Мария Чепурина - Ненастоящий поцелуй

– Хочешь сказать, первая любовь – всегда неудачная, так что ли? – хныкала Вера.

– Не хочу! В любовных отношениях нет никакого «всегда», понимаешь? У всех происходит по-своему. А что касается ушастого… Тебе придется смириться с этим разочарованием, оставить его в стороне и жить дальше.

– Но как?! Теперь я смотрю на всех парней с такой точки зрения: похож на Мишу или не похож. Если нет, то, значит, он не правильный, не в моем вкусе! А если похож, то как я смогу с ним быть?! Он же будет постоянно напоминать Мишу!

– Не думай пока о парнях, Вера. Сразу после расставания трудно с кем-то сойтись. Займись пока… ну… самосовершенствованием, что ли. И поменьше думай о том, какая ты бедная-несчастная!

– Да, тебе легко говорить!

– А что, думаешь, я никогда не расходилась с мальчиком?

– Ну… Это…

– Это другое, не как у тебя, да? Тебе сейчас кажется, что твой случай особенный, что он самый ужасный в мире, ага? Так думать очень больно, но при этом и приятно в глубине души. А если я скажу, что с миллионами девчонок такое случалось и случается?

– Какое мне дело до миллионов?! Я у себя одна! И… И… – успокоившаяся было Вера опять начала рыдать. – И Миша бросил именно меня!!! Разве это справедливо?! Разве я это заслужила?! Ы-ы-ы-ы!!!

– Ну знаешь ли что? – Кира разозлилась, встала с кровати, на которой они вместе сидели. – А чем ты заслужила, чтобы он тебя любил, а?

Вера разревелась еще больше, забралась под одеяло: видимо, чтобы насладиться свои горем в одиночестве. А Кира не унималась:

– Может, за то, что он тебе приглянулся, Миша тебя любить обязан? Или за то, что ты на свет родилась? Или за хождение растрепанной, в пижаме, за мотание соплей на кулак, за неспособность ничем занять себя? А?

Круглое, красное, как редиска, лицо высунулось из-под кучи одеял.

– Я с ним не ссорилась… Я ему ни разу не изменила…

– Человек достоин уважения за то, что он делает что-то. А не за то, что он чего-то не делает. Таково мое мнение, – жестко заявила старшая сестра. – А тебе советую перестать жалеть себя и заняться чем-нибудь путным! Хоть танцами, например…

– Танцы надоели. Я уже знаю все, чему там учат!

– Что же ты тогда так «блистательно» выступила на конкурсе?

– Да потому что… Эти девчонки… Из школы «Газаль»… Ну…

– Возьми да пойди в эту школу! Кто тебе запрещает? – Кира всплеснула руками. – Да чего мы, собственно, ждем? Ну-ка поднимайся!

Вера захныкала. Несмотря на сопротивление, она была стащена с кровати и загнана в ванную – привести себя в порядок. Вернувшись в комнату, младшая Созонова обнаружила, что постель убрана, шторы откинуты, форточка открыта, а на стуле лежит танцевальный костюм.

– Надевай! – скомандовала Кира и тут же врубила арабскую музыку, причем на полную громкость.

Напялить на Веру костюм старшей сестре так и не удалось, поэтому она надела его сама и закружилась по комнате, припомнив свои давние, немногочисленные занятия танцем живота.

– Бочку неверно. Тарелку не так, – бурчала младшая, наблюдая за происходящим.

– Ну давай, покажи мне, как надо! – подначивала Кира.

Еще какое-то время Вера отказывалась танцевать – уже только из вредности, – а потом поняла, что ноги сами идут в пляс. Поплыла, поскакала, заструилась, завертелась. Начала вспоминать изученные фигуры: восьмерки бедрами, круги грудью, ключ, волна руками, шаг египетский, волна животом…

Волна животом?!

Да. Волна животом.

Вера повторила ее еще раз. А потом еще и еще. Все получилось. Но как, откуда, ведь она же никогда не умела, ведь она же думала, что никогда не научится, ведь она же считала себя неспособной…

– Кира, Кира! Я же сдалала волну! Смотри сюда! А вот… И вот… Опять… еще раз… Я ее умею!

– О-о-о! Да это чудо! Я же говорила, что расставание обернется для тебя чем-то хорошим! Завтра же записывайся в «Газаль»!

На следующий день Вера позвонила в «Газаль», выяснила, что группа второго года обучения как раз сегодня, спросила адрес, взяла спортивные штаны, майку, пояс с монетками и двинула в школу.

Первое занятие прошло еще ужаснее, чем она предполагала. Учениц в зале было немеряно: они стояли не в два ряда, как в районном Дворце спорта, а в пять или шесть. Оказавшаяся почти на самой «галерке», Вера с трудом видела тренера – ту самую отбеленную регистраторшу с конкурса. Тренер тоже, видимо, не сразу заметила Созонову. А как только разглядела, сразу прекратила занятие и громко потребовала, обращаясь через весь зал:

– Монетки снимите, пожалуйста. Да-да, девушка, я к вам обращаюсь!

Обескураженная Вера покорно сняла свое сокровище под шушуканье бывалых учениц, среди которых разглядела кое-кого из победительниц злополучного конкурса. Занятие длилось не час, как во Дворце спорта, а полтора. При этом одна только разминка оказалась такой, что уже через пятнадцать минут после начала у Созоновой язык был на плече. Она кое-как дотерпела до конца урока: ни одну из предлагавшихся тренером умопомрачительных фигур сделать, разумеется, не смогла.

