Мы простились. Я пообещала успокоиться и не делать глупости. Но меня продолжало трясти мелкая дрожь. Не помогла даже чашка горячего какао. Моя третья потеря по вине этого человека, этого…. Дон Жуана этого…. Да какое право он имел…? Теперь, мне даже негде спрятаться от тяжелых мыслей. Ничего не осталось. Я ведь уверена, что возвращение папки – это тоже его рук дело.

Чтобы проверить эту версию, я сделала еще один звонок, непосредственно в «Меандр», моей бывшей коллеге Альбинке. Альбинка – это просто солнечный зайчик, всегда весела, всегда в хорошем настроении, всегда говорлива и всегда в курсе последних слухов. Как раз то, что мне надо.

Альбинка была очень рада меня слышать, поздравила меня с назначением.

– Какая ты молодец, Ритуля! Я так за тебя рада. И вдвойне приятно, что ты своим назначение обскакала нашего пакостника.

– Звягина, что ли? – удивилась я.

– Ну, а кто у нас еще кот-пакостник? – засмеялась Альбинка.

– В каком смысле «обскакала»?

– Так он же подавал заявку на участие в проекте, так хотел быть в списках. А тут ему так хорошо дверью по носу дали, тебя утвердили, а его нет. Он тут несколько дней рвал и метал. Житья от него никому не было.

– Ничего не понимаю, – мысли путались в моей голове, – ему-то это зачем. Он главный архитектор не последнего по величине агентства. Должность хлебная. Серпухов то ему на кой? Это ж головная боль, да командировка длительная.

– Ну, во-первых финансовая сторона вопроса. Ты же понимаешь, это не государственная инициатива восстановить памятник архитектуры. Заказчик, лицо юридическое, имеет нешуточный интерес на это место. Тут такой слушок ходит, что через это имение не одна сотня тысяч долларов легализуется не единожды, и во время восстановительных и работ, и после реставрации. Поэтому и зарплата для архитекторов обещана не малая, побольше, чем зарплата главного в Меандре. Уж есть ради чего потерпеть неудобства.

А во-вторых, это вопрос престижа. Участие в проекте такого масштаба мгновенно преображает портфолио, знаешь ли. Он хоть и главный, а его творческая биография крайне скудна. У любой проверяющей комиссии могут возникнуть вопросы, за какие такие заслуги господину Звягину выпала честь занимать столь высокий пост. Участие в реставрации переводило бы его в число избранных.

Так что, есть у него интерес, как видишь. Можешь представить его досаду, когда ему пришел отказ. Уж какими только словами он тебя тут не поминал! Ну, ты не огорчайся, ему сейчас не до тебя. Он, кажется, в какую-то историю вляпался.

– Да ты что? – поддельно удивилась я – В какую?

– Да пес его знает, в какую! Просто, к нему вчера двое из органов приходили, долго беседовали с ним в кабинете, а он потом, ходил злющий-презлющий. Никак какое-то правонарушение на нем. Да, так ему и надо. Он тут всем уже костью поперек горла стоит.

Это все, что мне нужно было знать. Остальную часть разговора я уже не слушала. Все мои опасения оправдались. Держа в уме род деятельности Романа, я даже не сомневалась, что двое с органов пришли с его подачи, чтобы ласковой беседой уговорить Звягина вернуть мне мою собственность. Теперь, эта пакость будет думать, что у меня, у такой принципиальной, за плечами мощный покровитель. Как это гадко! Теперь мое решение поговорить с Ильей Филипповичем укрепилось. Я не буду играть по тем же правилам, что и все, лучше выйти из игры совсем.

Я подошла к зеркалу и взглянула на свое заплаканное лицо, на тоскливые глаза. В последние дни в моей жизни царило полное безумие, неужели все это происходило со мной? Ну, ничего, фен, макияж, и я избавлюсь от этой странной истории. Роман больше не вернется, и не посмеет меня тревожить, а я перестану о нем думать. И, разумеется, я не стану участвовать в проекте, где я блатное лицо, сколько бы выгод мне это не сулило.

Хоть я и пообещала Ире не принимать поспешных решений, но в своем решении я уверена, так зачем же откладывать? Поэтому, я одеваюсь и еду в АКАТО, а там, уж как получиться. Думаю, я смогу поговорить с Ильей Филипповичем, и забрать документы. Жаль только, что офис АКАТО располагается на другом конце города, придется брать такси.

Через полчаса сборов, я уже ехала в такси, с самыми тяжелыми чувствами на душе. Я не стала заранее продумывать речь и причину, по которой я отказываюсь от участия, ничего мне не шло на ум, буду действовать по обстоятельствам. Скоро все закончится, и я вырвусь из этого силового поля, которое поставило всю мою жизнь с ног на голову.

Архитектурно-проектное агентство АКАТО занимало современное четырехэтажное здание с зеркальными стенами и сглаженными углами. Каждая зеркальная панель стены располагалась под углом к соседней, благодаря чему разные зеркала отражали разные фрагменты окружающей обстановки. Это создавало оптическую иллюзию, словно все здание имеет изломанную форму. Оно характерно выделялось среди однотипных жилых и офисных зданий микрорайона. Глядя на этот современный храм проектной мысли, я подумала, что наверняка любой архитектор посчитал бы это за счастливый билет в жизнь, быть принятым в команду АКАТО, каждый день входить в эти стеклянные двери, подниматься по лестницам, и ходить по коридорам, где царит чистое творчество в обрамлении мастерства и профессионализма. Такси остановилось на парковке. Я расплатилась и вышла из машины, оказавшись перед высокой стеклянной дверью в святилище архитекторской деятельности. Я не хочу лгать самой себе, конечно, для меня было бы честью приходить сюда полноправным сотрудником, но не таким способом, нет, я не смогла бы себя уважать после этого.

