запутанно.

— Доброе утро, — отвечаю я и сжимаю плечо Гонзо, когда прохожу мимо. Мальчишка улыбается мне сияющей улыбкой. — Как спалось? — спрашиваю я его.

Он улыбается и показывает что-то Питу.

— Что он сказал? — спрашиваю я.

— Тебе лучше не знать, — поморщившись, отвечает Пит и пристально смотрит на Гонзо. — Следи за своими манерами, Карл, — строго предупреждает он, и Гонзо опускает голову. Я впервые слышу, как Пит называет его по имени. Пит встаёт, чтобы взять вилку для какого-то мальчика. Он не спускает глаз с Гонзо, и теперь я умираю как хочу узнать, что именно сказал Гонзо, чтобы заслужить такое явное неодобрение Пита.

— Что я пропустила? — спрашиваю я, переводя взгляд с Гонзо на Пита.

— Просто подростковый юмор, — бурчит Пит, глядя на Гонзо из-под опущенных ресниц, а затем протягивает солонку другому мальчишке. — В котором нет ничего весёлого.

Гонзо быстро что-то показывает Питу.

— Я знаю, что это предназначалось только мне, — тихо говорит Пит, глядя в глаза Гонзо. — Но она тоже здесь, а это очень грубо — говорить что-то в её присутствии, при этом, когда я не могу ей это пересказать. — Он бурчит что-то себе под нос, а потом говорит: — И я бы не повторил то, что ты сказал, даже за миллион баксов.

Гонзо, недоумевая, поднимает руки.

— Лучше не говорить ничего такого в присутствии девушек, чувак. — Пит указывает вилкой на Гонзо. — Когда мы наедине, можешь болтать всё, что тебе вздумается. И тогда это даже может быть смешно.

Гонзо стучит по моему плечу, чтобы я посмотрела на него. Он показывает мне что-то, держа кулак у своей груди. Его щёки раскраснелись.

— Он просит прощения, — ворчит Пит. Гонзо показывает что-то ещё и хлопает своими густыми ресницами. — И хочет знать, прощаешь ли ты его.

— Я подумаю, — говорю я. Мне по-прежнему неизвестно, что именно сказал тогда Гонзо, и непонятно, на что я должна обижаться. Но Пит очень серьёзен, и, судя по всему, мне следует его поддержать.

— Гонзо, тебе пора на отсасывание — или как там называются эти процедуры, — а не то мы опоздаем на первое занятие по верховой езде.

Гонзо ухмыляется и показывает что-то Питу. Но уезжает. Пит качает головой. Снова пацанячий юмор?

Один из воспитателей собирает остальных мальчишек, чтобы они успели собраться и подготовиться к утренним мероприятиям. Пит садится и тяжело вздыхает.

— Этот мальчишка напоминает мне о моих братьях, — говорит он, на его губах играет улыбка.

— Ты и с ними такой резкий? — спрашиваю я.

Он усмехается.

— Я самый младший. Так что обычно это я могу сморозить какую-нибудь глупость, а они будут стараться заткнуть меня.

— Что он сказал? — Я умираю от любопытства. Но что-то подсказывает мне, что Пит ничего не скажет.

В его глазах полыхает огонь, веки полузакрыты, когда наши взгляды встречаются.

— Если ты так хочешь знать, это связано с утренним стояком. — Он вскидывает бровь, и я давлюсь собственной слюной. Пит смеётся. — Мне продолжать?

Я поднимаю руку, чтобы он замолчал.

— Я бы спокойно жила дальше и ничего не знала. — Но на секунду я задумываюсь, а затем тихо спрашиваю: — Это то, о чём говорят мальчишки? — Мне правда любопытно.

Он опускает подбородок к груди и смотрит на меня.

— Не надо, принцесса, — внезапно охрипшим голосом предупреждает он.

— Мне было просто любопытно, — бормочу я. Но тут же чувствую необходимость объясниться. — У моего брата аутизм, и он почти не разговаривает, так что я не знаю, как ведут себя мальчишки. — Я прикладываю руку к груди, слегка смущённая тем, о чём собираюсь признаться ему. — Когда мы, девчонки, собираемся вместе, то говорим обо всём на свете. — Я смотрю в его полыхающие глаза под прикрытыми веками. Моё сердце начинает бешено колотиться. — О мужчинах, большей частью. — Я краснею.

Его голос опускается почти до шёпота.

— Продолжай, принцесса, — говорит он, сверкая глазами.

— Ну, похоже, Гонзо хочет говорить с тобой так же, как я говорю со своими подружками.

— И я не против, но только когда мы одни. Как я ему и сказал. — Пит больше не улыбается. Он поворачивается ко мне. — Я не обижу парня. Никогда не раню его чувства. Но я не собираюсь обращаться с ним так, будто он сделан из стекла. Ему и без меня хватает такого обращения.

— Хорошо, — тихо говорю я. Лучше мне оставить эту тему. По крайней мере, пока.

Пит улыбается. Он кивает в сторону папы, который поднимает со сковороды последний кусок бекона.

— Позавтракаем?

— А ты ещё не ел?

Он качает головой.

— Был слишком занят. — Он смотрит на меня. — Присоединишься? — И, наклонившись ближе: — Это будет наше второе свидание.

Я закатываю глаза и иду к папе, который протягивает мне тарелку, полную еды.

— Пап, я не смогу всё это съесть, — жалуюсь я.

