— Думаешь, продашь все двадцать четыре?

— Я знаю, что продам, — она посмотрела на него. — Я нашла ключ к тому, как продать что угодно жителям этого города.

Роб закрыл пакет и взял другой:

— И что же это за ключ?

— Давать бесплатно на пробу, — ответила Кейт, затем сосредоточилась на мытье посуды. — Они делают покупки тогда, когда получают бесплатные образцы. — И покачала головой: кончики прямых рыжих волос коснулись ее спины. — Я думала, что дедушка впустую тратит деньги, раздавая бесплатный кофе, но пришла к выводу, что этим он завлекает людей в магазин. Когда они здесь, пьют и болтают, они покупают что-то еще, — она поставила намыленную чашу в пустую половину раковины. — В следующий раз я собираюсь бесплатно раздавать копченый чеддер.

Роб управился с третьим пакетом и принялся за последний:

— Ты собираешься завлечь их, чтобы они купили сыр?

Кейт засмеялась, и этот нежный, женственный звук, слетевший с ее губ, казалось, скользнул между ребер Саттера и поселился у него в груди.

— Я собираюсь изменить их мышление так, что они даже не узнают об этом. — Она снова посмотрела на него: карие глаза горели и сверкали. — Скоро они все будут есть сушеного тунца и картофельное пюре с васаби.

— Точно.

Сегодня Кейт напоминала Саттеру женщину, которую он встретил в «Дучин Лаундж» несколько месяцев назад. Теплую и расслабленную.

— Думаешь, я не смогу? — спросила она с ноткой железной решимости в голосе.

И Роб подумал, а не должен ли он предупредить городок, что тому лучше привыкать к японскому хрену.

— Я считаю, эта работа просто создана для тебя.

— Это правда, — Кейт взяла противни и засунула их в воду. — Но я люблю вызов. Я решила, что мне нужно всего лишь втянуть в это «Больших женушек-мастериц», и тогда все получится.

Роб поставил последний пакет рядом с остывавшими кексами, затем облокотился бедром о столешницу и стал слушать, как Кейт рассказывает о своих планах по превращению Госпела в столицу гурманов северо-запада. Он смотрел на ее руки, пока она терла мокрой губкой противни. На кончики длинных пальцев: короткие ногти были покрашены светло-розовым лаком. Кейт положила противень в пустую раковину и выключила воду.

— Я начну потихоньку, — продолжала она, открыв шкафчик и приподнимаясь на цыпочки. — Подсажу их на фокаччу, а затем познакомлю с ароматными оливковыми маслами.

Роб оттолкнулся от столешницы и подошел к ней сзади. Он взял чашу из ее рук и поставил на полку. Кейт посмотрела на него через плечо. Ее волосы задели его рубашку на груди, но он почувствовал это прикосновение в паху. И крепче сжал чашу, чтобы не дать своим рукам опуститься к животу Кейт и прижать ее к себе. Она смотрела ему в глаза, и было бы так легко наклонить голову к ее губам.

— Спасибо, — сказала, поднырнув под его руку, Кейт, прежде чем он сдался своему желанию поцеловать ее. Она подошла к столу и проверила пальцами, не остыли ли кексы. Роб опустил руки.

— Дашь мне один попробовать?

— Что? — Кейт повернулась и уставилась на него: — Хочешь кекс?

Роб кивнул:

— А почему, ты думаешь, я здесь?

— Ради моего остроумия?

— Ну, это тоже.

— Из тебя плохой врун, — сказала она, смеясь. Теплое удовольствие от этого звука зародилось в его груди и напомнило ему, что он уже очень долго был одинок. Что он жаждал нежного смеха и женского щебетания. Жаждал чего-то большего, чем секс. — У меня не осталось глазури.

— Мне все равно.

— Подожди, — Кейт подняла палец, затем исчезла в холодильной камере и вернулась, тряся баллончик со взбитыми сливками. Роб не смог не заметить, что ее грудь вытворяла интересные вещи с этими игральными костями на футболке. — Я добавляла их в какао сегодня утром. — Взяв кекс, Кейт покрыла его взбитыми сливками: — Одно из преимуществ работы в бакалейном магазине то, что у тебя никогда ничего не заканчивается, — она вручила кекс Робу. — А недостаток в том, что ты можешь растолстеть.

— Ты не толстая, — Роб стащил бумагу и откусил большой кусок.

— Пока нет, — Кейт запрокинула голову и выпустила струю взбитых сливок прямо себе в рот.

Это был самый эротичный жест из всех, что Роб видел за долгое время, и он напомнил ему, насколько долгим оно было.

Саттер откусил еще кусок и вспомнил несколько случаев, когда имел счастье лакомиться бикини из взбитых сливок. Он бы не возражал иногда съедать что-то подобное с Кейт. Прикончив кекс за четыре укуса, Роб протянул руку:

— Дай-ка мне это.

Вместо того, чтобы передать сливки, Кейт положила руку ему на плечо, поднялась на носочки, и ее грудь коснулась его руки.

— Открой.

Роб ей не доверял. Ни на секунду. Он посмотрел в ее глаза в нескольких дюймах от своего лица и медленно открыл рот.

Кейт пустила струю взбитых сливок ему между губ и по его щеке.

— Ой, прости, — и опустилась на пятки.

Роб проглотил:

— Ты сделала это специально.

— Нет, клянусь, это была случайность, — она покачала головой, пытаясь выглядеть раскаявшейся, но расхохоталась и все испортила.

Роб провел пальцем по щеке, затем облизал его.

