Мария Чепурина - Ненастоящий поцелуй

– Брось, Верка. Нет никакого знака. Ищи во всем положительные моменты. Скажи себе так: «У меня появилась возможность проверить его чувства!» Теперь ты узнаешь, действительно ли он тебя любит или просто выбрал девчонку по месту жительства.

– Мы не по месту жительства! – возмутилась Вера. – И вообще! Сколько раз я просила воздерживаться от этих… циничных высказываний!

«О-оу!» – поддакнула аська.

Вера подсела к компьютеру, пошевелила мышь. Внизу экрана мелькал оранжевый прямоугольник с надписью Щ-159.

– Ну вот, – сказала Кира пять минут спустя, понаблюдав за счастливым выражением лица сестры и вдохновенным тюканьем по клавишам. – Вижу, что все хорошо. А ты плакалась.

Теперь все свои вечера Вера проводила за компьютером, точнее – в ICQ. Сначала то, что Миша кидал ей сообщения каждый вечер около одиннадцати, стало приятным совпадением, потом – традицией, потом – необходимостью, потом – негласным законом. Кроме того, Созонова просила, чтобы кавалер писал ей, пусть даже находящейся не в Сети, какие-нибудь мысли, наблюдения, приветы в течение дня. Она очень радовалась, когда, едва включив компьютер, получала окошко с желанным заголовком Щ-159 и сообщениями о плохой/хорошей погоде, плохом/хорошем настроении, походе в магазин, обеде, завтраке и соображениями по поводу движущих сил мирового исторического процесса. Выходило, что аська Веры – это вроде как Мишин виртуальный дневник. Хотя нет, виртуальный дневник у него тоже был, и Вера активно его посещала. Примерно комментировала все записи, даже если не очень-то понимала их, и нетерпеливо ждала ответов на свои реплики. Еще она добавила Михаила во всех «Одноклассниках», в «Контактах», «Моих мирах» и на прочих подобных сайтах. Внимательно отслеживала изменения в его статусах, юзерпиках и подписях. Штудировала любимый интернет-форум своего кавалера. И еще иногда писала письма на электронный ящик. Длинные, восторженные, глупые, влюбленные. Как правило, ночами.

На занятия по танцам она не ходила уже давно: после участия в конкурсе пропали все остатки желания. Гуляла тоже редко: одноклассницы разъехались, да и говорить с ними было особенно не о чем, пойти куда-то одной не хватало фантазии. Кроме того, Веру все время тянуло домой – посмотреть, не кинул ли Михаил новое сообщение, не ответил ли на последний комментарий, оценил ли новую фотокарточку, выложенную в Сеть… Как-то незаметно все дни сделались унылыми и похожими друг на друга. Каждый из них тянулся долго, но все вместе они проходили, вернее, проскальзывали на удивление быстро и бестолково. Давно ли началось лето? Вера и оглянуться не успела, как на деревьях стали появляться желтые листья: к концу подходил июль.

С тех пор как Михаил скатался на свои мероприятия, он совсем перестал звонить Вере. Не присылал даже эсэмэски. Как-то раз она спросила, почему так происходит, и парень искренне удивился: они ведь и так ежедневно переговариваются по Интернету! Вера не могла не согласиться, но все равно досадовала на то, что ее мобильный «друг» совсем перестал мяукать. Да и Мишиного голоса она уже не слышала так долго…

За все время после переезда они виделись только раз. Вера ездила к возлюбленному в гости, вроде как «на новоселье». Вид его нового жилища девушка нашла удручающим, да и необходимость постоянно смотреть на часы, чтобы успеть домой до того, как перестанут ходить автобусы, подпортила ощущения от свидания. Зато впервые за долгое время они снова были вместе, наедине. Поначалу разговор – странное дело! – не клеился, но потом в дело пошли поцелуи и обнимашки, так что слова потеряли значение. Посидев на коленях у принца, послушав вместе с ним любимую песню, покормив его с ложечки остатками какого-то супа, Вера возращалась домой довольная и оптимистично глядящая в будущее.

Она еще не знала, что в течение двух следующих недель будет тщетно уговаривать Михаила встретиться еще хотя бы раз. Из-за комиссии агенту по недвижимости и других непредвиденных расходов, связанных с переездом, у кавалера больше не было возможности выгуливать Веру по кофейням и театрам. Ходить за ее счет он не мог: мужская гордость, все в таком духе. А потом устроился подрабатывать подавальщиком в какую-то забегаловку на Химмаше: надо было хоть чем-то помогать матери. К отсутствию денег прибавилось отсутствие времени. Как назло, даже двухмесячный юбилей первого поцелуя Михаил вынужден был провести не с подругой, а на работе. Что было делать Вере? Ехать самой? Но если раньше Миша был соседом, к которому можно заявиться просто так, то теперь она напрашивалась в гости к далекому, занятому и сильно устающему человеку. После пары аргументированных отказов Вера перестала предлагать приехать. Уже стеснялась.

– Доктор, мы его теряем, – ляпнула Кира после того, как младшая сестра посвятила ее в свои душевные тайны. А появившиеся в ответ слезы прокомментировала следующим образом: – Что-то, сеструха, плаксивость у тебя сильно повысилась. Надо бы таблеточки попить.

