Это было приятно. Это было более чем неестественно, но приятно.

Все это было неестественно для меня. Простая физическая привязанность была для меня чем-то новым. И то, что мне это нравилось, было откровением.

Это заставило меня чувствовать себя хорошо. Это заставляло меня чувствовать себя довольным, даже счастливым. Все это было для меня в новинку.

Хорошее самочувствие никогда не было для меня главным приоритетом, как бы паршиво это не звучало.

Возможно, мне нужно было изменить некоторые из моих приоритетов. Возможно, пришло время начать наслаждаться жизнью, а не просто работать над ней.

И медленно, сладко Ирис учила меня кое-чему.

Я тут же решил, что хочу ей это позволить.

Ее глаза открылись, и она посмотрела на меня. Мое настроение менялось после каждого движения ресниц.

Я снова хотел ее. Нуждался в ней. Это было безумием.

Мне казалось, что мое тело переключилось в какой-то извращенный режим выживания, где оно хотело трахаться до потери сознания.

Это было немного похоже на провал в памяти, когда я так себя чувствовал, будто что-то другое овладело мной.

Ее пристальный взгляд оставался прикованным к моему, пока я стягивал лямки ее поношенной майки с плеч.

Ее ясные, как вода, глаза были переменчивы самым завораживающим образом. Они были похожи на море, местами зеленое и синее, становясь то темнее, то светлее в зависимости от времени дня. Теперь, когда солнце зашло и яркий свет ванной комнаты наполнил их, они были самыми таинственными, как будто день показал ей больше правды, чем ночь.

Я скользнул тонкой белой тканью вниз к ее соскам, потирая их взад и вперед по каждому твердому пику, дразня ее до судорожного вздоха. Она прикусила губу, и я придвинулся ближе, толкая свою эрекцию в ее плечо, пока грубо ласкал ее.

Ее руки накрыли мои, когда она заерзала на стуле.

Ирис была так восхитительно отзывчива на мои прикосновения. Несколько прикосновений – и она была готова. Я никак не мог прийти в себя от того, как сильно жаждал этой вызывающей привыкание реакции.

Я обошел ее, оседлав ее на стуле. Я вытащил свой член, схватив ее за волосы и прижав кончик к ее губам. Они открылись для меня, ее язык скользнул вдоль моей длины, пока я продвигался к задней части ее горла. Я хотел ее киску, а не рот, когда кончал, но я никогда не смогу забыть, как она поглощает меня.

Годы, проведенные без оральных ласк, у кого угодно вызвало бы привыкание, подумал я.

Я вытащил себя из ее рта, просто стыдясь кончить, подняв ее и встав позади нее, лицом к зеркалу. Я взял ее вот так, наблюдая, как мои руки ласкают ее, пока я медленно проникаю в нее, стоя и опираясь на раковину в ванной.

Ее ноги слишком ослабли, чтобы устоять, и я отнес ее в постель, опуская лицом вниз и подтягивая бедра вверх, и я глубоко вошел в нее, ускоряясь.

Она начала сжимать меня сильнее, когда стала кончать, и это вызвало мой оргазм. Я не знал, чего хочу; я хотел всего, поэтому я вышел из нее, все еще кончая, помечая ее ягодицы, переместившись вверх, чтобы проникнуть в эту маленькую дырочку.

Я устроил огромный беспорядок, и никому из нас не было до этого дела. Я заснул на ее спине, но был уверен, что она отключилась первой.


ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ


В течение следующих нескольких недель мы выработали схему, если это можно так назвать. Иногда она оставалась на ночь, иногда нет. Но мы много времени проводили вместе. Достаточно, что я практически ничего не делал.

Я пытался работать, несколько раз. Я вошел в свой кабинет, надел толстые черные очки для редактирования и даже открыл программу на своем компьютере. Если бы ее не было рядом, я бы просто сидел там, в оцепенении, мои мысли были заняты ею, тем, где она была сейчас, тем, что мы делали, тем, что я хотел сделать, когда снова ее увижу, где она жила, почему она лгала, почему я позволял ей и никогда не упрекал.

Если бы она была рядом, то неизбежно постучала бы в дверь моего кабинета. Я бы сказал ей, чтобы она вошла. (Потому что, кто бы этого не сделал?). Она просовывала свою великолепную белокурую голову и улыбалась. Она говорила мне, как красиво я выгляжу в своих очках или спрашивала, не хочу ли я, чтобы она приготовила обед.

Однажды Ирис просто подошла и оседлала меня там, где я сидел, улыбаясь мне в лицо и рассказывая, как мои глаза заставляли ее таять.

Это влияло на меня. Я никогда в жизни не слышал ничего подобного.

– Мои глаза? – Спросил я ее, медленно моргая и снимая очки, чтобы положить их на стол.

Она кивнула, используя кончики пальцев, чтобы мягко пройтись по щетине.

