— Да, сэр. Я на это надеюсь.

Было похоже, что лорд Стоуксдаун был готов переменить тему разговора, но он вдруг замолчал, а потом его лицо приняло задумчивое выражение.

— Баллимер, — пробормотал он. — Боже милостивый!

Не говори мне, что ты… — Он остановился на полуслове и внимательно посмотрел на своего секретаря. — Я надеюсь, что ты не влюбился в Синтию Фицуильям. В противном случае — да помогут тебе небеса!

— Что вы хотите этим сказать, сэр? — встревожился Дерек.

— Значит, ты влюбился, — почти простонал лорд Стоуксдаун. — Черт бы побрал этого мальчишку! Он влюбился в Снежную королеву! — Лорд печально покачал головой. — Тебе никогда не удастся ее завоевать. Она самая холодная девица во всей Англии. — Заметив, что Дерек собирается ему возразить, он поспешно добавил:

— Если верно то, что о ней говорят, мой мальчик. Я с ней не знаком.

— Да, я влюбился, милорд, — неохотно ответил Дерек. — Немного. Вы сказали что-то насчет Снежной королевы. Будьте добры, объясните, что это значит.

Лорд Стоуксдаун откашлялся.

— Ты об этом ничего не слышал? Неудивительно. Хотя очень жаль, это могло бы послужить тебе предостережением. — Выражение столица не было сердитым, но сдвинутые брови говорили о том, что он обеспокоен. — Не знаю, кто первый сказал это, мой мальчик, но теперь все ее так называют.

А Дерек, наоборот, начал по-настоящему сердиться.

— Мне бы хотелось знать, почему кто-то пустил такой слух, милорд. Мне кажется, что это несправедливо.

— Ну, ну, не отчаивайся. Сплетники всегда лепят ярлыки и дают прозвища появившимся в свете красавицам, все к этому привыкли. Иногда эти прозвища пристают, а иногда — нет. — Лорд Стоуксдаун смотрел на Дерека с сочувствием. — .{Это прозвище прочно закрепилось за леди Синтией, поэтому я и хочу предупредить тебя, Дерек. Прозвище может показаться тебе глупым — большинство из них действительно глупые. Но, как говорится, нет дыма без огня. Уж слишком многим оно показалось подходящим.

Дерек неожиданно нашел этому объяснение и почувствовал облегчение.

— Возможно, это прозвище относится к ее внешности, милорд, — с надеждой в голосе предположил он. — У нее удивительно белый цвет кожи.

— Полагаю, что частично это может быть и так. Чтобы утешить тебя, будем надеяться, что цвет кожи сыграл решающую роль. Но слухи говорят не об этом, — все еще хмурился лорд Стоуксдаун. — Я пойду на этот дурацкий бал и возьму тебя с собой. Но буду с тобой откровенен, мой мальчик, — я очень рассчитываю, что ты встретишь какую-нибудь другую девушку, которая вытеснит Снежную королеву из твоих мыслей. Я человек занятой и не могу себе позволить, чтобы мой секретарь впал в депрессию и зачах от любви.

— Вам не о чем беспокоиться, сэр, — громко рассмеялся Дерек. — Так, значит, она вгоняет здоровых молодых людей в чахотку?

Лорд Стоуксдаун остался серьезным.

— У нее именно такая репутация. Так что береги свое сердце. А теперь… Что насчет этого письма Шерингаму? Я наконец подпишу его или нет? — И лорд Стоуксдаун снова погрузился в свои бумаги.

* * *

Собираясь на бал в посольстве, Дерек одевался с большим тщанием, чем когда-либо. Слава Богу, последняя мода не требовала, чтобы джентльмены украшали себя бриллиантами, накладными буклями, дорогими кружевами и парчовыми с золотой нитью тканями, как лет пятнадцать тому назад. Скромный секретарь не мог бы позволить себе такой маскарад. Но сегодня Дерек выглядел просто великолепно — настоящим джентльменом, — и его нельзя будет отличить от любого молодого человека среди присутствующих на балу. Тонкое сукно отличного покроя и накрахмаленная льняная рубашка — такими были требования современной моды. Все, что было необходимо для того, чтобы выставить напоказ высокое социальное положение, — это жилет из скромной, но элегантной парчи.

Покончив с одеванием, он критически оглядел себя в зеркале.

— Сойдет, — пробормотал он.

Он выглядел достаточно элегантно, чтобы сойти за сына лорда Стоуксдауна. Конечно, только для тех, кто не знал семью его светлости. «Не похоже ли это на мошенничество?» — подумал он. Трудно сказать. У него же не было намерения лгать по поводу своих планов. В высшем свете вращалось более чем достаточно джентльменов, находящихся в стесненных обстоятельствах, а у многих было даже меньше денег, чем у Дерека.

«Все средства хороши в любви и на войне», — напомнил он своему отражению в зеркале и, взяв шляпу, вышел из комнаты.

Дереку и лорду Стоуксдауну пришлось выстоять в длинной очереди, чтобы выразить свое уважение послу и целой шеренге других высокопоставленных посольских лиц. Когда дворецкий в ливрее и великолепном парике зычно провозгласил: «Герцог Стоуксдаун! Мистер Уиттакер!» — Дерек выступил вперед и поклонился. Насколько он мог судить, никто не задался вопросом, кто бы мог быть этот молодой человек рядом с лордом Стоуксдауном. Его светлость посчитал необходимым взять его с собой, и этого, очевидно, было достаточно.