— Несчастный случай, черт возьми, — он протянул руку. — Дай мне. — Кейт покачала головой и спрятала балончик со сливками за спину. — Не думаешь, что я могу отобрать их у тебя?

— Нет.

Конечно, она не думала. Она была упрямой и любила соперничество, и мысль о борьбе с ней возбудила Роба сильнее, чем бикини из взбитых сливок.

— Хочешь поспорить?

— И что мне будет, если я выиграю?

— Не выиграешь

Ее глаза сузились:

— Не будь в этом так уверен.

Роб решил подыграть ей:

— Чего ты хочешь?

— Ты должен будешь рассказать всем, как сильно любишь желе «Халапеньо».

Желе «Халапеньо»? Какого черта?

— А чего хочешь ты, если выиграешь? — спросила Кейт.

Роб улыбнулся. Прекрасно рассчитанный сексуальный изгиб губ. Он точно знал, чего хочет.

— Я слижу взбитые сливки с твоих сосков.

Взбитые сливки — не секс. Это десерт.

Рот Кейт приоткрылся, а глаза стали огромными. Затем уголки ее губ приподнялись, и, повернувшись на пятках, она бросилась бежать через подсобку в магазин. Роб следовал за ней по пятам, чуть не споткнувшись о тапочку-«тасманского дьявола», потерянную в дверях. Он внимательно осмотрел темный магазин и заметил белую футболку как раз в тот момент, когда Кейт промчалась между четвертым и третьим рядами.

— Твоя белая футболка тебя выдает, — Роб зашел в ряд. Кейт стояла в самом конце: едва различимый силуэт в темноте. — Может быть, тебе следует снять ее прямо сейчас?

Кейт засмеялась: низкая, гортанная ласка, затерявшаяся в пестрых тенях.

— Да уж, непременно.

Роб направился к своей жертве, и она отступила на несколько шагов назад.

— Облегчи мне жизнь, чтобы не пришлось снимать ее самому.

— Я не хочу облегчать тебе жизнь. — Кейт зашла за ящик с фруктами. Слабый свет из угла упал на ее рот и плечо и осветил игральные кости на футболке. Роб следил за движением губ Кейт, когда она добавила: — Я хочу усложнить ее настолько, насколько смогу.

— О, ты уже это сделала, — он сжал край ящика и подумал о том, чтобы взять апельсин и запустить им в Кейт. Ошеломить ее на несколько секунд, пока он сделает следующий ход: — Ты уже усложнила ее, как только могла с той ночи, когда мы встретились. — Он взял апельсин, но вместо того чтобы кинуть его в Кейт, бросил им в картонного эльфа компании «Киблер», и упаковки с выпечкой посыпались на пол.

— Что это было? — спросила, поворачивая голову в направлении шума, Кейт. Затем, прежде чем она поняла, что задело ее, Роб оказался на ней, обхватив руками как раз под грудью и прижав спиной к своей груди.

— Роб! — Кейт и визжала, и смеялась одновременно. Он выхватил у нее баллончик со сливками и бросил его на кучу фруктов. — Это не честно. Ты жульничал.

— К черту честность, — Роб глубоко вдохнул аромат ее волос и сказал где-то у ее макушки: — Я никогда не играю честно. Честность для нытиков и слабаков. — Он скользнул рукой по ее животу и скомкал белую футболку в кулаке. В его ушах раздавался звук их дыхания. Когда он стоял в темном магазине с Кейт в своих объятиях, остальной мир и его проблемы исчезали. — Я представлял тебя здесь, — сказал он, скользя рукой вверх и наполняя ладонь ее нежной грудью. — В одной из моих фантазий ты позволила мне есть клубнику с твоего тела. — Через футболку он почувствовал, как ее сосок стал твердым под его ладонью. Его легкие сжались, низ живота напрягся, а член стал таким твердым, что Робу пришлось сжать колени. — А потом ты скакала на мне, как королева родео.

Кейт повернула голову и посмотрела на него:

— Где?

— У кассы.

— Извращенец, — ее губы нежно коснулись его подбородка. — Там я упаковываю продукты для маленьких пожилых женщин. Мне это нравится.

— Потом мы занимались сексом еще раз в подсобке на столе, где твой дед режет мясо.

— И я снова была сверху? — она поцеловала его под подбородком.

— Нет. В этот раз вел я.

— Нержавеющая сталь холодная.

— Не тогда, когда мы на ней. — Он наклонил голову, и в то мгновение, когда его губы коснулись ее, дикое, неуправляемое желание скользнуло прямо к самому примитивному месту его существа, которое велело ему ловить момент и послать к черту все остальное. Сорвать с Кейт одежду и трогать ее всю и сразу. Бросить ее на пол и забраться сверху.

Кейт вдохнула, втягивая его дыхание, и Саттер пропал. Вожделение ударило по его телу и сжало его пах яростной хваткой. Кейт приоткрыла рот и поцеловала его. Сладкое тепло, которое на вкус было как взбитые сливки и секс. Их языки соприкоснулись, и Роб сдался ошеломляющей потребности трогать ее везде и сразу. Он скользил ладонями по ее груди, животу и бедрам. Он положил руку ей между ног, чувствуя ее через одежду. Жар ее тела согрел шов джинсов, и Роб крепче прижал к ней пальцы. Он толкнулся членом сзади и почувствовал глубокий, примитивный отклик, который слишком долго подавлял. Этот отклик все возрастал и побуждал Роба поглотить эту женщину. Насладиться ею и разорвать глотку любому, кто попытается его остановить.