«Надо перекусить», - сказала она, радуясь тому, что смогла ненадолго отсрочить принятие решения. «А затем я займусь им».

ДЖОАН заперла входную дверь.

«Прекрасный день, правда?»

Она дернулась и обернулась, испуганная внезапно раздавшимся рядом голосом миссис Йоккум. Пожилая женщина сидела на крыльце, закутавшись в теплый мягкий свитер. Ее колени были укрыты шерстяным одеялом.

«Здравствуйте, миссис Йоккум», - поприветствовала ее Джоан. «Действительно, день сегодня великолепный».

«Напоминает мне о том времени, когда я была молода», - вздохнула миссис Йоккум.

Джоан улыбнулась и кивнула в сторону машины. «Я собираюсь съездить в супермаркет. Вам ничего не нужно?»

«Нет, нет. Хотя...» Она улыбнулась. «Мой сын привозит мне еду и все нужное на неделю. Но твоя мама обычно... ну...», - она подняла узловатую руку и жестом поманила Джоан поближе к себе.

Джоан пересекла двор и остановилась у лестницы. Миссис Йоккум наклонилась к ней. Так близко, что Джоан могла видеть катаракту, которая превратила некогда карие глаза миссис Йоккум в темно-мутные.

«Эван Вильямс», - прошептала миссис Йоккум.

Джоан непонимающе нахмурилась. «Кто?»

«Эван Вильямс», - снова повторила миссис Йоккум шепотом. «Блэк Лейбл».

Наконец до Джоан дошло что имеет в виду женщина. Она улыбнулась и облегченно выдохнула. «Ах, да, разумеется».

«Большой», - добавила миссис Йоккум. «Я могла бы съездить и сама, но не хотелось бы вызывать такси только из-за этого. Ты ведь понимаешь, да?»

«Конечно», - кивнула Джоан.

«Твоя мама была очень мила и всегда привозила его мне, когда выезжала в город», - добавила миссис Йоккум.

Джоан тихо фыркнула. «Не думаю, что Кэтрин можно было назвать милой».

«Я знаю, что ты чувствуешь, Джоани», - сказала миссис Йоккум. «Но у нее была трудная жизнь. Она сделала все, что было в ее силах, принимая во внимание все нюансы».

Джоан сжала губы в тонкую линию и кивнула. «Ладно, мне пора. Хочу вернуться прежде чем потемнеет».

Миссис Йоккум кивнула и откинулась на спинку своего кресла. «Если меня не будет на крыльце, значит я в доме. Я оставлю дверь открытой, просто заходи, не стесняйся».

ДВА ЧАСА СПУСТЯ Джоан сидела за обеденным столом своей матери, отодвинув недоеденный багет и пустую тарелку от супа на край стола. Вокруг лежали черно-белые фотографии. Некоторые из них она помнила еще с детства, но большую часть видела впервые.

Она пыталась разложить их по датам и событиям. Вот ее детские фотографии, вот снимки ее дедушек, бабушек и остальных родственников с обеих сторон семьи, и большое количество фотографий людей и мест, которые она никогда не видела. Она отложила снимки родителей и свадебные фотографии отца и теток отдельно.

Джоан внимательно рассматривала знакомые пожелтевшие снимки. Вилма - первая жена Клайда - была простой, но довольно симпатичной девушкой крепкой комплекции и с сильными рабочими руками. У них с Кэтрин были одинаковые глаза. На снимке молодой симпатичный Клайд напряженно стоял позади сидящей на стуле Вилмы, ее руки были сложены на коленях, а ноги скрещены и согнуты, почти запрятаны под стул. На невесте было простое белое платье, с пуговицами, застегивающимися спереди. Светлые волнистые волосы были подстрижены под «пажа» и спадали вниз к ее немного квадратной челюсти.

Джоан улыбнулась и отложила фотографию в сторону.

Следующими были фотографии со свадьбы Джинни. В отличии от студийного портрета с первой женитьбы Клайда эти были сделаны на улице. На первой они стояли рядом, хотя Джинни немного развернулась, так, чтобы показать свое свадебное платье в более выгодном ракурсе. На Клайде был тот же костюм, что и в прошлый раз, только теперь он сидел на нем немного по-другому – более плотно. И хотя лицо жениха было гладко выбрито, все же оно не казалось таким же чистым и юным как раньше. Он выглядел уставшим. Джинни же, наоборот, вся светилась. На ней было белое платье и шляпка с длинной фатой, спускающейся вниз по спине. Кружевной лиф с небольшим вырезом перетекал в свободного покроя платье длиною до середины икры. На ней также были белые чулки и белые туфли. Светлые волосы обрамляли лицо мягкими волнами. Она была прекрасна.

Джоан просмотрела еще несколько снимков и остановилась на том, где собрались все гости свадебной вечеринки. Этот снимок был сделан фотографом с другого ракурса и присутствующие на нем прищурились от бьющего в глаза солнца. Все, кроме Джинни – та счастливо улыбалась в камеру. Рядом с ней стояла Кэтрин, в роли счастливой подружки невесты, но теперь, глядя на эту фотографию Джоан видела, что, скорей всего, ее мать была не особа рада этому событию. Джоан сложила цифры в уме. Кэтрин в то время было лет шестнадцать. Или семнадцать.

Джоан вернулась к стопке фотографий родителей и вдруг поняла, что среди них не было ни одной фотографии с их свадьбы. Она бросила взгляд на чемодан. Может они внутри?

