Клэр казалось, что происходит что-то странное, что-то очень важное, но она никак не могла понять, что именно, отчаянно борясь с нарастающим волнением.

Когда же, поздоровавшись со всеми, Эрик вновь повернулся к ней, у нее в очередной раз чуть не остановилось сердце от силы его взгляда. Веер застыл в ее руке. Клэр теперь было почему-то так жарко, что ей захотелось выйти на свежий воздух.

— Клэр, милая, — раздался рядом голос маркизы Ричмонд. — Ты ведь знакома с моим старшим сыном Эриком?

— Д-да, нас уже представили.

— Вот и отлично! — улыбнулась маркиза и строго взглянула на сына. — Эрик, это старшая дочь маркиза Куинсберри, леди Клэр.

— Да, — кивнул Эрик, продолжая смотреть на Клэр.

— Позаботься о ней, пока я не вернусь, хорошо?

Маркиза хотела было машинально стукнуть сына кончиком веера по руке, но в последний момент остановила себя так, что веер замер в воздухе. Перестав улыбаться, она резко выпрямилась и ушла.

И этот жест мог бы показаться Клэр странным, но ее отвлек тихий голос самого Эрика.

— Я, кажется, опоздал, — сказал он, когда толпа вокруг них немного рассеялась.

И тогда Клэр на самом деле поняла, что он пришел только потому, что она пригласила его. Пришел ради нее! Чтобы услышать, как она играет. Невероятно. И как Рейчел могла допустить мысль о том, что ему не нравится музыка?

Тяжесть в груди внезапно исчезла. Она сменилась какой-то непривычной легкостью. Клэр вдруг стало так хорошо, что она невольно улыбнулась ему.

— Да, музыкальный вечер закончился, и открылись танцы.

— А вы играли свою Лунную сонату?

Странное тепло разлилось по всему ее телу.

— Вы запомнили название.

Надо же, в его лице она обрела себе еще одного слушателя. Он вдруг мягко улыбнулся ей. Так мягко, что у нее что-то дрогнуло в груди. При ярком свете свечей он показался ей еще более красивым. Еще более отчетливо выделялись резкие черты его лица. И чуть изогнутый, вероятно, от давнего перелома нос. Который придавал ему особенный вид.

— Да, запомнил.

Он замолчал, улыбка сбежала с его лица, но даже без улыбки суровость лица не отпугивала, а располагала еще больше.

Сегодня он был одет даже строже, чем в прошлый раз, если только она помнила, в чем он был в тот день. Черный вечерний фрак, рукава которого, широкие на плечах, сужались у кисти. Клэр подумала, что ему не нужно было прибегать к ухищрениям и подбивать ватой плечи, как делали другие мужчины, чтобы подчеркнуть разворот своих плеч, потому что его плечи были… Она вдруг вспоминал, как цеплялась за них… Да, за такие плечи как раз и можно было уцепиться так, чтобы удержаться от падения. Белоснежная рубашка и черный жилет дополняли ансамбль, а белые панталоны, обтягивая длинные ноги, доходили до черных туфель с золотистыми пряжками.

— Сегодня глаза ваши не красные, — невольно произнесла Клэр. И резко замолчала, решив, что допустила ужасную бестактность, но он снова улыбнулся ей.

— Вы заметили.

На этот раз улыбку не смогла сдержать Клэр.

— Да, это невозможно не заметить, — ответила она, внезапно поняв, что повторяет его давние слова.

— Моя аллергия… она прошла.

— Счастлива это слышать.

Он кивнул и вытащил руки из-за спины.

— А вы сегодня хорошо видите.

— Я почти всегда хорошо вижу.

Он склонил голову вперед, взгляд его стал лукавым, и он тише добавил:

— Почти.

Строгость его облика не могла обмануть Клэр, потому что он шутил, он дразнил ее! Клэр покраснела. Она ничего с собой поделать не могла, продолжая ощущать странную легкость, от которой закружилась голова. Было такое ощущение, будто она выпила целый бокал шампанского на пустой желудок.

— Не думаю, что еще когда-нибудь я…

Ее прервал поклонник, которому она обещала свой первый танец. Клэр с досадой взглянула на него, с трудом вспоминая его имя. Переведя взгляд на Эрика, она поняла, что не хочет уходить, но ей вдруг нестерпимо захотелось потанцевать. Поэтому виновато улыбнувшись ему, она тихо сказала:

— Прости.

И ушла вместе с кавалером, так и не вспомнив его имени. Что однако не помешало ей насладиться веселым танцем. Клэр кружилась по залу, не переставая ощущать нечто приятное, волнующее. И когда через четверть часа кавалер вернул ее на прежнее место, Клэр испытала настоящее облегчение, когда увидела еще издали, что Эрик не ушел.

Оказавшись рядом с ним, она улыбнулась ему и хотела что-то сказать стоявшей рядом сестре, когда он снова заговорил с ней:

— Как вы себя чувствуете сегодня? — Он опустил взгляд на ее шею и чуть тише добавил: — Ваше горло… больше не болит?

Невероятно, но он запомнил и это. Клэр внимательно смотрела на него и видела его искреннее желание услышать правдивый ответ. Будто бы это действительно заботило его. И хоть еще совсем недавно горло ее действительно болело, сейчас никакой боли она не ощущала. Поэтому честно ответила.

