Никтория Мазуровская - Не уходи. Останься

Снегурка, я всегда и все делал для твоего блага. И ушел сейчас тоже поэтому. Не хочу потерять тебя окончательно.

Он был слепым глупцом, который разрушил наши жизни, и нас самих. Даже не понял, что мама ошиблась. И ты его дочь.

Вы слишком похожи. Я сто раз хотел вмешаться, хотел тебя остановить… лишь бы ты не стала такой же, как он. Но знал, что, как я рядом был, так и он. Стоит вмешаться, — и в живых никого не останется. Слишком высокий риск.

Не знаю поймешь ли, но так было нужно.

Я не сумел убить его в первый раз, зато прикончил во второй.

Ты замешкалась. Не в обиду сказано, а, как факт. В первый раз и я сделал то же самое. Вспомнил, что он мне отец. Дал мне многое. И не смог. За что мы все поплатились дорого.

Не скажу, что во второй раз мне было легче. Я не рад его смерти. Мне грустно и больно. Так же, как и тебе. Мы его дети, мы скорбим, не стыдись этого. Нам с этой болью жить.

Не знаю, когда ты решишься прочитать это письмо, надеюсь, что сразу, как будут силы для этого.

Помни, что я люблю тебя. Тебя и твоего сына.

Не прощаюсь, потому что надеюсь, что когда-нибудь я смогу посмотреть тебе в глаза, и не чувствовать себя виноватым.

Прости, что подвел тебя и ты была вынуждена обороняться и выживать. Если бы я мог, я бы все исправил.

Привет семье!

С уважением, твой брат Р.»

Ее брат не меняется. Читала и понимала, что еще больше написано между строк.

Он сломан и подавлен. Ему стыдно, и он скорбит.

Ощущает себя виноватым, хоть виновным он никогда и не был. Если кто и виноват, то только их мать, отец и Дрозд. Из-за их ошибок пострадали люди, близкие, чужие и невинные. Их дети. Те, кого нужно было беречь, защищать и учить.

Учить добру, справедливости, любви, уважению.

Ибрагим сказал, что помнит ее тренировки, как отец избивал и заставлял на пределе сил выкладываться, обороняться и атаковать.

Чужую шкуру на себя не примеришь. Но за свои умения она отцу благодарна, потому что иначе… все было бы не так.

Брат, возможно бы давно умер и не смог бы спасти их сына.

Она сама бы опустила руки и была бы кем-то другим. Зашуганным ребенком, которого все бросили.

Ибрагим… был бы собой, но тоже давно бы погиб. Это ведь ее работа защищать его. Даже не работа, а призвание. Святая обязанность хранить жизнь мужа и сына.

Брат просит отпустить, не искать. Но при этом она знает, что он будет где-то рядом. Незримо будет оберегать и в нужный момент появится.

И нехорошо так думать, но пусть лучше он не появляется, это будет значить, что жизнь изменилась, стала другой.

Не нужно постоянно оглядываться и ждать удара.

Можно просто жить.

Наслаждаться каждым днем. Воспитывать сына. Запоминать каждую минутку.

Можно найти в себе силы снова доверять, снова быть слабой только с одним человеком.

У нее есть удивительная возможность начать все сначала именно сейчас. Стать мамой, стать женой.

Возможно, все не безнадежно.

Что-то же она делает тут, в этом доме? Не бежит, не прячется. А живет. Рядом с мужчиной, который снова становится близким.

Это пугает. Бередит раны. Но остановить его она не в силах. И желания нет.

Дима хочет снова стать его. Снести все стены внутри, замуровать двери в прошлое и никогда о них не вспоминать.

Прошла в предрассветной тишине по дому, пошла к спальням.

Дверь была приоткрыта.

А там, на широкой кровати умостился суровый северный мужчина с горячей восточной кровью. Во фланелевой пижаме. Он бережно прижимал к себе сына. Оба умилительно посапывали во сне.

От такой картины ноги чуть не подкосились.

Как ожившая мечта из прошлой жизни, теперь ставшая реальностью.

Дима тихо подошла ближе к ним. Сбросила с себя теплый халат и осталась в пижаме.

Скользнула к мужу под одеяло. Прижалась к горячему боку, обняла его со спины. Поддалась секундному желанию и поцеловала в лопатку.

Ибрагим немного заворочался. Лег на спину, перетащил к себе на грудь сына и обнял одной рукой жену.

