Яна погрузилась в дзен настолько, что ее даже присутствие Светланы не раздражало. Та зачем-то постоянно мельтешила на горизонте, пила с отцом чай и болтала о всяких пустяках. Она не говорила прямо о своем возвращении — да этого и не требовалось. Ведь отцу нужно было только время, чтобы простить ее. И повод для новой встречи, а там он и сам поднимет этот вопрос. Многое можно было понять и из того, что отец откладывал поездку в Германию. Ну конечно! Туда он теперь отправится или вместе со Светланой, или после того, как жена наконец-то станет бывшей. Светлана и с Яной говорила о чем-то — а та даже отвечала. К счастью, пока никому не пришло в голову вспомнить о возможности депортации Бобика на родину, а то бы Яна расплакалась, испортив тем самым свой спокойный кисельный мирок.

Институт спасал необходимостью наверстывать пропущенный материал, но и там не обходилось совсем без стрессов. Одногруппники откровенно подшучивали над тем, что она устроила себе незабываемую практику в самое неподходящее время, но деканату, естественно, и дела до того нет, если припомнить ее родословную. В этих комментариях звучала зависть, но не особенно злобная. Больше ее тревожили взгляды тех, кому было лень завидовать таким мелочам, и оттого более внимательным к важному. Например, Людмила уже на второй день поинтересовалась:

— Ты чего такая тухлая? У тебя все в порядке?

Пришлось соврать о неразделенной любви к некоему Денису, но эта отговорка была достаточной для того, чтобы добродушная подруга перестала ее донимать и только в качестве поддержки оставалась рядом. В общем, в киселе изредка попадаются ягодки, которые делают жизнь не такой невыносимо мутной.

Это было хорошее состояние — лучшее из доступных. И все бы шло таким путем дальше, если бы не ночной звонок от Вадима с какой-то издевательской ерундой. Яну еще часа два нервно трясло, но потом все снова покрылось киселем. Однако это был первый сигнал о неумолимо приближающихся некисельных событиях, который она умудрилась проигнорировать.

Яна вышла из машины перед зданием института и наклонилась к окну, чтобы попрощаться с личным водителем:

— Спасибо, Николай Алексеевич. Я заканчиваю в полтретьего.

— Успехов, Яна! Если освободишься раньше, как вчера, позвони.

Но она уже не слышала, отупело глядя на парковку и соображая, настолько ли велик их город, чтобы рядом с ее учебным заведением оказалась знакомая двухместная синенькая Тойота Джи-Ти, которая успела ей осточертеть когда-то настолько давно, что уже и стерлась из памяти. Зато это зрелище ее подготовило к дальнейшим потрясениям.

Вадим ждал ее на крыльце. И она не могла оторвать взгляда от его силуэта — это же надо, уродиться таким… полностью соответствующим своему образу жизни. Стоит себе — куртка расстегнута, руки в карманах, улыбается, как наживка для каждой наивной дуры с хорошим зрением. Шел бы себе в порноактеры — все стороны остались бы довольны, а так только кисельный мир портит.

— Ну и зачем ты приперся?

Яна остановилась, хмуро уставившись ему в плечо — она считала это лучшим вариантом, когда и в глаза смотреть не хочется, и растерянно оглядываться по сторонам стесняешься.

— Так ты же не приперлась. Я решил, что дальше можно не ждать.

Ей удалось скрипнуть зубами совсем тихо. По крайней мере, она надеялась, что тихо.

— Зачем? Что, не можешь отпустить кого-то просто так? Не спится без победной галочки?

— Ян, Яна! — позвал он, заставляя ее все-таки поднять лицо. И только потом соизволил продолжить: — Не спится. Будешь моей победной галочкой?

— Не буду! — буркнула та, но почему-то чуть улыбнулась, хотя вовсе не собиралась этого делать. — Проваливай, Вадим, я же тебе объяснила…

— Я знаю, что Света все рассказала твоему отцу. И подозреваю, что ты теперь умираешь от угрызений совести.

— Откуда?

Яна позабыла о своем волнении, потому что действительно была удивлена. Неужели отец все-таки что-то сделал? Он, хоть и обещал, но обладал таким темпераментом, что обычно просто не мог промолчать. Однако судя по внешнему виду Вадима, все обошлось без мордобития и полного разорения — стоит и этому порадоваться.

— Да какая разница? Пойдем поговорим.

— Обойдемся без разговоров, — Яна вздохнула. — Пусть так. Но суть от этого не меняется. Ты можешь себе представить, каким извращением это все выглядит? А если Светлана помирится с отцом и останется его женой, это вообще…

Она развела руками, так и не найдя подходящих слов. У нее было достаточно времени, чтобы об этом поразмыслить. Даже если бы отец смог простить Вадима, даже если бы у них все сложилось идеально, то как будет выглядеть такая семья? Если еще и принять во внимание никак не желающую растворяться в закате Светлану.

— Все, Вадим. На этом все и больше не доставай меня.