Когда занятие наконец закончилось, Вера без сил рухнула на скамью в раздевалке. Все болело, руки и ноги отваливались, в голове стучало, дышалось едва-едва, тошнило, мутило – словом, так плохо Созоновой не было никогда. Она приготовилась помереть и, вероятно, не померла только потому, что остальные девчонки оперативно оделись и разбежались, а оставаться последней было стыдно: заставишь администратора ждать – того и гляди накричит, выгонит голой или закроет в раздевалке. Кое-как, через силу Вера начала стягивать с себя спортивную форму.

– Монетки – признак непрофессионализма, – вдруг услышала она над ухом.

Рядом стояла та самая девушка, которая когда-то выступала в золотом костюме с крыльями.

– А мой совет ты зря тогда не послушала, – назидательно заявила она. – Ну, насчет груди.

«Сегодня была первый раз на занятии в школе «Газаль». Чуть концы не отдала! Ощутила себя полной дурой, да еще выползла оттуда едва живая, думала, до трамвайной остановки не дотащусь, рухну по дороге. Занятие реально было очень тяжелое! Но! Во время этого занятия (все полтора часа) я впервые за последние два месяца совершенно не думала о Мише! И это такое облегчение…

Похоже, мне становится немного получше, хотя по-прежнему хожу унылая, дохлая, вся как во сне. Первое время после того инцидента 10-го числа была в панике, думала вернуть Мишу любой ценой, хоть бы даже у него, кроме меня, было еще сколько угодно девчонок – лишь бы не расставаться. Ужас! Потом хотела отомстить ему, представляла, как он будет плакать, на коленях передо мной стоять, обратно проситься, а я не пущу… Бред сивой кобылы!

Теперь я решила так: буду дальше заниматься танцами и добьюсь того, что стану какой-нибудь звездой или чемпионкой. Тогда он увидит, кого потерял! И вернется».

Осень помогла доделать ту работу, которую начали танцевальная школа и старшая сестра, – вернуть Веру к жизни: с переходом в одиннадцатый класс проводить дни, не снимая пижамы и не выходя из дому, стало попросту невозможно. Кроме уроков, с октября начались подготовительные курсы: Созонова мечтала о медицинском.

Мария Юрьевна опять свирепствовала. Одни учителя каждый день твердили о том, что ребята – уже почти взрослые люди и потому должны учиться прилежнее, чем обычно; другие не упускали возможности отметить, что одиннадцатый класс – еще малые детишки, а потому учиться менее прилежно, чем обычно, им не позволено. Несмотря на увещевания, почти все одноклассники, будто сговорившись, плюнули на предметы, не нужные для поступления в выбранные ими институты, и как сумасшедшие штудировали выпускные тесты прошлых лет.

– Мне сегодня всю ночь снились эти дурацкие тесты, – пожаловалась Вере на перемене подруга Даша. – Буквы, цифры, буквы, цифры… И никакого смысла во всем этом! Если так пойдет и дальше, меня увезут в дурку еще до окончания школы!

– Побольше занимайся спортом, – посоветовала Вера. – Здорово мозги прочищает от всякого бреда. Проверено на себе! И отдыхай побольше.

– Кстати, насчет отдохнуть! – Даша подмигнула. – Есть предложение задвинуть сегодня последнюю физкультуру и вместе с Ошерович и Фатиевой отправиться в кино! Как ты на это смотришь?

– Нет, извини, без меня…

– Что такое?! Ты стала поклонницей физручки?!

– Нет, Дашка… Просто сразу после уроков мне надо бежать на занятие по танцам.

– Ври да не завирайся! Вчера был тот же самый предлог! Ты что, каждый день там занимаешься? Ну-ну. Не хочешь с нами дружить – так и скажи, нечего ездить по ушам!

– Я не езжу. Ну да, каждый день. Три раза в неделю там, остальное время – дома, сама по видеоурокам. Поставила себе задачу – час в день. Сегодня занятие в школе, за него уже заплачено, так что…

– А завтра будут курсы, верно? – спросила Даша, скорчив недовольную физиономию.

– Ну да, курсы. Можно подумать, поступать в институт собираюсь только я!

– Так и бегаешь туда-сюда как заяц! – фыркнула подруга.

– Чем больше делаешь, тем больше успеваешь – это закон жизни.

– Успеваешь-успеваешь… Я слышала от тебя эту фразу уже раз двести! Скажи лучше вот что… – и Даша понизила голос. – Как Мишка-то твой? Не вернулся?

Вера перестала улыбаться, отвернулась, сделала вид, что ужасно интересуется пейзажем за окном, который наблюдала последние десять лет.

– Слушай, Дашка, ты нашла, про что спросить!

– Выходит, не вернулся… А сама что? Позвони ему!

– Ну как же! Разбежалась!

– А-а-а, ты гордая!

Созонова повернулась.

– Гордая, не гордая… Во-первых, я знаю, что это бесполезно – только расстраивать себя лишний раз. А, во-вторых, у меня сестра его номер из мобильника стерла…

– Ого!

– Представляешь? И асечный номер, и электронную почту – залезла в компьютер, подобрала пароль и все стерла. Я, конечно, злилась сильно. А теперь решила: к лучшему. Не будет дурацкого искушения писать, унижаться, звать его обратно.