Анна Велозо - Небеса нашей нежности

– И тогда донья Луиза сказала мне, что сеньор Филиберто пошел вовсе не в банк, а…

– Что случилось? – Нахмурившись, дон Леон остановился перед сервантом.

– Это было позавчера, незадолго до…

– Нет, я не об этом. – Леон повернулся к дочери.

Ана Каролина выдержала его взгляд, хотя сердце бешено застучало у нее в груди. Она сразу поняла, о чем речь.

– Что такое, pai? – невинно осведомилась она.

– Фарфоровая шкатулка. Она разбилась. И кто-то ее склеил.

– О нет! – Вскочив, Ана Каролина подошла поближе. – Действительно. Какой ужас! Я знаю, как она тебе дорога. Может быть, собрать всех слуг, чтобы узнать, кто это сделал?

– Нет, не волнуйся. Я сам обо всем позабочусь.

– Я думаю, это все никчемная Мариазинья, – нахально заявила Ана Каролина. Пусть она сделала ложное обвинение, ей ничуть не было стыдно. Напротив, она была рада навредить наглой девчонке, не раз ей грубившей.

В этот момент в гостиную вошла донья Виктория. Энрике встал, поклонился, сказал, что она великолепно выглядит сегодня. Поприветствовав будущего зятя в соответствии с этикетом, женщина поспешно подошла к серванту.

– Что вы тут творите?

– Посмотри, mae [xi], шкатулка разбилась! – с наигранным ужасом воскликнула Ана Каролина. – Мариазинья, эта неуклюжая дуреха, наверное, хотела стереть с нее пыль и выронила.

Донья Виктория взяла шкатулку в руки и задумчиво ее осмотрела. В комнате воцарилась неловкая тишина, и Ана Каролина готова была отдать что угодно, чтобы понять, о чем сейчас думает ее мать. Затем дон Леон осторожно забрал фарфоровую шкатулку у жены.

– Послушай, meu coracao [xii], мы можем отдать ее в мастерскую, чтобы ее починили, или…

– Да что ты так разволновался из-за этой глупой безделушки? – раздраженно перебила его донья Виктория. – Связанное с ней обещание ты все равно не исполнил. И я очень сомневаюсь, что мы вообще когда-нибудь поедем в Японию.

Ана Каролина и Энрике изумленно переглянулись.

– Эм… Нам нужно уходить. Долг зовет, долг зовет! – с деланным оживлением воскликнул Энрике.

– Конечно. Мы вас не задерживаем, – ответила донья Виктория. – Удачно вам прогуляться.

Она поцеловала Ану Каролину в лоб, подала руку Энрике, и молодые поспешно покинули гостиную.

Они уже стояли в коридоре, и Энрике как раз протянул Ане Каролине зонтик от солнца, когда они услышали, как что-то тяжелое ударилось о стену и со звоном разбилось.

– О господи, неужели эта жестянка не может двигаться быстрее? – Ана Каролина с упреком уставилась на жениха, а потом отвернулась и принялась смотреть на проплывавший мимо пейзаж.

Но даже живописный вид на бухту Ботафого не смог успокоить девушку.

Ссора родителей, невольной свидетельницей которой стала Ана Каролина, вывела ее из состояния душевного равновесия, и теперь она срывала злость на бедном Энрике. Но тот этого, казалось, даже не замечал. Он совершенно серьезно принялся отвечать на ее вопрос, словно ей действительно требовались какие-то объяснения.

– Да, эта «жестянка», раз уж ты так презрительно называешь мой «форд», может ехать быстрее. Он развивает до пятидесяти пяти километров в час. Но я сомневаюсь, что тебе понравится такая скорость. Кроме того, тут интенсивное движение. Было бы безответственно так мчаться.

Ана Каролина закатила глаза. Типичный Энрике! Иногда ее пугало то, как мало ее знает и понимает жених. Он должен был осознавать, что она любит скорость. Что быстрая езда освежает ее и дарит удивительное чувство свободы. В конце концов, он знал о ее тайной поездке в новеньком «ситроене В-12». Этот чудесный автомобиль, принадлежавший ее родителям, развивал скорость до семидесяти пяти километров в час. И Ана Каролина так и ехала на нем – правда, недолго и по прямой дороге. Но как же это было чудесно! Она со слезами на глазах готова была благодарить Педро за то, что он научил ее водить машину и позволил ей пуститься в это маленькое приключение. Конечно, ее родители оказались не в восторге от ее эскапады, и с тех пор Ана Каролина вынуждена была смириться с тем, что ее место – рядом с водителем.

– Ах, прошу тебя, Энрике, покажи мне, на что способна эта «жестянка». Вскоре мы окажемся на прямой дороге Руа-дас-Ларанжейрас, а в это время там мало машин. Ты ведь сможешь поддать газу, да?

Энрике скептически покосился на Ану Каролину, но ничего не сказал. Он был очень осторожным водителем. С другой стороны, он был влюблен, и капризы возлюбленной не раз толкали его на импульсивные действия.

– Ну что ж, посмотрим, что из этого получится.

– Спасибо, querido [xiii].

Ане Каролине хотелось сесть за руль, но эту просьбу она приберегла для обратного пути. Если требовать слишком многого, Энрике заартачится. Но если быть осторожной, то будущий супруг ей не откажет.