Яна юркнула к двери, оставив преследователя позади. Но теперь хотя бы могла спокойно улыбаться непонятно чему. Она заняла место в лекционной аудитории, приветливо кивнув одногруппникам и знакомым из параллели, и радовалась тому, что Людмила опаздывает. Ей не хотелось ничего говорить вслух, лишь понежиться еще хотя бы немного в собственных мыслях. Конечно, его приход ровным счетом ничего в ситуации не менял, но сам факт… Это же Вадим, который идет по жизни не оглядываясь. Тот, что одним своим видом вызывает слюноотделение у самки человека. Тот, которому нет нужды открывать уже закрытую проблему… если только ему не хочется этого делать.

Со звонком шум в аудитории постепенно стихал, поэтому возглас Яны привлек ненужное внимание, когда Вадим, как ни в чем не бывало, завалился на соседнее место.

— Ты что творишь? — громогласно зашипела Яна.

Но поскольку к кафедре уже подплывала преподавательница, развивать конфликт стало поздно.

— Я подожду тебя тут, чтобы потом поговорить, — тихо ответил Вадим.

Яна вздохнула, но ничего уже поделать не могла. Минут через пятнадцать она поймала себя на мысли, что ей хочется извиниться за эту лекцию. Училась она на одном из самых престижных факультетов города, поэтому и учебный процесс тут был поставлен на высоком уровне. Но надо же было такому случиться, что Вадим попал именно на самого скучного лектора! Преподавательница эта была уже в преклонном возрасте — и, видимо, только потому уважаема всеми. Она умудрялась давать материал таким монотонным голосом, что удержать интерес на протяжении восьмидесяти минут не могли даже самые любознательные студенты. Заявись он на следующую пару — тогда бы ого-го как впечатлился!

— Ну и скукота… И ты бросила практику ради вот этого?

Яна поморщилась, но не стала отвечать, что он в позапрошлом веке получал примерно такое же образование — и если бы у нее была возможность оказаться там, то тоже нашлось бы, что критиковать! Зато акустика в аудитории была будто специально создана для этого момента.

— Молодой человек! — обратилась к нему преподавательница. — Я вам не мешаю?

Этот наиглупейший вопрос просто обязан задать каждый учитель в своей жизни хотя бы раз.

— Не мешаете, — вежливо отозвался Вадим.

Вообще-то, Яна за ним никогда не замечала излишнего хамства, он и не собирался привлекать к себе внимания. Рано или поздно его физиономию все равно бы заметили. А теперь на них уставились сразу десятки лиц, которым только и нужен был повод, чтобы отвлечься от неимоверной тягомотины.

— Напомните мне свою фамилию! — не унималась та. — Что-то я вас раньше не видела.

— Иванов, — без паузы ответил Вадим.

— Который Иванов? — преподавательница растерялась, словно не могла разглядеть под двухдневной щетиной, что этот переросток просто издевается над ней.

— Видимо, тот, которого вы раньше не видели.

Это уже совсем на него не было похоже. Когда-то Яна мечтала о том, чтобы он отпустил себя, перестал быть таким идеальным для любого случайного свидетеля. Ей хотелось, чтобы в нем проявилась легкость… Ну вот, получайте! Только совсем не вовремя.

— Что ты делаешь? — истерично зашептала Яна, не отрывая взгляда от яростно бледнеющего лектора.

— Хочу, чтобы нас с тобой выгнали. Надоело тут сидеть, — ответил он так же тихо.

Ждать пришлось недолго:

— Будьте любезны, покиньте аудиторию! Григорьева, а вот от скромной отличницы я такой скабрезности не ожидала! Тоже будьте добры присоединиться к своему другу.

— А я-то в чем виновата? — не сдержалась Яна.

— А вот я от тебя тоже такой скабрезности не ожидал! — вдруг сказал Вадим и, схватив ее за руку, потащил на выход. Она только успела зацепить свои вещи. — Пойдем. Нам тут не рады.

В безлюдном коридоре она уже могла говорить открыто и не скрывать раздражения:

— Ты чего добиваешься — чтобы меня отчислили на последнем курсе за поведение?!

Но с этого типа — как с гуся вода! Он даже улыбаться не перестал:

— Если честно, то я сам немного шокирован. Когда это я успел таким стать и с чьей, интересно, подачи? Ну да ладно, — он отмахнулся. — Со мной все ясно, но с тобой что не так? Я всегда думал, что избалованные дети себя иначе ведут в учебных заведениях. Кир был такой, что с ним никто справиться не мог. На моей памяти его ни разу не называли… скромной отличницей.

— Да при чем тут Кир?! — Яна сжимала и разжимала кулаки.

— Не знаю. Просто я думал, что у вас наглость везде проявляется. А вот у тебя, как оказалось, только со мной.

Яна подумала немного и решила не злиться. Не то чтобы она это решение приняла невероятным усилием воли… просто злиться без усилия воли никак не получалось. Она направилась к подоконнику.

— Вадим, роль беззаботного идиота тебе не к лицу. К чему все это?

Он остановился рядом, но с улыбкой смотрел в окно.

— Я нравился тебе серьезным и деловым. Я нравился тебе даже тогда, когда разрушал семью твоего отца, — на этих словах Яна поморщилась, но перебивать не стала. — Но в виде беззаботного идиота я тебя просто добью. Разве не этого ты всегда добивалась?