Передохнув, он снова поднялся по водосточной трубе и на сей раз, вытянувшись разве что не в струнку по карнизу, сумел дотянуться до окна, просунуть руку через разбитое стекло и поднять шпингалет. Рама распахнулась. Оттолкнувшись от трубы, он полувпрыгнул, полуввалился в комнату.

— Черт! — прошипел он, садясь на полу и хватаясь рукой за свое многострадальное плечо. Прислонился спиной к стене и закрыл глаза, стремясь поскорее отдышаться.

Шуму он наделал чертовски много, так что времени на поиски Фелисити почти не оставалось. Сморщившись, Рейф поднялся на ноги. Проверил револьвер и крадучись подошел к двери, приоткрыл ее и выглянул в коридор. Там царил полумрак и опять никого из прислуги. Он счел это безумным везением, а разобраться, что к чему, решил потом.

Соседняя дверь оказалась не заперта, и Рейфа охватила тревожная, нервическая дрожь. Если Фелисити внутри, то странно, что Дирхерст позволил себе оставить дверь открытой и без охраны. Осторожно он приоткрыл створку и сунул голову внутрь.

Посередине комнаты на стуле сидела Мэй. Руки и ноги девочки были надежно прикручены непомерно толстыми веревками к спинке и ножкам. Когда она увидела Рейфа, по ее щеке поползла слезинка, пока не впиталась в шарф, которым был накрепко завязан рот.

— Клянусь преисподней! — пробормотал Рейф, закрывая за собой дверь и бросаясь к Мэй. Он быстро развязал шарф и сдернул с лица девочки. — Тебе ничего не сделали плохого, малыш? — шепотом спросил он и ласково погладил ее по щеке.

— Нет, — дрожащим шепотом ответила она. — Я хочу домой.

Он погладил ее по голове и занялся веревками.

— Сейчас, маленькая, сейчас, — бормотал он, дергая тугие узлы с такой яростью, будто перед ним был сам Дирхерст. Великий Боже, это же его семья! Так с ними еще не обращались. Ни разу и никто.

Как только Рейф развязал последний узел, Мэй вскочила на ноги, обвила его руками за шею и изо всех прижалась к нему.

— Я знала, всегда знала, что ты нас не бросишь!

Она задела его раненое плечо, и Рейф сморщился от боли, но лишь крепче прижал девочку к себе.

— Как же я вас брошу? — пробормотал он, и в глазах почему-то защипало. Он слегка отстранил Мэй от себя. — Теперь вот что — побудешь в соседней комнате, пока я поищу твою сестру. Не испугаешься?

Мэй широко раскрыла глаза:

— Фелисити тоже здесь?! Думаю, да, — кивнул он. — Ты ее не видела?

— Нет. Рейф, надо ее спасти, прямо сейчас! По-моему, граф Дирхерст все еще хочет на ней жениться. Тогда она не сможет выйти за тебя замуж!

— Можешь не волноваться, малыш. — Стараясь сохранить серьезное выражение лица, ответил Рейф. — Если твоя сестра и выйдет замуж, то только за меня.

— Отлично!

— Не знаешь, Дирхерсту кто-нибудь помогает?

— Я насчитала пять лакеев! Один из них ужасно гадкий, он меня сюда за волосы приволок.

Так. В лучшем случае один против пяти… Слишком много народу для открытых и прямых действий. Впрочем, тем лучше. Бэнкрофт знал уйму способов справиться с численно превосходящим противником.

— Очень хорошо. Давай-ка мы для начала тебя спрячем.

— А я могу тебе помочь, — возразила заметно приободрившаяся Мэй. — Я знаю способ номер двадцать восемь.

— Подержим его пока в резерве. Теперь, дорогая, сиди тихо, как мышка. Мне надо немного разведать местность.

Рейф свернул веревку — позже она могла пригодиться, — отвел Мэй в соседнюю комнату и спрятал в углу за платяным шкафом. После этого бесшумно выскользнул в коридор и застыл на месте. Номер двадцать восемь, о котором упомянула Мэй, подал ему неплохую идею и вдобавок прекрасную возможность для Мэй внести свою лепту в спасение обеих сестер. Пришла пора еще немного пошуметь.

Фелисити вяло ковыряла вилкой в стоявшей перед ней тарелке. После случившегося кусок не лез в горло. Напротив, у Дирхерста, судя по всему, аппетит ничуть не пострадал. Вид знакомой с детства физиономии Джеймса с набитым ртом ничего, кроме тошноты, у нее не вызывал. Она всегда считала графа малость занудливым и порой излишне высокомерным, но ей и в голову не приходило, что Дирхерст окажется таким чудовищем. Он преспокойно наслаждался изысканным ужином чуть ли не сразу после того, как совершил убийство ни в чем не повинного человека, похитил малолетнего ребенка и одному Богу известно, что еще натворил. А если к этому добавить их разговор, то с этим человеком она не могла позволить себе ни малейшего риска.

— Вы плохо кушаете, — заметил он, бросив в ее сторону мимолетный взгляд.

— Да, сейчас у меня нет аппетита.

— Что ж, — легко согласился он и с видимым удовольствием отправил в рот очередной кусок оленины. — Признаюсь, Фелисити, во всем случившемся виноваты только вы сами. Но не стоит из-за этого мучиться. Я вас обязательно прощу!