— Нет, благодарю, всё уже позади. — И поддавшись какому-то сиюминутному порыву, Клэр тише добавила, так, чтобы слышал только он один: — Я последовала вашему совету и выпила теплое молоко с медом. А еще, добавила туда яичный желток, и все как рукой сняло.

И снова он улыбнулся ей. Клэр не могла понять, что такого особенного в его улыбке, но могла поклясться, что она давалась ему не так уж и легко.

— И вы не взяли с собой сегодня шаль.

Господи, было ли в ней хоть что-то, чего он не заметил в ней в прошлый раз своими чуть покрасневшими глазами? Которые взирали на нее сейчас так, будто была еще сотня деталей, которые стоило запомнить.

— Здесь тепло, — произнесла Клэр, ощущая настоящий жар во всем теле.

— Да, сегодня…

Он не договорил, потому что к ним вновь подошел очередной кавалер Клэр, который тут же увел ее, не дав ей ни единой возможности проститься с Эриком. Клэр не могла понять, почему ей это нужно, но была слишком удручена, чтобы заметить, как прошел очередной танец. Который к ее облегчению быстро закончился.

Когда ее подводили к ее матери, на этот раз рядом с Эриком стояли маркиз Ричмонд и отец Клэр. Она заметила, с каким удивлением смотрят на него их родители. Они о чем-то говорили, пока она не подошла. И едва ее кавалер, поклонившись, ушел, как Эрик быстро повернулся к ней.

— Следующий ваш танец кому-то обещан?

Клэр растерянно моргнула.

— Что?

Вместо того, чтобы уточнить свой вопрос, он потянулся к ее правой руке, на запястье которой висел маленький блокнотик, потянул вверх, раскрыл и быстро изучил содержимое цепкими серо-голубыми глазами. Увидев это, их родители внезапно замолчали. Клэр ошарашено смотрела на Эрика, пока он вновь не взглянул на нее.

— Разрешите пригласить вас на танец, леди Клэр.

Клэр почему-то не могла пошевелиться. И услышала, как кто-то рядом с ней ахнул. Кажется, это была маркиза Ричмонд, которая потрясенно смотрела на сына, но Клэр была слишком занята им, чтобы на что-то обращать внимание.

— Следующий? — пролепетала она, будто бы в тумане.

Почти как в тот день в музыкальной комнате дяди Джорджа.

— Да, — мягко кивнул Эрик, опустив танцевальную карточку. — Вы позволите?

Клэр внезапно поняла, что хочет этого. Хотела, чтобы он пригласил ее. Потому что ей было с ним так хорошо, рядом с ним ей было… непривычно легко и свободно. Она могла не бояться ничего. И хотела, чтобы эти ощущения длились как можно дольше.

— Да.

Он взял ее руку, затянутую в кружевную митенку, и повел в центр танцевальной площадки. Поглощённая теплом его руки и им самим, Клэр не заметила, какими невероятно потрясенными выглядели его родители, глядя на то, как он коснулся руки Клэр. Коснулся тогда, когда не касался никого. И не позволял никому прикоснуться к себе.

Тихая мелодия вальса зазвучала в большом зале. Эрик осторожно обхватил ее за тоненькую талию, затянутую корсетом, а другой сжал дрожащие пальцы Клэр. Ощущая непривычное волнение, она положила свободную руку ему на плечо, и тут же невольно отметила, что он действительно не прибегал к ухищрениям и не подбивал сюртук ватой. Глядя ей в глаза, он умело закружил ее. Клэр с трудом могла представить, что он может танцевать. Не говоря уже о том, что он может танцевать вальс.

— Вы действительно не любите музыку?

Его прямые брови сошлись на переносице.

— Кто вам сказал об этом?

— Рей… — она запнулась, не желая выдавать подругу, и поспешно добавила: — То, что вы даже понятия не имеете о Бетховене.

— Разве? — на этот раз одна его бровь скептически поползла вверх. — Теперь я знаю, что он написал Лунную сонату.

Клэр в очередной раз не смогла сдержать улыбки, понимая, что невозможно на него сердиться только потому, что он не любит музыку.

— Почему-то теперь мне кажется, что вы запомните это на всю оставшуюся жизнь.

— Я не возражаю, — проговорил он, плавно ведя ее по паркету. — Думаю, знание этого факта когда-нибудь спасёт мне жизнь.

Клэр рассмеялась.

— Вы шутите, я полагаю? Как Лунная соната может кого-то спасти?

— Ну… — Он на мгновение задумался. — Спасла же соната самого Бетховена, сделав его еще более популярным и избавив от перспективы разделить жизнь с Джульеттой Гвиччарди, которая впоследствии предпочла его другому.

Его слова так сильно потрясли Клэр, что она споткнулась и чуть было не упала, но он мягко удержал ее и продолжил медленно кружить. Так, что она позабыла обо всех присутствующих.

— Вы знаете, кому посвятил Бетховен свою сонату? — Едва вопрос сорвался с губ, как она тут же поняла, откуда он узнал об этом. — Боже, вы читали его биографию!

Он даже не думал отрицать этого.

— Не смог удержаться.

Клэр обнаружила, что снова улыбается, испытывая какое-то непонятное и пугающее удовольствие от его признания.