Но, как бы то ни было, Линда чувствовала себя потерянной и усталой. Слишком усталой, чтобы сидеть в своей комнате над книгами.

Около полудня послышался робкий стук в дверь, и в комнату заглянул Робби. Девушка улыбнулась в ответ на его широкую улыбку, приглашая мальчика войти. !


— Что ты сегодня делаешь, Линда?-поинтересовался он. — Помнишь, мы хотели в какой — нибудь дождливый день поискать на чердаке картину?

— Ах, да! Может быть, сначала стоит спросить у папы?

Веселое личико Робби сразу же помрачнело.

— Линда, ну пожалуйста. Я же здесь живу. И значит, могу делать все, что захочу, если это не опасно. Папа всегда так говорит! — решительно заявил мальчик.

Ну что ж, поверим папе, поверим ребенку — оставалось только дать свое согласие. Однако, путешествуя по дому, Линда все время опасливо оглядывалась через плечо, пока наконец Робби не подвел ее к маленькой дверце, ведущей на чердак.

Сквозь крошечные окошки едва пробивался слабый свет тусклого дня, еле-еле освещая огромное помещение размером во весь этаж.

Мальчишка нетерпеливо топтался на месте, готовый сию минуту приступить к поискам.

— Здесь столько интересных вещей! Посмотри! — В его руках уже оказалась медная подзорная труба. — А что, если она принадлежала пирату или контрабандисту? Как ты думаешь, в Доме призраков жили контрабандисты?

— Не похоже, — отозвалась Линда. — Для них этот дом слишком хорош. Давай поищем портрет и пойдем отсюда.

Еще не хватало, чтобы Филипп застал их здесь!

В углу чердака теснились какие-то тени. Немного воображения, и в причудливом сочетании блеклого света и тьмы можно легко угадать мрачные фигуры предков Уорнеров с суровыми лицами.

— Ты трусиха! — взвизгнул Робби, взглянув на лицо девушки, и этот крик вернул ее к действительности.

— Нет, конечно! Впрочем, я предпочла бы побыстрей уйти отсюда-у меня много дел. Так где этот портрет?

Однако вскоре мальчишка заразил Линду энтузиазмом кладоискательства. Про портрет бабушки оба забыли. Из ящиков и коробок они с азартом настоящих археологов то и дело извлекали любопытные предметы. Большинству из них было уже немало лет, что привело изыскателей в полный восторг.

Робби взобрался на большой ящик, чтобы посмотреть на море через подзорную трубу. Линда тем временем обнаружила старый деревянный стеллаж, заполненный картинами. Да, это, видимо, были искомые портреты семейства Уорнеров, тщательно упакованные и аккуратно уложенные. Линда осторожно развязала узел первого чехла.

Большинство картин оказались старинными полотнами, которые, похоже, представляли немалую ценность. Но лишь одно заставило сердце девушки забиться сильнее.

Женщина на картине была поразительно красива. Все те же необычного цвета-сине-фиалковые — глаза и блестящие рыжие волосы. Неизвестный художник изобразил ее счастливой, полной жизни. Она сидела на камне, и у ее ног волны разбивались о прибрежные валуны на тысячи мелких брызг.

Прекрасная картина. Несмотря на то, что Линда никогда не видела свою бабушку, рассказ Филиппа о ней глубоко запал ей в душу, и непрошеные слезы подступили к глазам.

— Анна!

От неожиданности Линда вздрогнула. Она резко обернулась и увидела Филиппа, смотрящего на изображение женщины, которую он обожал.

— Анна Бекли, ставшая впоследствии Анной Уорнер.

— Она была очень красивой, — прошептала Линда.

— Как ты, — спокойно согласился Филипп. — Не знаю, почему Джон отдал тебя в частную школу, а не взял с собой. Он очень любил свою мать.

— Люди иногда совершают странные поступки, — решилась ответить девушка, беспокойно глядя на него снизу вверх.

Может быть, отец потому и отдалил от себя дочь, что та была поразительно похожа на его мать? Не хотелось постоянного напоминания о пережитой боли. Уж Уорнер-то должен это понять. Разве он сам не отвез Робби подальше от дома по той же причине?

— Вот именно! — неожиданно резко отозвался Филипп на ее замечание о странных поступках яюдей. На мгновение его взгляд помрачнел, но потом лицо озарилось улыбкой. — Не смотри на меня как загнанный зверек, Линда. Я умею держать себя в руках. То, что произошло прошлым вечером, не есть продолжение моих многочисленных недостатков. Знаю, порой я бываю грубоват, вспыльчив, но ведь не это тебя тогда испугало, так ведь?

— Я… я уже почти забыла прошлый вечер, — смиренно солгала Линда. — Я волновалась за Робби, Ему действительно можно сюда приходить? Собственно, я согласилась сюда пойти лишь из-за этой картины. Робби… он сказал, что на чердаке есть портрет, очень похожий на меня. И я вспомнила, ты говорил…

— Ты действительно напоминаешь мне красавицу Анну, свою бабушку, — подхватил мужчина. — Значит, я так понял, поискам конец. И что ты теперь собираешься делать?

— Мне надо заниматься, иначе сентябрь застанет меня врасплох.

— Не смею тебя задерживать.