«У нас получится очень гармоничный брак», – подумала Ана Каролина. Она будет делать все, что захочет. Надо лишь немного перевоспитать Энрике.

Собственно, ничего большего от брака она и не ожидала. Кому нужны любовь и страсть? Брак ее родителей наглядно показал Ане Каролине, к чему ведут сильные чувства. К постоянным скандалам или напряженному молчанию. Ни того, ни другого девушка не желала. Ей хотелось видеть рядом с собой мужчину, который позволит ей жить в мире и покое, а добродушный характер Энрике гарантировал им лад в семье.

Ане Каролине нравились такие мысли, и она позволила себе замечтаться. Вот она, Энрике и их чудесные дети собрались за столом – красивые и нарядные. Вот она сидит за рулем роскошного кабриолета и уверенно едет по Авенида Рио Бранко за покупками. Вот Энрике возвращается домой после наполненного увлекательнейшими перипетиями дня и делится с ней всеми своими чувствами и мыслями, а она мудро улыбается, слушает его, дипломатично дает ему советы. Вот они с Энрико отправляются на пляж к югу от Рио, и прохожие в Копакабане любуются ими: «Какая милая пара!» Скоро, скоро, уже скоро!

– О чем ты так задумалась, любимая? Ты так мило улыбаешься…

Ана Каролина совсем забыла, что сидит рядом с Энрике. Что ж, он не станет долго на нее смотреть, ведь движение на улице оказалось неожиданно сильным.

– Я представляла себе, какой станет наша жизнь, когда мы поженимся.

– Она будет чудесной, правда?

– Да, мне она видится великолепной.

– Ах, querida, я сразу понял, что ты – та самая, единственная. Мы словно созданы друг для друга.

– Хм, да… – уклончиво ответила Ана Каролина.

Уже не в первый раз она спросила себя, действительно ли Энрике верит в то, о чем говорит, – в любовь и судьбоносные встречи. Может, и верит. Она украдкой взглянула на возлюбленного. Трудно сказать, что он по натуре романтик. Ана Каролина знала, что многие женщины завидуют ее отношениям с этим красавцем. Энрике был похож на бойкого европейского офицера: расчесанные на пробор и напомаженные темно-русые волосы, аристократичные черты лица. В профиль он немного напоминал Рудольфо Валентино,[xiv] хотя и отпустил усики. Все считали его отличной партией, не только из-за красивой внешности, но и благодаря высокому происхождению. Какой девушке не захочется стать женой бывшего маркиза? Да, его состояние уже не то, что в былые времена, да и работал Энрико не ради удовольствия, ему действительно нужны были деньги, но большинство людей об этом не знало. А самой Ане Каролине не было до этого дела. В кои-то веки она была согласна с матерью:

– Денег у нас и своих достаточно. А у него есть имя, он красив и у него хороший характер. К тому же инженер в семье нам не помешает.

Конечно, для родителей Аны Каролины имело значение и участие будущего зятя в престижном проекте, сулившем ему славу: Энрике занимался установкой огромной статуи Иисуса Христа на вершине Корковаду. Собственно, постройка колоссальной статуи должна была завершиться еще в 1922 году, к празднованию столетия независимости Бразилии. Но Ана Каролина жила в стране, отстающей от других государств, продвинувшихся по пути индустриализации, и это невзирая на веру бразильцев в прогресс. Из-за споров о том, как следует устанавливать статую, и нехватки средств строительные работы затянулись. Сейчас возникла техническая проблема с доставкой огромных гранитных блоков, и она требовала присутствия Энрике на стройке. Он очень годился своим участием в этом потрясающем проекте и пользовался любой возможностью, чтобы показать невесте вершину горы, хотя присутствие Аны Каролины и смущало рабочих, отвлекая их.

Девушке нравились эти вылазки на гору. В летние дни, когда ртуть термометров в городе доходила до отметки в сорок градусов, стояла безветренная погода и всем казалось, что они варятся в паровом котле, на Корковаду зной отступал. Тут царила прохлада и всегда дул легкий ветерок. А какой отсюда открывался вид! С высоты более семисот метров Рио казался удивительной картиной, нарисованной на полотне.

Районы города, раскинувшегося между горами и берегом моря, корабли в бухте Гуанабара, пена волн на берегу Атлантики, леса на востоке, лагуна и ипподром в Лагоа – какой живописный, спокойный, величественный пейзаж! Стоило убраться из инфернального зноя Рио с его чудовищным смрадом и оглушительным шумом, и город показался настоящим раем. Находясь на почтительном расстоянии от родного города, Ана Каролина могла ощутить свою любовь к Рио.

– По дороге домой можешь сесть за руль ненадолго, если хочешь. Я подумал: не проехать ли по лесу Тижука и не посидеть ли рядом с водопадом? Помочим ноги в воде…

Ана Каролина изумленно взглянула на Энрике, и ее губы растянулись в загадочной улыбке.

– Ну, то есть, если ты хочешь, конечно. Я понимаю, что, может, тебе будет… ну… знаешь… страшновато вести машину, и… – Он замолчал, как часто бывало в такие моменты.

Конечно же, она хотела сесть за руль! Но Ана Каролина сочла за благо не выказывать перед Энрике свою радость по этому поводу.