Он мог приударить за Скайлар, наслаждаться ее обществом, но это ровным счетом ничего не значило. Жена лучшего друга для него неприкосновенна, Ястреб знал это и все же не мог избавиться от неприятного ощущения, что Скайлар получает удовольствие от общения с ним. Глаза горели, на губах играла улыбка. Хороша необычайно, сколько грации, достоинства, непринужденности!

Слоан на какое-то время покинул ее. И в этот момент к Скайлар подошел Генри Пьерпонт. Его костюм в тонкую полоску и крахмальный воротничок со всей определенностью говорили о роде его занятий. Нацепив на нос очки, адвокат вложил ей в руки конверт. Скайлар нахмурилась. Он принялся что-то объяснять. Она кивнула в ответ, улыбнулась и поблагодарила Генри. Украдкой огляделась по сторонам – не наблюдал ли кто за ними – и сжала конверт.

– Ах, старый мошенник! – пробормотал Ястреб, говоря сам с собой. – Что же он дал ей?

Слоан вернулся к Скайлар, протягивая ей бокал шерри. Она одарила его обворожительной улыбкой и незаметно спрятала конверт в карман.

Ястреб мог бы поклясться, что Слоан нравится его жене. Любой бы понял это, глядя на них. Однако Скайлар внезапно как-то поспешно распрощалась с ним и ушла в дом.

Ястреб решил последовать за ней. Но не тут-то было. Люди останавливали его – одни выражали соболезнования, другие поздравляли с красавицей женой. Наконец ему удалось проникнуть в дом. Он нашел Скайлар в общей комнате стоящей у камина, глаза ее блестели от слез.

– Скайлар! – позвал ее Ястреб.

Она вздрогнула и повернулась, быстро сунув руки в карман. «Сама об этом конверте она ничего не скажет, а если заставить силой, тем более», – размышлял Ястреб.

– Да? – Она вся собралась в кулак, приготовившись защищаться.

– Ты оставила гостей, – произнес он.

– Да, и в самом деле.

– Что-нибудь случилось? – вежливо поинтересовался Ястреб.

Она гордо вскинула подбородок и покачала головой:

– Нет, ничего. А почему ты спрашиваешь?

– Мне показалось, Генри что-то передал тебе.

– Ах это… Телеграмма всего-навсего, и какая-то странная. Вероятно, произошла ошибка. Лист был совершенно чистым.

– Как интересно! Можно взглянуть?

– Я сожгла ее, бросила в огонь. Там ведь ничего не написано. Я… я думаю, пора вновь наполнить чаши с пуншем для дам.

Она стремительно прошла мимо, боясь, что Ястреб задержит ее. Но он лишь проследил взглядом, как она покинула комнату, и задумчиво нахмурил брови.

Всему свое время.

Глава 11

Скайлар вернулась на веранду и затерялась в толпе гостей. Ястреб не спускал с нее глаз.

Вечер шел своим чередом. Люди ели, пили. Толковали о старых добрых временах, о политике – политике, проводимой в отношении индейцев, в частности. Ястреб в разговорах не участвовал. Даже среди военных могли возникнуть разногласия. Включись в спор индейцы, это могло привести к настоящему взрыву. Несколько ссор все же едва не разгорелось, но Скайлар выбрала весьма удачное время для появления.

Наконец гости разъехались. Остались лишь Ясень и Слоан Трелони. Ястреб уединился со своими друзьями внизу, в библиотеке, выпить по бокалу бренди. Ничего странного в том, что самые близкие люди остались в столь поздний час, не было.

Вот только на бренди Ястреб налегал уж слишком сильно, хотя обычно был более сдержан.

– Конец уже близок. – Слоан покачал в руках, делая кругообразные движения, пузатый бокал, сужающийся кверху. – Я говорю об индейцах и их образе жизни. Пытался объяснить это друзьям, но они никак не могут взять в толк. Вот ты, Ястреб, все понимаешь. И совершенно не важно, что вырос среди индейцев, родных твоей матери, и гонял в детстве вместе с Бешеной Лошадью. Для тебя это так же ясно, как и для меня.

– Может, армия вдруг возьмет да и оставит индейцев в покое? – предположил Ястреб. – У сиу останутся охотничьи территории. Ведь достаточно земли…

– Земли никогда не бывает достаточно, и тебе это известно, – перебил его Слоан. – Однако не думай, будто белые пребывают в неведении, что индейцев надувают, – добавил он. – Многие знают, что это сущая правда. Скандал может бомбой разорваться в Вашингтоне в любой день. Твой друг Кастер…

– Мой друг? – Ястреб вскинул бровь.

Слоан пожал плечами и криво усмехнулся. Всем было известно, что каждая встреча Ястреба и Кастера заканчивалась стычкой. Знакомство их началось с Вест-Пойнта, где оба учились. Оба воевали в Гражданскую войну, и с этого момента их дороги окончательно разошлись.

– Кастер пользуется популярностью, – напомнил Слоан.

– Несмотря на то что ни для кого не секрет, какой он хвастун.

– Он герой войны, и ходили слухи о его намерении баллотироваться в президенты. Однако сейчас я хотел бы сказать другое. Этот человек известен своими нападками на чиновников, ведающих индейскими резервациями, именно он обличает коррупцию и царящее там воровство. Не уверен, хочет ли он взяться за весь кабинет президента Гранта, но, зная Кастера, такое вполне возможно. Он всегда говорит то, что думает, и при том, что его отношение к индейцам известно, не скрывает своего возмущения из-за бессовестного надувательства.

