Оксана Алексеева - Неслучайности

Но он уже не собирался ей этого позволять — устал от ненужностей:

— Неправильно — это думать три дня, чтобы написать всего лишь «Спокойной ночи».

— Вадим!

— Яна! — она там должна была кипеть от счастья и раздражения одновременно. Да и сам он пребывал в очень похожем состоянии. — Ну давай же, попроси, чтобы я забрал тебя завтра с института!

— Спятил? — все-таки раздражения чуть больше, чем счастья. — И как, по-твоему, я об этом скажу отцу?

— Соври, что у тебя появился парень. Или к подруге идешь. Желательно, с ночевкой. А еще лучше — на несколько дней. Подруга очень нуждается в тебе.

Она там будто задыхалась:

— То есть ты хочешь, чтобы я врала родному отцу?!

— Ври или не ври — меня устроит любой вариант. Ну, из тех, где ты у подруги на несколько дней…

— Вадим!

Ему надоело терпеть. Какая глупость — терпеть, если дальнейшее только оттягивается, но никуда не денется?

— Я заберу тебя завтра из института. Спокойной ночи.

«Спокойной ночи», — сказал он и сразу отключился. Яна еще несколько секунд пялилась в безжизненный телефон, а потом откинула его и уткнулась лицом в подушку. Так все неправильно и некрасиво, что если начать об этом думать, то можно и с ума сойти. Но расстроиться никак не получалось — скорее, наоборот. Хотелось визжать в подушку и сжиматься от неконтролируемого смеха. Что бы сам Вадим о себе ни думал, но он оказался прожженным романтиком. Хоть и совсем нестандартным. Но у него же все не как у людей!

Запрет превращает любое действие в манию, самую значимую и желанную вещь. А уж когда речь идет о влюбленности, тут его воздействие безгранично. Если первая любовь — сама по себе штука весьма эмоциональная, то запретная любовь становится культом — с алтарем и жертвами. Докатились бы Ромео и Джульетта до точки невозврата, не будь между ними непреодолимой стены?

Яна не была наивной дурочкой, поэтому все это прекрасно понимала. И все равно ничего не могла поделать — воздействие запрета сильнее логики.

— Спасибо, Николай Алексеевич. Не приезжайте за мной, я после учебы… к подруге пойду. Потом на такси доберусь.

Все, первый шаг к точке невозврата сделан. И как бы омерзительно это ни выглядело со стороны, внутри у Яны установилась такая гармония, при которой невозможно игнорировать зудящую на задворках сознания мечтательность.

Вадим ждал ее на парковке, хоть и на протяжении учебного дня ее преследовало иррациональное ощущение, что он не приедет. Человек одновременно испытывает множество тревог, но иногда появляется страх, который все остальные заботы делает неважными. Для Яны этим страхом оказалась боязнь, что Вадим может не приехать. Она ждала — а он не приехал. Она внутри себя наплевала на все границы — а он не приехал. Но она ошиблась, и оттого заполнилась совсем уж неуместной восторженной радостью.

— Привет.

— Привет.

И в этих словах неожиданно прозвучала скованность. Им было легко разговаривать раньше, когда они только шли к этому моменту, а теперь, когда пришли, вдруг стало сложно. Ведь не только Яна понимает, что ее приход сюда — это и есть ответ.

— Ты выглядишь измученной учебой, — Вадим все же улыбался.

— Так я же училась! — ничего умнее в голову Яны не пришло.

— И голодной, — подсказал он вариант дальнейших событий.

— Ла-а-адно. Пойдем уже поужинаем в каком-нибудь ресторане, — она быстро подхватила тему.

— Ла-а-адно, — беззастенчиво передразнил Вадим. — Уговорила. А я-то до последнего надеялся, что получится сэкономить на ухаживаниях.

— Сэкономить? — возмутилась Яна. — А ты не в курсе, что я и сама за себя заплатить могу? Жмот!

— А ты не в курсе, что такой фразой способна отпугнуть любого потенциального ухажера? Сильная и независимая женщина.

Яна поняла, чего он добивался, и потому рассмеялась. После этого обмена любезностями скованность куда-то пропала, как будто ее и не было. Сложно общаться только в том случае, если придавать общению излишней сложности.

Хороший ужин под вино направил разговор в такое русло, на которое еще час назад никто из них бы не решился.

— Ну так что, будем продолжать строить из себя ресторанных романтиков или сразу ко мне?

— Будем продолжать строить!

Яна не смутилась, хорошо понимая, что Вадим осознанно переходит в наступление. И даже некоторая вольность в постановке вопроса ее развеселила. Наверное, это означало ее готовность перейти теперь на какие угодно близкие отношения, но только при условии, если Вадим настроен так же серьезно, как и она. Поэтому лучше еще немного потрепать ему нервишки и устроить тест-драйв:

— Ну все, теперь домой. А то отец будет волноваться.

Вадим умел улыбаться так лукаво — будто каждую ее мысль читает, но ни за что не продемонстрирует раздражения.