Везде было очень много народу. Это было именно такое сборище, которым всегда упивался Дерек, особенно если ему выпадала честь наблюдать за ним, а не быть его участником.

Светские увеселения не были главным в его жизни. А сейчас его нервы и вовсе были напряжены. Он обошел зал, всматриваясь в толпу. Но Синтии не было видно.

Оркестранты настраивали инструменты, но звуки были еле слышны в гуле голосов. Скоро начнется бал. Дерек благоразумно остановился недалеко от входа и не спускал глаз с открытых дверей.

Вскоре он был вознагражден за свое терпение. Она появилась на небольшом возвышении у входа — там, где он и ожидал. Волнение охватило Дерека. Она была одета точно также, как многие другие девушки в зале, но почему-то производила совершенно другое впечатление. Все девушки выглядели прелестно — в белых платьях они были похожи на статуи греческих богинь, но Синтия… С гордо поднятой головой, белыми, как мрамор, покатыми плечами, ореолом платиновых волос, переливавшихся в освещении многочисленных люстр, в облегающем стройную фигуру полупрозрачном платье Синтия была воплощением Афродиты. Она держалась с грациозной уверенностью. Ее окружала целая группа людей, но Дерек не мог понять, кто они такие. Его внимание было приковано только к Синтии.

Как и в Гайд-парке, ему показалось, что она сразу же почувствовала на себе его взгляд. Она повернула прелестную головку, и ее голубые глаза безошибочно остановились на нем. Именно это, мелькнуло в затуманившемся мозгу Дерека, называли древние греки стрелами Купидона. Эта мысль его поразила. Он смотрел на нее во все глаза и увидел, как поднялась и опустилась ее грудь — всего один раз, видимо, оттого что у нее перехватило дыхание. Но она тут же взяла себя в руки. Ее взгляд скользнул по фигуре Дерека, и она снова обратила взор на своих спутников. Взяв под руку стоявшую рядом молодую леди, она спустилась в зал и направилась в противоположную от Дерека сторону.

Что за черт, недоумевал он. Такая осторожность выглядит уж слишком странно.

Заинтригованный, Дерек стал прокладывать себе путь через толпу — туда, где была Синтия. Вскоре он очутился позади шеренги молодых людей, расталкивавших друг друга локтями, чтобы занять место рядом с двумя вновь прибывшими дамами.

При этом все смеялись и подтрунивали друг над другом, но Дереку было совсем не весело. Он стоял позади этой компании, с трудом справляясь с душившей его яростью.

Стоявший рядом молодой человек дружески ткнул его локтем в бок.

— Послушайте, вам какая больше нравится? Несравненная Изабель или Снежная королева?

— Простите? — не понял Дерек.

— Какая вам больше нравится? — нетерпеливо повторил молодой человек. — Мне все равно, с которой из них я буду танцевать. Можете пригласить Снежную королеву, даже если вам нравится Несравненная, или наоборот. К тому времени, когда мы окажемся к ним достаточно близко, чтобы пригласить на танец, все танцы уже будут разобраны.

На какой-то момент от острого разочарования у Дерека отнялся язык. Не может быть, напомнил он себе, чтобы Синтия не оставила для него хотя бы один танец. Ведь она пригласила его на этот бал. Иначе его бы здесь не было. Он вымученно улыбнулся молодому человеку:

— Я сейчас попытаюсь…

Но когда он прорвался к Синтии, да так близко, что даже вообразил себе, что ощущает тепло ее тела, она все еще делала вид, что не узнает его. Она стояла, прелестная и совершенная, как мраморная статуя. И такая же безжизненная.

Ее взгляд был устремлен в противоположную сторону зала.

Что с ней происходит? Несравненная Изабель была живой брюнеткой, и ее веселый щебет отвлекал компанию от безмолвия Синтии. Но ее молчание казалось ему громче, чем веселая болтовня Изабель.

Наконец терпение его кончилось. Когда все, кроме него и Синтии, смеялись, он осторожно дотронулся до ее локтя.

— Синтия, — тихо, но настойчиво прошептал он.

Она заметно напряглась. После короткой паузы она посмотрела на него, и в ее глазах он прочел немой укор. А может быть, это был и… страх? Но эти чувства, тенью пробежавшие по ее лицу, быстро исчезли. Не ошибся ли он?

— Сэр? — холодно произнесла она, даже не посмотрев в его сторону.

— Леди Синтия, — поспешил он исправить свою ошибку и слегка поклонился. Скорее всего она боится сплетен.

Что ж, он готов сыграть с ней в эту игру, если она того желает. Ему, конечно, трудно было притворяться, что Синтия ничего для него не значит, но у нее было полное право заботиться о своей репутации. Он одарил ее одной из своих самых чарующих улыбок. — Похоже, я наконец добрался до начала длинной очереди, леди Синтия. Надеюсь, вам удалось оставить для меня хотя бы один танец.

Обращенный к нему взгляд был отчужденным и немного скучающим.

— Мне очень жаль, — вежливо ответила она. Потом, словно спохватившись, она добавила:

— Может быть, в другой раз.