– Да он же, как нетерпеливая лошадь, уже грызет удила от желания броситься в очередную кампанию против индейцев сиу, – возразил Ястреб.

– Ну, не надо всю вину за то, что происходит с индейцами, валить на него.

– Он солдат, а солдату нужны победы. Равно как Бешеной Лошади как воину необходима война.

– Вот-вот, очередная кампания – и так до бесконечности. Кастеру мир не нужен, – стоял на своем Ястреб. – И мне не по душе его методы. Он… – Ястреб замолчал, качая головой.

Джордж Армстронг Кастер, Оти, как называли его друзья и родные, обожал откалывать шутки в Вест-Пойнте, жестокие шутки. Он мог, например, снять скальп с белки и подбросить Ястребу на подушку. Ястреб отвечал на насмешки тем, что старался обойти Кастера в учебе, зная, как он честолюбив. В состязаниях по стрельбе, по искусству верховой езды – везде Ястреб был первым. Но Кастеру, казалось, не было дела до того. По остальным предметам ему не было равных, и Ястреб не мог не отдать ему должного. Что касалось поведения, то здесь Кастер примерностью не отличался, предупреждения так и сыпались, но каким-то образом ему всегда удавалось избежать наказания.

К чести для него, следует сказать, что сторонником войны он никогда не являлся, хоть и понимал, что военному человеку карьеру в мирное время сделать нельзя. Необходимость убивать воевавших за интересы Юга вызывала у него глубочайшее сожаление.

Первое их серьезное столкновение произошло как раз во время войны. Оба были молоды, оба командовали кавалерийскими частями. Случалось так, что их пути пересекались, когда бои шли в долине Шенандоа. Кастер, доведенный до бешенства вылазками налетчиков полковника конфедератов Мосби, захватил нескольких солдат в плен и приказал повесить. Приказ был отдан и приведен в исполнение. На этот же участок боевых действий был послан и Ястреб. Он ужаснулся, узнав о происшедшем. Война есть война, возразил ему Кастер. Конфедераты, не задумываясь, повесили бы его самого. Но Ястреб, убежденный, что подобное происходить не должно, не желал его слушать. Храбрые воины южан, отстаивающие свои права, не должны умирать позорной смертью. В тот момент и пришло осознание, насколько разные позиции они занимают. Кастер не оставил своих насмешек, ему доставляло огромное удовольствие напоминать Ястребу, что течет в его жилах кровь индейца сиу, а потому ему тоже не стоит увлекаться, чтобы как-то невзначай не снять скальп с кого-нибудь из конфедератов, захваченных в плен.

Встречались они и позже, и довольно часто. Со временем Ястреб понял, что Кастер, по сути, так и остался ребенком. Честолюбию его не было предела, но в честности его сомневаться не приходилось, как и ставить под сомнение отвагу. Несмотря на все упорство, с которым он преследовал индейцев, и безграничную любовь к жене Либи, поговаривали, будто у него был ребенок от индианки из племени чейенов. Ребенок, правда, предположительно умер еще в младенческом возрасте от какой-то тяжелой болезни.

Противоречивая личность. Если вспомнить снова о его жене, он любил ее, но, по слухам, ей нередко приходилось бороться за место в их супружеской постели с его охотничьими собаками.

Но на поле боя он всегда был достойным противником.

– Кастер тревожит меня, – сказал Ястреб, очнувшись от воспоминаний. – Уж слишком рвется к славе.

– Его цель – развязать политический скандал, – вторил ему Слоан. – Ты ведь знаешь, что он арестовал сына президента Гранта во время экспедиции в Блэк-Хиллз. Арестовал за то, что тот был пьян. Разумеется, он в своем праве, но не слишком ли зарывается? Его попросту могут отстранить от ведения очередной кампании против индейцев.

– Оти Кастер – герой, – задумчиво проговорил Ястреб. – Его любят, несмотря ни на что, какие бы промахи он ни совершал. Я опасаюсь его и одновременно тревожусь.

– Но неужели нельзя решить все миром?! – воскликнул Ясень, но по тому, как это было сказано, чувствовалось, что он мало верит в такую возможность. – Ты все равно ничего не добьешься, разговоры с Бешеной Лошадью и Мудрым Быком ни к чему не приведут.

– Я знаю.

– И все же хочешь поговорить с ними? Ястреб кивнул.

– Я поеду не откладывая. Если кто и способен уговорить их, так это я. – Он улыбнулся. – К тому же не стоит забывать о посетившем меня видении. Я должен донести слова орлов бизонам, помнишь?

– Ты уверен, что сможешь поехать очень скоро? – спросил Слоан.

– Разумеется, что мне может помешать? Слоан поднял бокал, указывая на этаж выше.

– Если ехать, то где-то через неделю, если все будет в порядке. Просто, будь она моей женой, я не уверен, что смог бы так скоро куда-либо отправиться.

– Ах да, моя жена, – пробормотал Ястреб. Он поднял бокал со словами: – За мою новую жену!

И Слоан, и Ясень поддержали тост. Ястреб поставил свой бокал.