– Пожалуйста… о, пожалуйста…

Тело Крессиды изогнулось, бедра раздвинулись.

И он дал ей большее. Его пальцы проникали в самые интимные места, а она вскрикивала, едва соображая, что он делает.

Джек осыпал жгучими поцелуями ее шею и грудь, и ему казалось, что он сейчас умрет. Никогда прежде он не испытывал такого сумасшедшего желания овладеть женщиной. Крессида была необходима ему, как воздух. Только ощущая ее мягкое, влажное, теплое тело, он может существовать. Однако Гамильтон сдерживал свои порывы. Его горячий язык ласкал ее набухшую грудь и напрягшиеся соски. Потом Джек снова завладел ртом любимой. Получив ответный поцелуй, он с огромным усилием заставил себя удержаться от того, чтобы не погрузиться целиком в сладкую глубину ее плоти. Он продолжал любовную игру, выискивая потаенные места. У Крессиды вырывались радостные крики. Она чувствовала, что он учит ее узнавать секреты собственного тела и пробуждает в ней желание. И ей хотелось ощутить его внутри себя. Сейчас. Она приподнялась, стремясь быть к нему поближе. Джек дернулся, напрягся и пальцем нашел заветное местечко, от прикосновения к которому ее пронзило, словно молнией. Кресс замерла, потрясенная наслаждением, которая испытала.

– Тебе не больно? – Голос Джека прозвучал хрипло и отрывисто.

У нее не было сил, чтобы ответить – она лишь прильнула к нему. Джеку не требовалось иного ответа. Он стиснул челюсти, сдерживая неукротимое желание овладеть ею сию же секунду. Крессида продолжала осторожно ласкать его. Джек прижался лбом к ее лицу и прошептал:

– Ты хочешь меня убить?

Она тут же отдернула руку.

– Джек? Я сделала тебе больно?

– Нет, – простонал он. – Это совсем другое.

Невинный вопрос Крессиды стал для него последней каплей. Пора! Он убрал руку с ее бедер и улыбнулся. Нежно поцеловав ее в губы, он сел, и его руки потянулись к застежке на брюках. Она, не отрываясь, следила, как он их снимает.

Джек обнял Крессиду за плечи и, встав перед ней на колени, коснулся губами ее лица, а руками – горячей кожи. По ее телу разлилась истома. Губы Джека с жадностью впились ей в губы, смакуя их сладость. Охваченная чувственной дрожью, Крессида прижалась к нему, а волосы на его груди царапали ее набухшие соски.

Джек подавил стон, подсунул под нее ладони и прижал к своим чреслам. Он стал раскачиваться взад и вперед. Крессида, приникнув к нему, гладила его плечи, спину, чувствуя, как напрягаются и вздрагивают крепкие мышцы.

– Дотронься до меня. – Хриплый шепот Джека обжег ее.

– Здесь? – Она застыла, и ее обдало жаром оттого, что она касается столь интимного места.

– Да, здесь.

А пальцы Джека заскользили между ее дрожащих бедер, лаская и стараясь проникнуть внутрь. И тогда она задвигалась, чтобы принять позу поудобнее.

– Ты все еще боишься?

Она заглянула в горящие серые глаза и прошептала:

– Нет.

Он уложил ее поверх себя и обхватил бедра.

– Джек?

– Все хорошо. А теперь вот так.

Продолжая целовать и покусывать ее губы, он сильнее прижал Крессиду к себе и осторожно раздвинул пальцами складки горячей, набухшей плоти. Она широко раскрыла глаза, чувствуя, как он погружается в нее. Крессида замерла от страха, и Джек тоже замер, боясь испугать ее. Он стал целовать ей шею. Рука Джека продолжала умело ласкать те места, откуда разлетались стрелы удовольствия. Его рот переместился на ее грудь и горячий сосок.

Джек сразу почувствовал, что Крессида готова к соитию, но удержал себя, чтобы не причинить ей боль. Он начал раскачивать Кресс, прижимая к себе и продолжая ласкать. С ее губ срывались радостные крики, а он продолжал это ритмичное покачивание, держа руку на гладком, лоснящемся бедре, побуждая ее опускаться все ниже, пока не почувствовал преграду, мешающую ему проникнуть в самую глубину. Задыхаясь, Джек сжал ее, приподнял и снова начал очень осторожно и медленно опускать, не сводя глаз с ее лица. Кресс поняла, что сейчас произойдет самое главное, и, тихонько охнув, вцепилась пальцами ему в плечи.