Пит глазами поедает то, что разложено на моей тарелке, облизывая губы, и папа пихает тарелку ему. Я беру себе бейгл, немного творожного сыра и шоколадное молоко. Пит садится напротив меня и разворачивает пластиковые приборы.

Он жадно смотрит на моё молоко.

— Хочешь? — спрашиваю я и делаю глоток, глядя на него поверх картонной упаковки.

Пит ждёт, пока я поставлю молоко на стол, а затем берёт его. Сказав «спасибо», он наклоняет пакет и пьёт. Его губы касаются того места, где только что были мои, и внутри меня что-то переворачивается. Я отвожу взгляд, потому что боюсь того, что увижу в его синих глазах, если посмотрю в них прямо сейчас.

— Прости, — бормочет он. — Не хотел тебя смутить.

Он встаёт, берёт ещё одну упаковку молока, открывает её и протягивает мне. Я, глядя прямо ему в глаза, беру своё прежнее молоко и поднимаю к губам.

— Боже правый, — выдыхает Пит. Он смотрит через плечо на моего отца, который беседует с несколькими мужчинами из тюремной программы.

— Если бы твой отец знал, какие мысли сейчас крутятся в моей голове, он бы точно отрезал мне яйца.

Я откашливаюсь, чтобы проглотить ком в горле.

— А какие у тебя мысли? — тихо спрашиваю я.

Он пристально смотрит на меня, а потом качает головой.

— Неважно.

Опустив глаза в тарелку и сделав глубокий вдох, Пит начинает поглощать еду. Он жуёт где-то с минуту, а затем чуть подаётся вперёд, словно вот-вот откроет мне какую-то тайну. Но, снова покачав головой, вдруг отстраняется.

— Что? — спрашиваю я.

— Ничего. — Он продолжает есть.

— Ненавижу, когда люди так делают, — говорю я, даже скорее себе, чем ему.

Пит вздыхает.

— То, что творится у меня в голове, пугает меня даже больше, чем то, что творится у меня в штанах. Если бы ты только знала мои сокровенные мысли, принцесса. — Он стучит себя по лбу зубьями пластиковой вилки. — Если бы только знала.

Я проглатываю ком в горле.

— Что там такого, что тебя это так пугает?

Он закрывает глаза и делает глубокий вдох.

Я повторяю вопрос — вдруг он меня не услышал — и откладываю в сторону бейгл.

Пит наклоняется вперёд и пальцем подманивает меня к себе. Я тоже наклоняюсь ближе к нему.

— Ты так сильно возбуждаешь меня, принцесса, что я не смог бы встать с места, даже если бы сейчас всё тут на хрен вспыхнуло. — Он показывает на моё шоколадное молоко. — А всё, что ты сделала, — это коснулась своими волшебными губами грёбаной картонной упаковки. — Он потирает лоб, словно хочет стереть все свои мысли. Затем смотрит мне в глаза.

— Стоит мне только коснуться твоего рта, и я кончу как пушка, принцесса. И буду счастливейшим мужчиной на планете, хотя мне и будет стыдно, потому что, когда дело касается тебя, я теряю над собой контроль, с этим трудно поспорить. — Пит морщится и опускает глаза вниз, а затем, подвигав бёдрами, поправляет штаны. — Та ситуация, в которой мы оказались, настолько запутанная, по многим причинам, что я даже боюсь думать о чём-то, что может произойти между нами. Но только об этом я и думаю. — Он издаёт стон и запихивает в рот кусок бекона. Однако его глаза ни на секунду не оставляют мои. — Сегодня утром я проснулся с твёрдым намерением игнорировать тебя весь день. Но вот ты пришла и улыбнулась мне. — Его взгляд опускается на мой рот. — Я бы не смог игнорировать тебя, даже если бы постарался.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь привести в порядок собственные мысли. Но ничего не выходит. Я ещё ни разу в жизни не чувствовала ничего подобного. Мои подруги говорили об этом, но я сама никогда не испытывала подобных чувств. Даже когда я ходила с кем-то на свидание, какая-то часть меня была словно парализована. Но с Питом каждая частичка меня оживает.

И тут он говорит:

— Я не хочу хотеть тебя.

У меня ёкает сердце. Я понимаю. Мне это не нравится. Но я понимаю. Киваю. Никому не хочется иметь дело с испорченным товаром.

Я поднимаюсь из-за стола и беру тарелку.

— Подожди, — окликает меня Пит.

Но я не могу ждать. Потому что тогда он сможет увидеть слёзы, навернувшиеся мне на глаза.

— Принцесса, — он снова зовёт меня.

Тут что-то дёргает мою футболку, и я не могу сделать ни шага. Оглянувшись, вижу его руку, сжимающую подол моей футболки. Он нависает над столом, его губы плотно сжаты.

— Не уходи, — говорит Пит.

Но я вижу только сжимающий мою футболку кулак. Моё сердце замирает, становится нечем дышать. Я не могу уйти. Я разворачиваюсь и бью его прямо в лицо. Пит дёргается, его глаза закрываются, на лице появляется гримаса, и голова откидывается назад. Я бью по его запястью ребром ладони. Раз, два… Теперь моя цель — его глаза.

— Рейган! — кричит папа и, бросив всё, что было у него в руках, спешит ко мне. Он блокирует Пита, который ещё даже не пришёл в себя от моего удара в лицо. Они вместе падают на землю, и Пит оказывается снизу.