Последние предрассветные часы Лёва провел на автобусной остановке. Он видел окна больницы, она находилась на противоположной стороне улицы. «Где-то там сейчас мой друг Стёпа», — подумал Прошкин, и его тоска стала еще сильней. Лёва достал последнюю бутылку водки и, следуя своей неизменной традиции, высоко запрокинув голову, выпил её быстрыми глотками. Луковица пошла в ход следом. Лёва аккуратно положил пустую бутылку в мусорную корзину, лег на лавочку и, плотно закутавшись в пальто, закрыл глаза. Все что ему хотелось сейчас, это заснуть и больше не проснуться никогда.

«На таком морозе, меня хватит на пару часов, — подумал он, — потом моё тело найдет какой-нибудь дворник таджик, долго будет причитать, возможно, заберёт мои часы и бумажник. Пусть берёт, мне это всё уже не нужно».

Глубокий сон, поддерживаемый немыслимым количеством алкоголя, взял Прошкина в свои цепкие объятия и снова поставил нашего героя на перепутье между жизнью и смертью.

— Сегодня я пришел попрощаться с тобой. — Услышал Лёва во сне голос рядового Нестеренко. На этот раз военной формы на нем не было. Он был одет в строгий деловой костюм, выглядел значительно старше, легкая паутинка седины проглядывалась в его волосах. — Не удивляйся, вот таким я стал, все-таки двадцать лет прошло, — продолжил Нестеренко, подходя ближе.

— Почему прощаться Паша? И ты меня покидаешь? Слишком много потерь для одного дня. — Удивился Прошкин.

— Глупый ты, Лёва, все свои долги я тебе отдал. Вот сегодня последний взнос сделаю и отдыхать. Надоел ты мне уже, хватит. — Нестеренко засмеялся, громко и искренне.

— Значит, в следующий раз не ждать тебя? — с тревогой спросил Лёва.

— Следующего раза у тебя не будет, сержант. Всё, отвоевался ты.

— Понятно. Значит, я уже умер, а все мои тревоги и печали уже позади? Ну что ж, так лучше. Устал я, Паша. Спокойствия хочу. Знаешь, а ведь так действительно лучше. Лежишь себе тихо-мирно, берёзка над тобой листьями шумит. Красота.

— Куда уж там! Кто же тебе спокойно помереть-то даст? — Ответил Нестеренко и лукаво посмотрел на Прошкина, — Нет, брат, тут не в этом дело. — Нестеренко подошел совсем близко и положил Лёве руку на плечо. — Не нужен я тебе больше, нет у тебя опасностей впереди. Теперь до глубокой старости жизнь твоя будет счастливой и спокойной. Вот сейчас вытащу твою еврейскую задницу в очередной раз и всё! А насчет тезки твоего, так в армии уже мальчишка, гвардии сержант Нестеренко Лев Павлович. Скоро вернется, женится. Жизнь продолжается, сержант.

— Какая счастливая и спокойная? — Закричал Прошкин. — Моя жизнь закончится здесь, на автобусной остановке. Жаль не узнаю, как там Стёпа, вот это действительно меня волнует.

— Ты очень скоро всё узнаешь, немного осталось. Тут еще для тебя не очень хорошая новость.

— Что ещё, Паша? Слишком много у меня нехороших новостей в последнее время.

— Бабушка твоя Гертруда просила передать, что семья твоя всегда с тобой в трудную минуту. Но они тоже не придут к тебе больше никогда, потому что не будет больше в твоей жизни таких трудных минут. Отец очень любит тебя и по-настоящему тобой гордится. Ты не переживай, сержант, они же остались в твоей памяти навсегда, а это главное. Для тебя они живы и всегда рядом.

Снег заметал всё сильнее, рассвет был близок. Лёва спал, а холод неотступно и коварно отбирал у него жизненные силы, которых становилось всё меньше и меньше с каждой минутой.

— Слушай, сержант, — сказал Нестеренко, — тут с тобой поговорить хотят, не хочу мешать, да и за помощью мне пора. А то, я вижу еще немного и могу опоздать. Думаю, вам есть о чём поговорить. Прощай, Лёва. Теперь я тебе точно, ничего не должен. У нас с тобой полный расчёт.

Нестеренко исчез, и на его месте появилась девушка. Лёва огляделся. Он стоял посреди заснеженного поля, в одной руке у него была бутылка водки, в другой луковица. Сильный ветер сбивал с ног, сквозь нависающие над землёй, черные тучи, угрожающе сверкала молния, раскаты грома, с нарастающей мощью, приближались все ближе и ближе. Девушка протянула к нему руки, резкий порыв ветра, сорвал с её головы изящный белый шарф, молния на мгновение осветила лицо.

— Ангелина! — Воскликнул Прошкин, ноги его подкосились, и он медленно опустился на колени.

Глава 16. Финал

Мороз рисовал причудливые узоры на окне. Казалось, кисть невидимого  художника, легкими и небрежными движениями  едва касается стекла. Картина снежной зимы и сказочной нереальности возникала сама собой. Цветы. Они были повсюду. От такого их количества, спальня походила скорее на цветочный магазин, чем на место, где девушки обычно отдаются во власть безмятежного сна, грезят о сказочном принце и нежатся под теплым и мягким одеялом, трепетно обняв белого, пушистого медвежонка. Небольшая, уютная комната, была обставлена скромно и изысканно одновременно. Девушка спала. Предрассветный сон крепко держал её в своих объятиях. Улыбка на её чувственных губах вдруг исчезла. Сладкие и добрые сновидения внезапно сменились тревогой и ощущением приближающейся опасности. Картинки из прошлого, в её сознании, менялись одна за другой. Глубокое, прерывистое дыхание и учащенное биение сердца говорили о том, что беспокойство, подобно ядовитой змее, вкрадчиво проникло в мозг и нарушило спокойное состояние сна.