Кабинет мудрого лидера АКАТО, Ильи Филипповича Коломейца, располагался на последнем четвертом этаже. Среди остальных офисов на этаже, его кабинет отличала большая, массивная, деревянная дверь. Она была похожа на дверь в замок, где живет сказочный король. Да и сам Илья Филиппович напоминал своим внешним видом доброго волшебника. Он носил длинную, седую бороду, его волосы до плеч тоже были седыми, а глаза добрыми и справедливыми, как у настоящего деда мороза. Он не носил костюм, больше предпочитал свитера, и был достаточно легким в общении человеком. Я впервые увидела его на одной из конференций, и очень прониклась этим стариком.

Лишь только я поднялась на четвертый этаж, как тут же увидела, что Илья Филиппович направляется к своему кабинету с противоположного конца коридора. Случай был весьма удобный, я ускорила шаг и настигла его аккурат возле заветной двери.

– Здравствуйте Илья Филиппович. Вы не могли бы уделить мне минутку, пожалуйста.

Илья Филиппович остановился, и с любопытством посмотрел на меня.

– Моя фамилия Карпова. Я по поводу реставрации Пущено-на-Наре. – Продолжила я.

В глазах директора, наконец, загорелся огонек понимания. Моя фамилия ему была, очевидно, знакома.

– Добрый день! – ответил мне глубокий баритон – Это очень кстати, что вы подошли, а то я уже собирался вас разыскивать. Вы не донесли кое-какие документы. Надеюсь, они у вас с собой?

Я сделала глубокий вдох и выдохнула фразой:

– Я отказываюсь от участия, Илья Филиппович. Думаю, причина вам понятна. Я пришла забрать документы.

Конечно, директор понял все сразу. Он внимательно посмотрел мне в глаза, словно пытаясь понять, насколько глубока моя решимость, затем сказал:

– Маргарита Леонидовна, давайте побеседуем в моем кабинете, в коридоре как-то не очень удобно.

На этих словах, он повернул ключ в замке своего кабинета и распахнул передо мной массивную деревянную дверь. Я послушно поплелась вовнутрь. Кабинет был просто залит солнечным светом, его шестиугольная форма и высокие окна позволяли солнечным лучам беспрепятственно проникать в каждый уголок комнаты. У окна стоял широкий, величественный, деревянный стол правителя государства АКАТО проект, и два стула с высокими спинками перед ним.

– Прошу Вас, Маргарита Леонидовна, – он пригласил меня жестом занять один из стульев. Я присела на краешек, словно провинившаяся школьница в кабинете директора.

– Итак, – Илья Филиппович сжал запястья в замок на столе, – я, разумеется, догадываюсь о причине столь категоричного отказа, догадываюсь даже чьих рук это дело, и кто именно надоумил вас принять такое решение.

– Ну, вот и славно, значит, мне не придется ничего объяснять, – спокойно ответила я, чувствуя облегчение. Однако, облегчение длилось не долго.

– Я думаю, придется, – так же спокойно ответил Илья Филиппович. – Я полагаю, вас расстроила протекция со стороны Романа Германовича, не так ли? Я только не понимаю, что именно вас смущает? Вы не считаете себя достойным архитектором? Вы не уверены в своей квалификации?

– Нет, я уверена, – твердо ответила я, – и я могу пояснить, что именно меня смущает. Моя квалификация не стала первопричиной, почему я оказалась в проекте.

– Вот как, – понимающе кивнул директор, потом взглянул мне в глаза со всей своей проницательностью и Соломоновой мудрость и спросил, – а что вы, Маргарита Леонидовна сделали для того, чтобы ваша квалификация стала первопричиной? Вы присылали сюда резюме или портфолио? Или, быть может, вы звонили или запрашивали встречу со мной?

Довод был железобетонный. Он слегка пошатнул мою решимость. Я покачала головой. Конечно, я не подавал заявку на участие, я даже не знала о существовании этого проекта.

– Илья Филиппович, я, конечно, понимаю, что ваш довод несокрушим. Да, я не ничего не сделала, это так, но против совести я не пойду. Конечно, быть здесь это, несомненно, большая честь, но сам факт, того, что я здесь, по чьей-либо просьбе, означает лишь то, что я занимаю место более достойных архитекторов, тех, кто не вошел в списки участников по моей вине.

Директор удивленно поднял брови:

– Кого вы имеете в виду, позвольте спросить?

– Эрнеста Силуянова, Софью Нейман. Вы взяли меня, но отказали в участии им. Воровать чужой шанс я не намерена.

– Ах вот оно что! – Илья Филиппович откинулся на спинку своего кресла – Ну как же, как же…. Я смотрю, мосье Звягин широко раскрыл вам глаза на положение вещей. Удивительно только, что зная его скверный характер, вы так легко поспешили поверить на слово столь непроверенной информации. Эрнест Георгиевич не подавал заявление на участие. Его семейные обстоятельства не позволяют ему уезжать далеко от дома на длительный срок. Софье Борисовне предстоит операция через 2 недели, она также не может участвовать в проекте. Только те люди, кого вы видели в списке, подавали заявку на участие. Остальные имеют причины, а кто-то и добровольное желание работать лишь с текущими проектами агентства.