Для Крессиды не существовало ничего, кроме рук Джека, обжигающих тело. Она хотела и ждала чего-то особенного, но он замер. Неужели ничего больше не последует?

– Джек… – выдохнула она.

– Тихо, – вымученно произнес он. – Все хорошо. Только не шевелись.

Он опять задвигался, и у нее внутри разлился огонь.

– Пожалуйста… о… пожалуйста.

Крессида прижалась к нему, руки скользили по его плечам, губы отчаянно искали его губы. В испепеляющем огне страсти сгорели остатки самообладания Джека, и он со стоном завершил начатое, заглушив поцелуем ее крик. А затем нежно обнял и стал успокаивать поцелуями и ласковым шепотом, ожидая, когда ее тело расслабится.

– Моя, – прошептал он наконец. – Целиком моя. Навсегда моя. Я тебя больше не отпущу.

Он уложил Крессиду на подушки и улегся сверху, опираясь на локти. Она смотрела на него полными страсти глазами. Губы у нее распухли от поцелуев, маленькая ладошка касалась его щеки, подбородка и краешка рта. Он застонал от этой осторожной ласки – его как будто задела крылом бабочка. Джек повернул голову и легонько прикусил ей палец. В ответ он ощутил дрожь, пробежавшую по ее телу. Когда он начал ритмично двигаться в старом как мир любовном танце, Кресс вскрикнула, инстинктивно задвигалась так же, как и он, и приподнялась, принимая его, а не только отдавая ему себя. Он – ее любовник и ее возлюбленный! Она ликовала, напряжение нарастало с каждым мигом, а их губы и языки повторяли движения тел. Крессиде казалось, что она сейчас расплавится от любовного экстаза. У нее вырвалось рыдание – и наступила разрядка. Джек почувствовал, что она находится на пике наслаждения и окунулся в благостные волны, достигнув своей вершины.

Затем он в изнеможении лежал на ней, расслабленный и тяжелый, а в каждой жилке от радости бурлила кровь. Она принадлежит ему! Вся! И навсегда!

Ранний утренний свет проник в спальню. Джек лежал во власти неги. Надо уходить, пока не появилась служанка, но не было сил. Крессида доверчиво прижималась щекой к его плечу, ее пухлая ручка покоилась у него на груди, а атласное бедро прижалось к его ногам. Если он сейчас встанет, то потревожит ее, а ей необходимо еще поспать.

Он думал о том, что повел себя не по-рыцарски. Им руководили желание и страсть. Он пришел в спальню к своей невесте и предвосхитил брачную ночь. Ему не следует лежать в перламутровом свете утренней зари и притворяться, что он не уходит лишь потому, что боится разбудить Крессиду. На самом деле он ждет, когда она сама проснется, чтобы опять слиться с ней.

Она пошевелилась, что-то сонно пробормотала, и Джека снова захлестнуло желание. Он перевернулся, и Кресс оказалась под ним. Он поцеловал ее в губы.

Она открыла глаза, улыбнулась и потянулась.

– Я говорил, что люблю тебя? – прошептал Джек, водя губами по ее губам.

– Да. – Она обвила его шею руками и потянула к себе.

– Я тебя убедил?

– О, да.

– Хорошо. Я собираюсь снова доказать тебе это.


Спустя десять дней Крессида стояла подле Джека у алтаря старой церкви в деревушке Ратби. Из города было приглашено всего несколько гостей, но, тем не менее, все скамьи оказались заняты – пришли те, кто был дорог Крессиде. И самый дорогой человек стоял рядом с ней.

Слова священного обряда проникали в душу. Доктор Брамли сначала сомневался, совершать ли ему церемонию бракосочетания, раз он является отцом невесты, но Джек уговорил его.

– Кто отдает эту женщину в жены этому мужчине?

– Я. – Бас графа Резерфорда прозвучал, как благословение.

Марк передал ее жениху, и Крессида с полными слез глазами улыбнулась Джеку.

Джек в ответ тоже улыбнулся и твердым голосом произнес брачные обеты, а его глаза подтвердили сказанное: «Моя. Навсегда».