«Утром от нечего делать училась готовить ореховый пирог: просто-напросто взяла кулинарную книгу, нашла там рецепт, который выглядел вроде бы вкусно и вроде бы несложно, купила недостающие продукты и во всем следовала инструкции. Получилось как будто неплохо, особенно что касается запаха. Единственный минус: он совсем не увеличился в объеме, пока пекся. Хотя должен был. Когда стала вытаскивать из формы – оказалось, что прилип. Думала поддеть ножичком – стал разрушаться. Тогда мне пришла в голову дурацкая мысль – перевернуть этот злополучный пирог кверх ногами и потрясти. Некоторое время он сидел там, а потом начал отлепляться и, в конце концов, разломился пополам. В общем, ту часть, которая вывалилась, я красиво обрезала и оставила для родителей, а ту, которая залипла – пришлось выковыривать и съесть. Теперь сижу и меня подташнивает от полукилограмма сладкого в животе. Ну да ладно, надеюсь, что в следующий раз выйдет лучше. Кирка ходит за спиной и, как всегда, подкалывает: не собираюсь ли я поступать в кулинарный техникум, как Хазанов. Острячка! На самом деле, просто хочется приготовить что-нибудь вкусненькое для Миши, удивить его, когда придет. Если придет. Нет, я все-таки не теряю надежды на то, что еще увижу его у себя в гостях! Вот и готовлюсь к этому визиту. Тренируюсь…

Сегодня две недели, как не виделись. А когда-то два дня казались ему долгим сроком! Охо-хо…

Сейчас сижу перед компьютером, пишу на одной коленке и то и дело обновляю страницу в Интернете: жду, ответит или не ответит на мой комментарий к своей фотке, где он в форме работников этого кафе. Прошло уже 15 минут, я вижу, что он он-лайн, а ответа все нет и нет. Может быть, обиделся? Но я же пошутила…

Пишет, что устал, что у него депрессия и что луна похожа на пиццу «Маргарита», которую подают у них в заведении. Хочется утешить, помочь, приласкать, но как это сделаешь, если он там, а я здесь? Спрашиваю, в чем именно у него проблемы, – не отвечает. Пытаюсь писать всякие нежные слова, но в аське они выглядят как-то бездушно.

Утром, пока пирог сидел в духовке, снова шарилась в его блоге, смотрела записи двухлетней давности, когда мы еще не были знакомы. Рассказы про какие-то неизвестные события, незнакомых людей… Мало что поняла, по большому счету. А все равно читала, не отрываясь. Было ощущение, что что-то очень важное читаю. Зачем, почему? Сама понимаю, что маюсь дурью и ничего не могу с собой поделать.

Приклеилась к Мише.

Мне кажется, я не ценила тех дней, когда он жил здесь, когда мы постоянно были вместе. Просто наслаждалась, думала, что так и надо, так всегда и будет. Ни о чем не размышляла, даже дневник толком не вела: так, отписки какие-то. Даже чувства у меня, наверное, меньше, чем сейчас, было. А теперь я, кажется, влюблена в него сильнее, чем раньше. Ни о чем не думаю, кроме него. Может, просто из-за долгой разлуки я забыла, какой он на самом деле, и придумала себе идеальный образ, на который не могу налюбоваться? Попробуй разберись…

Недавно поймала себя на том, что, когда читаю какую-нибудь книжку и представляю то, что там написано, рисую себе Мишу в роли главного героя. А сегодня за ужином смотрели какую-то передачу про Великую Отечественную войну, и там один дед вспоминал свои боевые подвиги. В результате я так расфантазировалась, что вообразила, будто эти подвиги совершает Миша, а я, такая вся из себя боевая подруга, ему помогаю. Теперь сижу и думаю – что за бред? Может, мне действительно пора лечиться?

Ага, он ответил на мой комментарий! Кажется, не обиделся. Поставил улыбающийся смайлик. Хотя кто его знает, он когда про плохое пишет, тоже «улыбается». Дурацкий Интернет… А я? Чем я занимаюсь?! Описываю в дневнике свои сетевые разговоры, как последняя виртуалка! Тьфу…

Ладно, не будем о грустном. Миша говорит, что через два-три дня постарается выкроить время встретиться со мной. Получится ли, нет ли… Стараюсь не обольщаться, чтобы потом не быть разочарованной.

Мне страшно. Кажется, он отдаляется от меня.

И я ничего не могу с этим поделать».

Прошло два дня. У Миши снова что-то с чем-то не срослось: несмотря на свое обещание, он так и не появился. В очередной раз болтаясь по двору в полном одиночестве, Вера заметила на скамейке компанию девчонок-реконструкторш и решила подсесть к Мишиным подругам, чтоб хоть так приблизиться к возлюбленному. Ее узнали, приняли. Поприветствовали. И представили одной из подруг, пока еще незнакомой:

– Это Танечка. Она же Теруань де Мерикур. А это Вера. Просто Вера. Бывшая девушка Миши Зарудина.

– Я не бывшая! – воскликнула Созонова.

Все сразу напряглись.

– Ну извини уж…

– Просто ляпнули…

– Нам как-то показалось…

– Мы совсем не специально!

Дело замяли. Немного побеседовали о том о сем. Обсудили особенности венецианского городского костюма XVIII века и маркитантской униформы времен Семилетней войны. Вера, конечно, молчала по большей части, только слушала. Потом, дождавшись паузы, спросила: из реконструкторской ли тусовки парни ее собеседниц и если нет, то терпеливо ли ждут возвращения подруг со всяких слетов и исторических мероприятий. Может, жалуются на то, что девчонок вечно нет в городе? Или совсем не беспокоятся? Оказалось, почти все реконструкторши встречаются с себе подобными.