Джоан подняла чемодан за ручку и водрузила его на стол, в очередной раз удивляясь тому насколько он легок. Судя по всему он был достаточно дорогой вещью в свое время, но теперь выглядел старым, изношенным и от него веяло депрессией. Кожаная ручка была сильно потрепана и стерта от времени. В добавку к металлическим защелкам сверху, он застегивался еще и на кожаные ремни. Джоан потратила несколько минут, пытаясь расстегнуть их. Затем, сдавшись, пошла на кухню, и просмотрев несколько ящиков в поисках ножниц, наконец остановила свой выбор на остром кухонном ноже, который вполне сгодился бы для этой работы.

Она вернулась в столовую и перевернув чемодан разрезала один из ремней, игнорируя тот факт, что ее мать была бы в ярости от такого святотатства. Просунув нож под следующий ремень она разрезала и его. Все, что держало чемодан закрытым были тусклые и потертые ремни. Она провела подушечками пальцев по защелкам, затем надавила на них. Они с легкостью распахнулись. Она замерла, сделала глубокий вдох и откинула крышку чемодана.

Изнутри несло нафталином и запахом лежалых вещей. Джоан дважды чихнула и сморщила нос. Внутри лежала аккуратно сложенная женская одежда. Темная юбка и белая блузка, пожелтевшая от времени, лежали поверх других вещей. Она вспомнила ту ночь, когда застала мать гладящей какую-то белую ткань. Вероятно, это была она. Джоан протянула руку и провела ею по блузке. Она была хлопковая. Простого кроя. Женщина вытащила ее из чемодана и распрямила. Блузка была конической формы, с короткими рукавами. Она аккуратно отложила ее в сторону и взяла юбку. Ее пальцы нащупали что-то твердое под ней. Шкатулка.

Женщина отодвинула материал в сторону и увидела блестящее темное дерево. Шкатулка была в точности такой же, какой она ее помнила, может даже чуть блестящее. Джоан осторожно вытащила ее из чемодана. Изнутри донесся металлический звон. Сгорая от любопытства Джоан попыталась приподнять крышку, но та оказалась запертой. Она вспомнила медальон матери и крошечный ключик, который та хранила в нем. Ее похоронили вместе с ним. И теперь единственным способом открыть шкатулку был только взлом замка. Джоан вспомнила, что наверху, в спальне матери, видела несколько заколок-невидимок для волос. Взбежав по лестнице она быстро схватила несколько штук и вернулась в столовую.

«Интересно, нужно ли оставить наконечки?» - поинтересовалась она сама у себя вслух и пожала плечами. «Почему бы и нет?»

Джоан взяла шкатулку в руки и села в кресло. Подняв ее повыше в попытке найти лучший световой ракурс женщина снова услышала звякание внутри. Она нахмурилась, отвела упавшие на глаза волосы и вставила кончик шпильки в крошечную замочную скважину. Используя кончики указательного и большего пальцев она подвигала заколку из стороны в сторону. Безрезультатно. Может ее нужно повернуть как ключ? Она крепче обхватила невидимку и повернула. Ничего. Откинувшись на спинку стула Джоан задумалась. Может стоит скомбинировать оба варианта. Через несколько секунд заколка легко повернулась.

«Ух ты», - выдохнула Джоан, удивляясь, что способ сработал так быстро. Она наклонилась вперед и положила шкатулку на стол. Заколка для волос все еще торчала в ее замочной скважине. То, что находилось внутри этой шкатулки было причиной слез ее матери. Руки женщины дрожали, когда она, набрав в легкие воздуха, словно перед погружением в глубины океана, приподняла крышку шкатулки.

Джоан несколько секунд смотрела на представшие ее взору предметы, пытаясь понять их предназначение. Ключи – от старой машины. Пустая гильза от патрона, побитая фляжка серебряного цвета и небольшая стопка писем, перевязанных бело-зеленым плетенным шарфиком. Она нахмурилась. Ее мать плакала из-за этого? Странно.

Джоан взяла в руки ключи. Брелком был удлиненный пенни – сувенир, который часто продавали на карнавалах и в музеях. На монете было выгравировано : «САМЫЙ БОЛЬШОЙ ФОНТАН В МИРЕ: ВСЕМИРНАЯ ВЫСТАВКА. ЧИКАГО 1934». Было заметно, что сувенир не был изначально брелком, кто-то с помощью гвоздя и молотка выбил в нем отверстие, чтобы подвесить его на кольцо. Сами три ключа не представляли собой ничего интересного. Они были потертыми и отдавали старым металлом. Самый маленький ключ был медным и походил на ключ от дома. Два других были от автомобиля Шевроле.

Она положила их на ладонь, рассматривая. Тот ключ, который был побольше скорей всего предназначался для замка зажигания, тот, что немного поменьше открывал багажник и бардачок. Джоан снова перевела свое внимание на деревянную шкатулку и провела подушечками пальцев по тусклой фляге. В свое время она, должно быть, была невероятно хороша. Джоан приподняла ее и чувствуя тяжесть, встряхнула. Внутри раздался всплеск. Она отвинтила крышку, понюхала и в удивлении отпрянула. Виски.

«Ничего себе», - нахмурившись, прошептала женщина. Ее мать никогда не пила. Еще и гильза. Почему мать хранила ее? Насколько ей было известно, родители никогда не имели оружия. Все это было довольно странно.