Молоденький солдат в идеально сидевшей на нём военной форме, приветливо улыбаясь, подошел к девушке и обнял её за плечи. Девушка вздрогнула, от неожиданности.

— Привет сестрёнка! — воскликнул парень и поцеловал её в щеку.

— Паша? — удивлённо воскликнула девушка, — Это ты? Я сплю? Это сон? Привет!

— Это сон сестренка и тебе надо проснуться, — ответил солдат, — сегодня всё решится.

— Что решится? — спросила девушка, — Ты пугаешь меня, объясни, что происходит?

— Я не могу тебе сказать, ты должна сама, столько лет, ты шла к этому, время пришло.

— Послушай, Паша, ты же умер, тебя нет уже восемнадцать лет, ты никогда не снился мне. Я так хотела тебя снова увидеть, а ты пришел и говоришь какими-то загадками. Знаешь, братишка, я очень рада тебе, но на душе тревожно, я начинаю бояться, — ответила девушка.

— Глупая, ты меня боишься? Живых надо бояться. И потом, мы же с тобой одной крови, разве могу я тебе навредить? Давай просыпайся, времени нет совсем, мы можем опоздать. — Солдат взял девушку за руку и, посмотрев ей в глаза, спокойным голосом сказал. — Ровно через минуту ты проснешься, дальше твоя душа тебе все подскажет, а пока, расскажи мне о родителях, как там они?

— Я сейчас редко их вижу. Мама каждый день плакала, — ответила девушка, — Вот так сядет с твоей фотографией, плачет и разговаривает с тобой. Отец просто молчал, ты же знаешь, какой он у нас, все в себе держит. Когда на тебя похоронку военком привез, начал оправдываться, говорит, в этом ущелье попали в засаду, ваш сын погиб смертью героя, Родина не забудет, а у самого лицо такое упитанное, холёное. Ну, отец не выдержал и влепил ему. Долго потом таскали. Да, что с него возьмешь?! Отец десантника, погибшего в Чечне. Ваши ребята, кто остался, вступились за него. Сейчас пьет, конечно, мама ругает его, а он все равно прикладывается каждый день. Вот так и живут. Я к ним в деревню только летом и на новый год приезжаю. Стареют, потихоньку, но держатся, на месте не сидят. Любят друг друга, всем бы такую любовь, вот так, братишка.

Где-то вдалеке, послышались раскаты грома, девушка повернула голову и увидела, как вдоль линии горизонта, прямо на них надвигается, огромная снежная лавина. Сметая всё на своем пути, она стремительно приближалась. Девушка  с тревогой обернулась, солдата не было. Он исчез. Лавина грозно надвигалась всё ближе и ближе, девушка попыталась бежать, но ноги не слушались, движения стали замедленными, в следующее мгновение, реальность, выхватила её из забытья и девушка открыла глаза. Остатки сна улетучились.

Она окинула тревожным  взглядом комнату. Всё было как прежде и на своих местах. Цветы, узоры на окне, даже кошка мирно спала на подоконнике, только состояние тревоги и нехорошее предчувствие прочно засели в её памяти. Девушка схватила телефон и попыталась куда-то дозвониться. Абонент был недоступен. «Странно, родители телефон не выключают никогда, еще этот сон, вдруг что-то случилось? Надо ехать, прямо сейчас», — подумала она.

На сборы ушло десять минут. Девушка потушила в квартире свет и, одеваясь на ходу, побежала вниз по лестнице. Машина стояла во дворе вся занесённая снегом. Через десять минут серый джип, освещая светом фар фасады спящих домов, выскочил на безлюдный проспект, и исчез в предрассветном тумане. Девушка посмотрела в зеркало заднего вида и в свете ночных фонарей увидела силуэт мужчины. Странный человек в строгом деловом костюме вышел на дорогу из темноты и пристально смотрел ей вслед. Через секунду он исчез, словно испарился. «Странно всё это», — подумала девушка. Словно рука судьбы вела её к чему-то неизвестному и очень важному в жизни. Человек в костюме улыбнулся, отряхнул с головы, чуть покрытой паутинкой седины, снег, поднял воротник и зашагал в противоположную сторону вдоль разделительной полосы.

Бескрайнее ромашковое поле и яркое солнце сменили бурю и холод. Прошкин стоял на коленях, утопая в цветах, и пытался осознать, что же с ним происходит на самом деле.

— Ромашки, посмотри, сколько их у меня теперь, — сказала Ангелина, подходя ближе.

Лёва увидел венок из полевых цветов у девушки в руках. Ангелина весело засмеялась и надела венок ему на голову. Лёва молча смотрел на неё, буря эмоций снова охватила его душу.

— Смешной какой, — заливаясь звонким смехом, сказала Ангелина, — ты думаешь, я пришла забрать тебя с собой? Нет, не сейчас, когда-нибудь потом. У тебя столько еще всего впереди.

Лёва посмотрел на небо. Точка. Разрастающаяся. Увеличивающаяся в размерах и принимающая знакомые формы. Неожиданная догадка заставила его вздрогнуть.