Взять тигра мог только один человек, а это означает, что Крессида хотела исправить содеянное и принесла вещи обратно. Она не доверяла Джеку и рисковала жизнью и честью, лишь бы скрыть от него правду.

Гамильтон стал медленно разворачивать свертки и ставить фигурки одну за другой на стол. Теперь он понял, почему Крессида была так удручена, когда он подарил ей ожерелье слоновой кости, и почему сразу после обеда ушла к себе. Она старательно завернула все его бесценные фигурки, чтобы они не побились, а затем, дождавшись ночи, принесла их сюда, где они всегда стояли.

Оставив фигурки на столе, Джек поднялся наверх. Он не помнил, как очутился у двери в комнату Крессиды. Может, постучать? Сказать, что он во всем разобрался, извиниться? Вдруг послышался сдавленный странный звук. Она рыдала. И как горько! Наверное, уткнулась лицом в подушку. Он замер, едва дыша. Снова раздалось рыдание. Джек дотронулся до дверной ручки, но не решился побеспокоить ее и без сил прислонился к стене.

Из-за двери снова раздался приглушенный плач. Джек закрыл глаза, стараясь отогнать образ задыхающейся от слез Крессиды. С горечью он вспомнил, о чем думал до ее появления в библиотеке. Он вдруг понял, насколько она ему нужна. Не так уж и плохо, что она перевернула его жизнь. Черт! Он не может больше отрицать, что любит ее. Его тело раньше, чем разум, подсказало ответ, таившийся в сердце. Она – его нареченная. Только ее он хочет холить, лелеять, оберегать от невзгод и владеть ею.

Любовь! Это слово настолько приелось, что начало утрачивать свое значение и казалось Джеку простым и бесцветным. Но то, что ощущал он, было наполнено горячим биением жизни и пылкой страстью. Он не мог подобрать нужных слов, чтобы описать свою любовь. И вот всего за полчаса он умудрился навсегда отвратить от себя Крессиду. Она не поверит его признанию после того, что произошло.

Доктор Брамли поднял на Джека изборожденное морщинами лицо, на котором был написан ужас.

– Вы… вы говорите, что все было у Крессиды? Что вы поймали ее? Но… она не могла… Джек. Уверяю вас…

– Сэр, я видел, как она принесла взятые статуэтки обратно, – мягко прервал его Джек. – Но я точно знаю, что взять тигра она не могла. Он ведь стоял на вашем столе прошлым вечером? Помните?

Старик покачал головой – то ли от смущения, то ли отрицательно.

– Я спрашиваю, – продолжал Джек, – как фигурки оказались у Крессиды, и почему она вернула их обратно, не сказав мне о том, что она их обнаружила?

– Наверное, их взял я, – сказал доктор Брамли. Джек подозревал, что так оно и было, но все же признание его огорошило.

– Вы хотите сказать?..

Казалось, доктор Брамли постарел лет на десять. Лицо его посерело и сморщилось.

– Это все проклятая настойка опия. Я пью ее из-за колик в желудке, чтобы уснуть ночью.

Джек смотрел на него с недоумением. Он знал, что старик пьет настойку опия, но ее многие принимают. Правда, его мать отказывалась от этого снадобья, она говорила, что потом ей снятся кошмары и случаются провалы в памяти.

– Простите, мой мальчик, я часто бываю забывчив, а опий это усугубляет. И еще проклятая привычка вертеть в руке безделушки. Я и не замечаю, как кладу их в карман.

– Но потом вы их там обнаруживаете, сэр?

– Скорее всего – нет. Раньше моя жена обычно находила пропавшие вещи у меня в спальне. Я зачем-то складывал их в саквояж. Дома это было не так уж важно. Я и не думал, что это может со мной случиться где-нибудь еще. – На Джека смотрели испуганные глаза. – Когда Амабель умерла, все стало намного хуже. Понимаете, она присматривала за мной. Как Крессида сейчас. Но это не одно и то же. Я… я очень любил ее, несмотря на обстоятельства нашей женитьбы.

Старик так разволновался, что теперь желудочных колик ему не миновать. Джек мысленно выругался. Выходит, он ввязался в печальные семейные дела. Что делать? Прежде всего надо успокоить старика.

– Сэр, перестаньте волноваться, – ласково произнес он. – Как вы сами сказали, дома подобные мелочи не имели значения, а сейчас ваш дом здесь. Я все объясню прислуге. Если что-нибудь еще пропадет, мы знаем, у кого спросить.

Джек налил в бокал бренди.

– Вот, выпейте. Вам не о чем беспокоиться.

Сделав маленький глоток, доктор Брамли задал вопрос, которого боялся Джек:

– Что вы сказали Крессиде?

– Я… я сначала подумал на нее. Пригрозил, что она предстанет перед судьей.

«Или ляжет ко мне в постель». Брамли сморщился.

– И тогда, полагаю, она сказала вам правду.

Неужели старик так плохо знает свою дочь?

– Нет, – ответил он. – Доктор Брамли, вы не представляете, как я был взбешен. Не буду вас расстраивать, перечисляя то, что я наговорил вашей дочери, но она ничего не объяснила и предпочла вынести мой гнев. Крессида дала понять, что вор – она.

– Она… так поступила? – Доктор Брамли, дрожа, закрыл лицо руками и пробормотал: – Великий Боже, что я сделал!

– Сэр, – Джек был в отчаянии, – вы не виноваты.