– Да. Иногда они кажутся коричневыми, а иногда – скорее ореховыми, но всегда, всегда такие теплые. Они – твое самое опасное оружие, Дейр. Когда я впервые встретила тебя, я могла поклясться, что все из-за твоего тела, но нет. Все дело в твоих глазах.

Я просто продолжал смотреть на нее. У меня не было слов. Я знал, что должен сказать ей что-то приятное в ответ, и я чувствовал это, и хотел сказать правильную вещь, но я просто не имел ни малейшего представления, что это могло быть.

Что-то происходило внутри меня, что-то напрямую связанное с тем, что эта девушка заставляла меня чувствовать, что-то в том, как она помогала мне измениться, но у меня еще не было подходящих слов для этого.

Ни одного.

Хотя у меня было много неправильных слов, поэтому я произнес их.

– Ты глупая, - сказала я ей и тут же захотела взять свои слова обратно.

К счастью, она не обиделась, а просто рассмеялась.

- Да, я такая. И в этом я определенно виню твое тело.

Она была намного лучше меня в подборе подходящих слов. Делая мой день лучше. Я изо всех сил старался отплатить ей тем же.

Своим языком.

Секс с Ирис был потрясающим. Неземным. Он никогда не замедлялся, ни на один день из этих коротких недель.

Но почти каждый вечер она уходила одна.

И часто, все чаще и чаще, я следовал за ней. Она всегда находилась в разных местах, но занималась одним и тем же. Я был на сто процентов уверен, что у нее были проблемы с азартными играми, но в данный момент это, казалось, обеспечивало ее деньгами.

Я не был уверен, что с этим делать.

Иногда я убеждал себя, что все происходящее между нами реально, что между нами существует некая глубокая связь, простирающаяся через возрастные границы. Что я был достаточно влюблен, а она достаточно зрелой, чтобы превратить это в нечто постоянное.

Однако я не мог долго анализировать этот мыслительный процесс. Это не противоречило тому, что каждый грустный, одинокий старик, оказавшийся в таком положении, говорил себе то же самое. Мы делали это не просто так: потому что это было намного лучше, чем правда.

И тот факт, что она все еще ускользала, лгала мне о своем местонахождении почти каждую ночь, едва ли утешал.

До тех пор, пока я игнорировал всю эту маленькую ложь, в которой убеждал себя, все между нами шло очень гладко.

До тех пор, пока однажды утром, несколько недель спустя, вся моя неуверенность в ней, казалось, не достигла апогея.

Все началось с одного простого слова, и с того, что мне было так трудно сказать его ей.

Это слово было «нет», и я никогда раньше не использовал его в отношении нее.

Она снова осталась на ночь, невероятную ночь, когда она даже не ушла по своим делам, а вместо этого осталась дома и поужинала со мной, а затем произошло еще много чего приятного.

Пока я принимал душ, а Ирис все еще лежала в моей постели, мирно спала, мои мысли были заняты чем-то лучшим. Мне бы очень хотелось быть там с ней, на самом деле я проспал, я так наслаждался своим собственным мирным сном.

Проблема была в том, что ко мне должны были прийти, гости, с которыми я не хотел ее знакомить. И наоборот. Все это было просто… неловко.

За несколько месяцев до этого меня пригласили на интервью в журнал, где были представлены мои фотографии, сделанные в моем доме. Интервью должно было состояться примерно через неделю после того, как были сделаны фотографии, запланированное на этот злополучный день.

Я сам порекомендовал им фотографа, так как она была давней знакомой и в некотором роде другом.

Ну, все было гораздо сложнее.

Фотографом оказалась очень красивая женщина сорока одного года, которую я собирался пригласить на свидание, как только преодолею свою черную полосу и нырну в океан свиданий. Мы работали вместе несколько месяцев назад над снимками, и вроде как поладили.

Мы сблизились из-за того, что оба только что вырвались из неудачных браков.

Этот фотограф, Лурдес, и я немного пофлиртовали, и у меня сложилось впечатление, что она не прочь со мной встречаться.

У меня не было ни малейшего желания приглашать Лурдес на свидание сейчас, после всего, что произошло, но я все еще не мог предсказать ее реакцию на то, то такая девушка, как Ирис, поселилась в моем доме.

Она подумает, что я подонок, и это справедливо. Я был полон решимости избежать этого. Но как – это было выше моего понимания. Не то чтобы я мог выгнать Ирис или даже попросить ее уйти на несколько часов. Что бы я сказал? Какое оправдание мог придумать?

Я закончил принимать душ и оделся в отвратительном настроении.

Я надел темно-синий костюм с темно-серой рубашкой и темно-синим галстуком-бабочкой. Я всегда чувствовала себя некомфортно в костюмах, но мне редко приходилось их носить, поэтому я не мог жаловаться. Этот был выбран для меня, каждая часть, и прислан мне журналом, проводящим интервью, так что я даже не мог ворчать по этому поводу.

Она зашевелилась на кровати, когда я подошел к ней.