— Без проблем, — она и не удивилась этому спокойному согласию. — А давай и завтра вместе поужинаем? Завтра ведь ты не учишься.

Яне очень хотелось верить в искренность его поступков, но она осознанно сдерживала в себе эйфорию. Поэтому, едва оказавшись вне зоны его видимости, решила возобновить слежку и поймала такси. Пусть только попробует сделать хоть что-то, к чему можно придраться! Но Вадим через полчаса после возвращения домой только вышел с Бобиком ненадолго, пообщался с другими собаководами, ответил кому-то по телефону, а потом скрылся за подъездной дверью — и больше ничего подозрительного не делал. Яна замерзла до онемевших ног и все равно боялась покинуть свой пост, ожидая, что если только уйдет, то Вадим тут же нарисуется в компании трех грудастых блондинок.

И поскольку ей все же пришлось вернуться домой, а неуверенность все никак не утихомиривалась, в два ночи она набрала его номер.

— Яна? — его голос был заспанным, никаких сомнений.

— Ой, прости! Случайно на тебя ткнула! — ей на самом деле стало неловко.

— Ты меня контролируешь, что ли? — Вадим тихо усмехнулся. — Сплю я, сплю. Один. Можешь приехать и проверить.

— Чего?! Совсем спятил?! И не звони мне больше в такое время!

После этого ей было стыдно посмотреть даже в глаза собственному отражению в зеркале. Ну вот что поделать с таким темпераментом? У Яны всегда была тяга к любопытству и слежке, а тут еще такой подозреваемый попался, за которым так приятно с любопытством следить. Какой же дурой он должен ее после этого считать! Засыпая, она решила, что такого больше не повторится — это глупое и детское поведение. Но лучше все-таки прикупить себе длинное пальто, шляпу и очки на пол-лица. На всякий пожарный.

Но если уж начистоту, то у Яны оставалось все меньше и меньше причин для неуверенности. Вадим звонил ежедневно, они встречались и проводили друг с другом пару волнующих часов. И когда бы она ни позвонила — всегда отвечал. Рано или поздно ее должно было долбануть мыслью, что ему попросту незачем от нее прятаться, незачем разыгрывать из себя верного парня. Это же Вадим! Если бы Яна была ему не нужна, то Яны бы в его жизни уже не было. Странно только, что такой очевидный вывод пришел в голову далеко не сразу.

Иногда они ужинали в ресторане, иногда гуляли в парке, иногда навещали Бобика и жарили вместе картошку. Это были самые настоящие свидания влюбленных, и скрытность ото всех остальных романтике совершенно не мешала. Они не строили никаких планов на будущее и не обсуждали ничего серьезного — просто проводили время вместе за разговорами и поцелуями. Характерами они настолько сильно различались, что Яна и в этом видела их полную взаимодополняемость — ее импульсивность компенсировалась его уравновешенностью, его замкнутость рушилась от ее искреннего желания узнать о нем всё. Вадим не любил подпускать к себе людей слишком близко — это было всегда понятно, но вскоре она пришла в полную уверенность, что никто до нее так близко к нему не подбирался.

Один раз они оказались в компании его друзей, и после этого все точки над «ё» сами собой расставились.

Яна напоминала жужжащую муху, которая сначала раздражает, но если привыкнешь к этому звуку, то начинаешь замечать ее отсутствие. И каждый день превратился в ожидание — давай же, жужжи, наполни хоть чем-то атмосферу, отвлеки от пустоты. Таким образом, это жужжание прочно засело в его голове, но абсолютно там не мешало.

Будь у Вадима необходимость перечислять Янины достоинства, то он бы вошел в полный ступор. Она состояла из сплошных нелепостей: если ей не нравился фильм, то она громко возмущалась, независимо от того, находились ли они в его квартире или в кинотеатре; если ей хотелось о чем-то спросить, то она спрашивала, забывая о тактичности в угоду любопытству, поэтому приходилось отвечать под натиском такого беззаветного напора. А еще она смеялась всегда так, словно весь мир обязан подождать тихонько в сторонке, пока ее не отпустит. Но мир от этого зрелища тоже начинал невольно улыбаться. Яна являла собой уникальное сочетание худших черт характера лучших людей: например, в ней наблюдались безбашенность Кира и наглость Лизы. Если всю эту энергию сконцентрировать в одном человеке и направить в нужное русло, то… Вадиму никогда больше не придется искать себе дополнительных развлечений.

Ему все же удалось уговорить ее присоединиться в выходные к друзьям в клубе. Там она сначала сама натанцевалась до нервного тика, а потом и его вынудила поддержать эти предсмертные конвульсии единорогов под громкую музыку. Вадим после недолгих уговоров поддержал — сам же выбрал себе такую, которая одной собственной персоной способна заменить всю неконтролируемую сферу его жизни. И этот факт, конечно, саркастичные друзья уже проигнорировать не могли.

— Яна, ты сделала из самого скучного человека на планете паяца! — заявил Кир.