– Не прячься от меня, – шепчет она.

Но он даже не понимает, что она имеет в виду. Он поднимает голову и смотрит на нее. Она может видеть худшие части его тела, на его уродливом лице она может увидеть отражение того, как он использует ее тело. Он показывает ей каждое грязное, недоброе желание и да поможет ей Бог, она никогда не говорила ему «нет».

Он понимает, что она что–то бормочет. Не бессмысленный секс–шепот, что–то другое.

– Позволь мне видеть, позволь мне видеть, – стонет она, и он вздрагивает от этих слов.

Он кривится и это должно выглядеть, словно ему больно. Слезы собираются в уголках его глаз. Гребаные слезы – как это случилось? Он не понимает почему, но они там, на грани, и у него нет возможности или желания поднять руку и смахнуть их. Она хочет увидеть? Он покажет ей, каким трусом на самом деле является, и после этого он не позволит ей уйти. Моя.

Слезинка выскальзывает из его глаза, падая на кожу, которая должна быть мертва. Но она не мертва, она полностью, до боли – жива. Она горит весь день и всю ночь так, будто взрыв никогда не останавливается. Влаги от одной слезы не достаточно, чтобы погасить этот огонь. Но она прижимает свое лицо к его, прямо в том же месте. Ее мягкая кожа всегда кажется для него бальзамом, но на месте ожогов она… проклятье, ощущается чудом.

Он смутно понимает, что перестает двигаться, но не она. Она размещает свои руки на его плечах и двигается на нем в сладком ритмичном темпе. Ее лицо прижато к его. Справа. Там, где он наиболее отвратителен, прямо там, где он наиболее уязвим. Он не понимает, почему она хочет смотреть на это, но это что–то в нем переворачивает. Это приводит его в отчаяние…

В отчаянии он хватает ее за плечи и отдергивает. Слишком сильно. Она морщится.

Дерьмо.

– Прости, – бормочет он.

– Нет, это то что… Покажи мне.

Он покачивает головой, отказываясь даже тогда, когда держит ее крепко и сделает это снова. Она задыхается от силы толчка, издавая хриплый звук, подстегивающий его на большее. Он входит в нее сильнее и быстрее, комната заполняется шлепками их кожи, ее стонами и криками. Он жесток и неумолим, но вместо того, чтобы остановить его, она сжимает вокруг него свои внутренние мышцы. Сжимает так крепко и откидывает голову назад. Прекрасная, такая прекрасная.

Он зажмуривается и покрывает горячими поцелуями ее шею, в то время пока его тело дрожит в освобождении. Он стонет, прижимаясь к ее коже, вдыхая ее запах, пока опускает ее тело вниз на свой член снова и снова. Его рука сжимает ее волосы для поддержки. Мягкая киска обхватывает его член, она осторожно покачивает бедрами, поощряя последние рывки его члена.

Ее удовлетворенный вздох, согревает его шею.

Глава 6

Эрин приходит в сознание, ощущая почти острое чувство утраты. Гнетущее чувство чего–то, то появляется, то пропадает. Все еще разморенная ото сна, она потягивается, ощущая тонкие хлопковые простыни на своей кровати. Они кажутся прохладными и пустыми на ощупь.

Для начала она открывает глаза, и оглядывается в поисках Блейка. После их страстного секса в гостиной, они перебрались в спальню для второго раунда перед тем, как провалились в сон в объятиях друг друга. Это был первый раз, когда он провел ночь у нее и вообще первый раз, когда он был здесь, и хотя его дом определенно лучше, его присутствие здесь, ощущается прекрасно. Как первый порыв весеннего сияния, приносящий лучик надежды на потрепанную землю.

Его не оказывается в спальне или в ванной. Она соскальзывает с постели, одетая только в застоявшийся мускусный запах от их занятий любовью. Белая лужа на полу оказывается его майкой. Когда она ее поднимает, то что–то плоское и квадратное падает на пол.

Белые кусочки кружась летят вниз. Они выпали из его бумажника. И она только сейчас понимает, что что–то рассыпала. Нагибаясь, она начинает подбирать бумажки, пока не понимает, что это такое.

Она разворачивает одну: «Ключ к вашему прошлому лежит в будущем».

Другая гласит: «Вскоре ваш труд окупится».

«Не позволяйте амбициям уничтожать малые успехи».

«Кто–то, о ком вы заботитесь, ищет пути примирения».

И другие.

Печенье с предсказаниями. Она проглатывает комок в горле. Он сохранил записки из них, все до одного, с каждого вечера, проведенного вместе. Она слегка поражена тем, что некоторые из них сбылись, но гораздо больше тронута тем, что он сохранил эти маленькие сложенные бумажки, несущественные доказательства времени, проведенного вместе.

Сжимая предсказания в руке, она натягивает через голову его майку. Она доходит ей до середины бедра и в таком виде она идет в темную гостиную.