– Джек, вы должны знать еще кое о чем, – сказал старик. – О причине, по которой мне пришлось отказаться от прихода и покинуть Корнуолл.

Джек выбежал из библиотеки с побелевшим и искаженным от ярости лицом. Если он когда-нибудь встретится с этим ублюдком Эндрю Фэрбриджем, то красавчик виконт пожалеет о том дне, когда появился на свет. Он выпорет его хлыстом, изобьет до полусмерти!

Каким же надо быть подлецом, чтобы сначала обнадежить благородную девушку обещанием жениться, а затем предложить ей стать его любовницей и сделать это в отсутствие ее отца! Грудь сдавило, когда он представил, что увидел доктор Брамли, придя домой. Крессида боролась с Фэрбриджем. Джек грубо выругался.

Нетрудно вообразить, в какое неистовство пришла леди Фэрбридж, когда приходской священник явился к ней и потребовал, чтобы ее сын женился на Крессиде. Брак Эндрю с бесприданницей, не имеющей никаких связей, не входил в ее планы.

Голос Брамли продолжал звучать в ушах Джека.

«Я хотел защитить ее. Она умоляла меня не ходить к ним. Сказала, что скорее умрет, чем выйдет замуж за такого человека, но я ее не послушался. Началась метель, и мне пришлось провести ночь в их доме, а утром дворецкий обнаружил у меня в кармане табакерку. Он видел, как я ее взял. – При этих словах на глаза старика навернулись слезы. – Они сказали, что, если я буду настаивать на женитьбе, то меня арестуют за кражу…»

Эти люди лишили Брамли прихода и постарались опозорить Крессиду, распустив слухи о том, что она – расчетливая, непорядочная и доступная особа.

У Джека окаменело лицо. Он вызовет Фэрбриджа на дуэль! На шпагах. Он вырвет извинение у этого негодяя, изрубив его на куски.

Он повернул за угол и столкнулся с Мэг.

– Джек! Что с тобой? – воскликнула она. – Несешься, словно ополоумевший бык. Ты здоров? Выглядишь ужасно. Ты видел Крессиду? Эванз сказал, что она давным-давно куда-то ушла.

Джек похолодел.

Она не могла уйти! Она ни за что не оставит отца, особенно сейчас, когда ему нужна защита.

– Джек? – долетел до него голос Мэг. – У тебя болит плечо?

Плечо не болело. Удар был нанесен чувству собственного достоинства… и сердцу. Джек пришел в бешенство, узнав о поведении Фэрбриджа, но то, что он сотворил прошлой ночью, еще хуже.

– Я найду ее, Мэг. Это моя вина. Мы… мы поссорились.

Мэг, кажется, не удивилась и неодобрительно произнесла:

– Понимаю. Вот почему Эванз сказал, что она была расстроена.

Джек устремился на конюшню. Как бы ни возражал Клинтон, он поедет верхом.

– Черт возьми, мистер Джек, сэр. Доктор сказал, чтобы вы целый месяц не садились на лошадь.

Джек сурово посмотрел на конюха.

– Он говорил только об охоте. Так что седлай Перикла и побыстрее.

Взгляд старшего конюха был не менее суровым.

– А мне он сказал, чтобы я не смел седлать вам коня, вот что он сказал! Ишь чего… – он не договорил, заметив младшего сына. – Ну-ка убирайся отсюда, Дэнни.

– Катись ты к черту, Клинтон! Мисс Крессида ушла из дома несколько часов назад и одному Богу известно, куда. Мне необходимо ее найти.

Джек посмотрел на небо. Вот-вот пойдет снег или дождь.

Клинтон заколебался.

– Мисс Крессида? Так бы и сказали. Я сам за ней поеду, а вы…

– Нет. – Джек произнес это таким тоном, что Клинтон замолк.

Бросив взгляд на хозяина, он со вздохом сказал:

– Говорите, Перикла седлать? Хорошо, сэр. Но вы уж объясните доктору…

– Мисс Крессида пошла в лес, – выпалил Дэнни.

– Да?

– Да, сэр. Я ее видел, когда выгуливал Огненного. Это было два часа назад. Знаете поляну, где растут подснежники? Она была там.

Спустя пять минут Джек ехал верхом и думал о том, что найти Крессиду – это полдела. Самое трудное – уговорить ее остаться и занять то положение, которое он решил ей предложить.

Глава десятая

Дул пронизывающий ветер, но Крессида, хотя и с трудом, ускорила шаг. Простые прочные ботинки шлепали по грязным лужам, образовавшимся после вчерашнего дождя. Не следовало заходить так далеко, но ей было совершенно необходимо все обдумать в одиночестве.

Джек счел ее соблазнительницей, собиравшейся заловить его в свои сети, и при этой мысли у нее по щеке скатилась слеза. И еще он думает, что она воровка. Не надо его винить – он ведь поймал ее прямо с фигурками и безделушками. Что ему оставалось думать? Было бы легче пережить это, если бы он ей не нравился. Но он ей нравится, да так сильно, что и не сравнить с Эндрю. Тогда она приняла за любовь увлечение.

Она в ловушке. Придется сказать Джеку правду – другого выхода нет. И лучше поскорее с этим покончить. Впереди девушка разглядела упавшую ветку, переступила через нее и зацепилась подолом плаща. Сучок треснул под каблуком, Крессида потеряла равновесие, поскользнулась и упала в грязь. Резкая боль пронзила лодыжку.