Фелисити старалась все внимание сосредоточить на своем собеседнике и хотя бы на время перестать балансировать на краю зияющей черной пропасти отчаяния. Бросаться туда еще не пришло время — пока она не будет уверена, что Мэй в полной безопасности.

— В чем же моя вина? — спросила девушка ровным голосом.

— Я столько раз просил вас уговорить Бэнкрофта продать поместье Фортон-Холл мне. Вы ничего не сделали, чтобы выполнить мои просьбы. Вот и пришлось его убить; выбора-то не было.

От этих слов у нее внутри все опять сжалось, как от удара.

— Но Фортон-Холл все равно не ваш. Теперь поместье перейдет к его брату или отцу.

Граф пренебрежительно покачал головой:

— Это не имеет никакого значения. Я все равно получу купчую на поместье. А вы о случившемся сегодня будете помалкивать ради вашего разлюбезного Фортон-Холла и особенно ради вашей разлюбезной Мэй, понятно?

— Вы безумны, милорд! Ведь поместье Дирхерст такое… красивое, — возразила Фелисити, хотя в душе возненавидела в нем каждую щепку, каждую ветку. — Зачем вам Фортон-Холл?

— Сдалась мне эта прогнившая лачуга! — возмутился граф и посмотрел на нее как на полную дуру. — Единственное, что мне нужно, — это купчая.

— Ради Бога, Джеймс, я не понимаю, зачем? — не выдержав, воскликнула Фелисити.

Дирхерст пристально на нее посмотрел.

— Потому что в купчую включено право собственности на поместье Дирхерст.

— Как вы сказали? — растерялась Фелисити.

— О, это долгая история. Мы можем поговорить об этом позже. Достаточно сказать, что еще немного — и все станет таким, каким должно было быть уже давно. Сейчас я предпочел бы обсудить наши свадебные планы. Само собой, никаких глупостей вроде оглашения в церкви. Я получу у викария лицензию на брак, и уже в четверг мы сможем пожениться…

— Я не выйду за вас замуж никогда! — отчеканила Фелисити.

Дирхерст не спеша пригубил портвейн.

— Нет, дорогая Фелисити, замуж за меня вы выйдете в любом случае. Иначе ваша сестра дорого заплатит за вашу глупость. — Граф стремительно наклонился через стол и схватил молодую женщину за руки, прежде чем та успела их отдернуть. — Я не позволю вам свидетельствовать против меня в суде! И мне, между прочим, нужен наследник!

Это прозвучало еще омерзительнее, чем предложение выйти замуж за безумца.

— Подите к черту, граф! — И Фелисити, выплеснув вино из своего бокала прямо в лицо Джеймсу, вскочила на ноги.

В мгновение ока граф оказался рядом с ней и с размаху с такой силой ударил ее по лицу, что сбил Фелисити с ног и та упала на пол.

— Ах ты озорница, ах ты шалунья! — насмешливо протянул он с усмешкой, исполненной неприкрытого вожделения, и опустился рядом с ней на колени.

На втором этаже, прямо над ними, с оглушительным грохотом упало что-то тяжелое. Дирхерст вскочил на ноги. Фелисити воспользовалась моментом и поспешила отползти. Не сводя с него настороженного взгляда, она снова села за стол.

Граф смотрел на нее в упор и, не поворачивая головы, крикнул:

— Фицрой!

— Милорд? — откликнулся дворецкий, бесшумно возникая на пороге столовой.

— Что там такое?

— Не знаю, милорд. Я послал туда Питерса.

— Пусть заодно проверит, как там малышка Мэй.

— Хорошо, милорд. Дирхерст тоже вернулся за стол.

— Может быть, теперь у вас появится желание соблюдать рамки приличий?

— У меня появилось только одно желание — убить вас! — резко бросила Фелисити. — Но соблюдать рамки приличий я буду. — Пожалуй, в отношении себя я ничего обещать не буду. Наверху опять что-то грохнуло, да громче, чем в первый раз. Даже пол и стены слегка дрогнули.

— Фицрой!

На пороге снова появился дворецкий:

— Милорд, мы разбираемся, в чем там дело.

— Пошевелитесь!

Фелисити напряженно прислушивалась. В первый раз грохот мог быть случайностью. Но второй раз, причем совершенно в другом месте?

— Итак, на чем мы остановились? — Граф встал из-за стола, обошел вокруг и сел рядом с ней. — У меня такое чувство, что сегодня мы отмечаем очень светлый праздник, — негромко проговорил он, проводя кончиками пальцев по ее рукаву. — А вы — мой главный приз, который я в конце концов выиграл!

Разговор Фелисити еще могла вытерпеть — с трудом, но могла, — но вот от его прикосновений ее всю затрясло. Касаться ее мог только один мужчина — Рейф. Рука Фелисити сама собой сжалась в кулак, которым она, собрав все свои силы, и ударила графа в лицо.

Он отшатнулся, а затем схватил ее и притиснул к своей груди. Рубашка на нем промокла от выплеснутого вина. Фелисити и ахнуть не успела, как Дирхерст приник к ее губам слюнявым поцелуем.

— Подонок! — прошипела она, изо всех сил пытаясь вырваться.

Он заломил руки ей за спину и снова припал ртом к ее губам, попытавшись втиснуть между ними язык.

Сверху по лестнице слетели вниз напольные часы деда Дирхерста и с треском и звоном рухнули прямо у двери столовой.

— Фицрой! — заорал граф. — Что за чертовщина у вас творится?

В ответ не раздалось ни звука.