Блейк стоит возле раздвижного стеклянного окна и смотрит наружу, его силуэт выглядит одновременно и пугающим и несчастным. В этот момент она видит воина, которого он всегда тщательно скрывает. Его плечи такие широкие с резными мышцами, спускающимися вдоль его крупных рук, скрещенных сейчас на груди. Его спина кажется стройной, изгибающаяся под свободно сидящими джинсами, которые на нем надеты. У него босые ноги, но она не скидывает со счетов его свирепость, в такие минуты как эта. Его обманчивая небрежность, его тихая мощь; он выглядит спокойным, но готов к битве. Не убийца, но способен на это. Она вздрагивает.

Правда в том, что она не совсем понимает того, как он служил в армии. Бросался в опасности. Боролся за свою жизнь. Она понимает это лишь теоретически. Она испытывает благоговейный трепет от того, что он служил свой стране, но даже не подозревает о суровых реалиях, или об их последствиях.

Почему он не спит ночами? Она спросила его в ту ночь в его кабинете, но он так и не ответил. Она ощущает, что ответ лежит здесь, в этом беспорядке, который колеблется в воздухе, но невидим для глаз. Он не спит, потому что не может. Он не может успокоиться, потому что его сердце все еще в состоянии войны.

Иногда это даже большее препятствие для их счастья, чем его недоверие к людям, чем Мелинда, или его неопытность в отношениях. Боль внутри него является невидимым врагом, который врывается в тот момент, когда они наиболее уязвимы, вдыхая отчаяние в их близость и неизбежность в их секс. Есть уголки внутри него, в которые она не может достучаться ни с помощью слов, ни с помощью своего тела. А даже если сможет? Ей немного страшно от того, что она может там найти.

Внезапно он оборачивается, хотя не выглядит удивленным. У нее складывается впечатление, что он знал о том, что она здесь, вероятно он слышал, как она проснулась. Его чувства отточены за время сражений, оставшихся позади.

– Ты в порядке? – мягко спрашивает она.

– Почему я не должен? – Отвечает он, хотя это не совсем тот ответ, на который она рассчитывает, но она понимает.

Он пересекает комнату и привлекает ее в свои объятия. Некоторая напряженность покидает его тело, и он чувствует благодарность, как минимум от того, что она так много ему помогает. Если бы она могла стать его бальзамом, то она бы успокаивала и утешала его до тех пор, пока не распалась бы на части.

Она раскрывает свою ладонь, показывая ему, что нашла. Несколько бумажек падают с ее руки и кружатся в воздухе, как пушинки одуванчика, подчиняясь желанию ветра.

– Они выпали, – говорит она. – Ты держал их при себе.

Его голос звучит грубо, когда он отвечает.

– Я подумал, если сохраню их, тогда возможно у меня будет будущее с тобой.

Чувство острой тоски подобно ножу разрезает ее изнутри. Будущее… Вместе… Момент, который хочется растянуть до самого горизонта, чтобы он никогда не закончился.

– Да, – выдыхает она, раскрывая свои желания.

– Да? – переспрашивает он, и она не уверена, про что именно он хочет услышать. Подтверждение того, что они могут иметь это или того, что они продолжат быть вместе.

Он уже сказал ей, что любит, в первую же ночь, когда они спали вместе. И больше ни разу с тех пор, как будто чувствует, как сильно она боится собственного притяжения к нему, или ощущения, что она может потерять себя в нем и не сможет найти выход. С Дагом это было увлечение, но то, что происходит между ней и Блейком, больше… намного больше. Насколько хуже станет ей, если он посмотрит на нее с отвращением? Насколько хуже станет ему, если он пройдет мимо нее в кампусе, даже не повернув головы в ее сторону?

Память о тех зимних каникулах с Дагом унижает ее, выделяя самые худшие части ее жизни и то, как мало она может предложить. Она знает, что Блейк не осудит ее за бедность, но факт остается фактом: она оплачивает свою квартиру, убирая его большой, величественный дом. Ее мать ужимается и экономит со своей работы по уборке домов, чтобы помочь оплатить за ту часть обучения, которую не покрывает стипендия и кредиты. Она находится в другом измерении, за много миль отсюда, когда он прижимает ее к себе.

– Как ты думаешь, любви достаточно? – шепчет она, глядя в его бездонные глаза.

Мгновение он молчит и ей кажется, что он уже не ответит. Он выглядит таким задумчивым и… таким далеким, словно она никогда не сможет приблизиться к нему.

Он наклоняется, чтобы поцеловать ее губы.

– Ты вытащила меня из пропасти. Я не говорю об этом, потому что мне не нравится думать, как близко я был, каким слабым я был тогда, но это правда. И я никогда не хотел, чтобы ты чувствовала себя обязанной мне, будто застряла со мной, потому что я развалюсь на куски, если ты уйдешь. Факт в том, что потерять тебя будет в десять раз хуже, чем иметь изувеченной половину лица, но я бы сдержался. Я бы продолжил жить, потому что я не знаю других вариантов.

Ее сердце почти трескается, когда слышится, осязаемая вещь, которая заполняет все ее тело болью, но также и нежностью. Зарождающаяся надежда, более неровная, чем любовь, но более значимая, чем все ее страхи.