Он развернулся и направился к сыну. Линда провожала его расстроенным взглядом. Этот человек отлично знает, как причинить ей боль. Вконец расстроенная девушка медленно спустилась к себе в комнату и закрылась там на весь остаток дня.

Вечером все встретились за столом. Это была сущая пытка: Филипп холоден и исключительно вежлив, присутствие Робби лишь усугубляло общую неловкость. Девушка чувствовала себя очень неуютно.

Но всему приходит конец, и этой пытке — тоже.


Когда Линда вернулась в свою комнату, она почувствовала: что-то здесь изменилось. Она остановилась в дверях, оглядывая знакомый интерьер, и вдруг он неожиданности у нее перехватило дыхание. На стене, как раз напротив кровати, висел тот замечательный портрет! Только Филипп мог повесить его. Что двигало им? Какие чувства человек испытывал и какие хотел этим своим поступком подарить ей, Линде?

Как бы то ни было, а она благодарна ему за такой красивый жест. Девушка продолжала рассматривать знакомые черты юной Анны, когда на пороге комнаты возникла мужская фигура. С легкой улыбкой на лице, прислонившись плечом к дверному косяку, стоял Филипп Уорнер собственной персоной.

— Леди Белинде понравилось?-прозвучал в тишине комнаты его низкий голос. Линда смотрела на Филиппа, не имея сил скрыть свою радость.

— Конечно! Можно, он повисит здесь до моего отъезда?-спросила она.

— Ты можешь оставить портрет себе, — спокойно отозвался Уорнер. — Если уж кому-то он и должен принадлежать, как только тебе. Портрет достался Джону, а теперь он по праву твой.

— Вот как все грустно вышло в наших семьях, -тихо проговорила Линда. — Жаль, что ничего уже нельзя изменить.

— Да, конечно, — печально согласился собеседник. Он вдруг повернул девушку к себе, глядя ей в глаза. — Ты, моя сказочная маленькая Линда, возродила жизнь в Доме призраков, но ты тоже уйдешь отсюда, как тот корабль, что зашел на время в порт и снова держит курс к неизведанным берегам. Тут уж ничего нельзя изменить.

— Я понимаю, что ты чувствуешь… — заговорила Линда, но мужчина печально усмехнулся и нежно приподнял двумя пальцами ее подбородок.

— Сомневаюсь. Очередной плод твоего пылкого воображения. Не надо…

— Вмешиваться?-перебила она. Филипп рассмеялся.

— Я хотел сказать, не надо забивать свою рыжую головку мыслями об Уорнерах. За них не волнуйся-род очень крепкий.

— А Робби? Как с ним будет?

— Время покажет, -спокойно ответил мужчина.-Ложись спать. И почаще смотри на свою красавицу-бабушку. Не забывай, что ее жизнь была бы совсем иной, не появись она в этих краях. Такие легкие рыжие создания не находят общего языка с пиратами.

Когда он вышел, девушка присела на краешек кровати и вновь подняла глаза к портрету. Теперь он стал ее фамильной реликвией, которая поможет ей почувствовать свою связь с прошлым. Кстати, Филипп для нее тоже все еще остается человеком из прошлого. Мисс Бекли пока не чувствует внутренней готовности встретиться с ним в настоящем. Общего будущего у них нет и не может быть. Он ведь сам сказал, что ее пребывание здесь-дело временное. Сказал без всякого сожаления, совершенно не заботясь о том, как она отнесется к его словам. Остается неразгаданным, тот странный поцелуй… Она, Линда, делает вид, будто вообще ничего не было. Уорнер же едва ли не раскаивается в том, что произошло. Но ведь произошло же! Случилось нечто такое, что самым невероятным образом перевернуло ее жизнь.

Глава седьмая

В среду Робби возвращался в школу. Линда собрала минимальный набор вещей, которые ей потребуются в Бирмингеме, ведь Уорнер уедет из города, как только закончит там свои дела, так что сюда ей придется добираться одной.

Робби старался выглядеть веселым, хотя особой радости, похоже, не испытывал. Как только машина остановилась у школы, он, пользуясь тем, что отец выгружал чемоданы, с видом заговорщика наклонился к Линде.

— Ну так есть у тебя какой-то план?-зашептал мальчик, опасливо оглядываясь на Филиппа.

— Какой план?-испуганно переспросила девушка.

— Насчет школы! — напомнил Робби. — Я-то был уверен, что ты уговоришь папу перевести меня в другую школу. — На лице его отразилось такое искреннее огорчение, что Линда задумчиво прикусила губу.

— Ты действительно хочешь уехать отсюда? Ну и хорошо… — Господи, на какие лукавые ухищрения ей приходится-чадти ради Филиппа!

— Я могу остаться здесь, если так надо, — тихо произнес мальчуган, и это положило конец колебаниям Линды. Она протянула Робби свою руку и неловко чмокнула его в щеку.

— Предоставь все мне, — шепнула девушка ему на ухо.-У меня, кажется, действительно есть отличный план.

— Вот здорово! — Робби широко улыбнулся, и в этот момент подошел Филипп.

— О чем это вы секретничали? — полюбопытствовал он, когда, оставив мальчика, они отъехали от ворот школы. — Что вы еще задумали?

— Мм… да так, -замялась девушка.-Просто я сказала, что Робби еще застанет меня, когда приедет на пасхальные каникулы. Он очень обрадовался.