Сонный хриплый голос вдруг прервал уютное молчание:

— Не уйдешь?

Почему он это спросил? Может, снилось ему что-то такое. Но рука, обнимающая Диму, напряглась, — он ждал ответа.

— Не уйду.

Прозвучало, как обещание.

Ибрагим довольно улыбнулся, приоткрыл один глаз и, глянув на почти спящую жену, пробормотал довольно:

— Зима моя вернулась.

— Вернулась-вернулась, спи! — недовольно пробурчала Дима, заворочалась, удобнее устраиваясь у него под боком, уплывая в спокойный сон.

Москва, Россия. Сейчас.

В конечном итоге, рано или поздно все приходит к своему концу, логическому завершению. Даже эта история, начавшаяся много лет назад с поганых отношений трех человек, повлекшая за собой огромное количество бед и смертей.

Шрайман смотрел на город из окна своего офиса.

Наблюдал. Кто куда спешит. Кто куда медленно бредет. С такой большой высоты люди выглядели, как непонятные точки на асфальте, но Игорь в упор на них смотрел.

Заставлял себя это делать.

Почему заставлял? Причина проста. Ему смертельно сильно хотелось повернуться к выходу из кабинета, посмотреть на удобный диван, и взглядом столкнуться с ледяными серыми глазами, полными едкого сарказма.

Дима бы посмотрела на него, вопросительно вскинула бровь и нагло поинтересовалась, что его беспокоит и кого надо грохнуть, чтоб он продолжил делать то, что делал до этого.

Чуть хриплый голос интересно протягивал гласные. Так знакомо уже. Так привычно.

Он успел слишком сильно прикипеть душой к этой женщине.

Он скучал. Беспокоился и переживал за нее.

Умом понимал, что она находится рядом с мужем. Ей ничего не грозит. В чем он успел увериться, так это в любви Сургута к своей супруге, в его полном восхищении и обожании Димитрией.

Но Игорь бы хотел иметь возможность попрощаться, сказать спасибо.

Она стала ему дорога, а он и не успел сказать этого.

Так паршиво на душе давно не было.

Сам себе удивляется. Стал похож на какую-то размазню, нытика. Никак собраться не мог и начать действовать.

Если бы Дима хотела связаться, она бы это сделала, чего-чего, а упорства в достижении своих целей, этой женщине не занимать, его с избытком хватило бы на всю планету. Значит, Дима не считает нужным ему звонить и что-то говорить.

Свой контракт она выполнила. Он и его брат живы- здоровы, враг убит, все в безопасности.

За ним остались последние шаги, решающие.

Отпустить и жить дальше.

Она появилась в его жизни не просто, чтобы спасти. А чтобы изменить, показать какой-то другой мир. Научить его смотреть на все шире, думать не на десять шагов вперед, а на один, чтобы суметь изменить действия в меняющихся обстоятельствах.

Ну и пару раз она ткнула его носом в его же ошибки. Тоже не с целью унизить, а научить.

И он будет полным идиотом, если просрет все это из-за обиды, что не дали попрощаться.

В его жизни Дима была проходящим персонажем, как и он в ее. Это было ясно с самого начала и даже родственные узы не могли этого исправить.

На город наступал вечер, зажигались фонари, темнели улицы.

Охрана ждет, когда он наконец закончит дела и они уедут домой. А Игорь все торчит в офисе, ждет… видимо, чуда.

Но вот дверь открывается, и он видит в отражении окон двух человек.

Катя спокойно окинула его взглядом, точно заметила давно выключенный компьютер и сделала соответствующие выводы: он давно не работает, а занимается фигней.

Красивая женщина. Умная. В ней чувствовалась порода. И если дать шанс им обоим, то возможно что-то и выйдет. Что-то крепкое и счастливое.

Он слишком часто игнорировал ее присутствие, ее потребности. А помнится когда-то он умел ухаживать за женщинами, красиво причем. Угадывать их желания и воплощать в реальность мечты.

И Катя достойней многих. И еще вопрос: достоин ли он сам такого подарка от судьбы?!

Возможно и нет. Но говорить такое вслух не будет, и заберет ее себе. Потому что уже давно воспринимает ее своей, теперь нужно это продемонстрировать для всех и каждого.

— Поужинаем где-нибудь? Я знаю чудное место.

Катя подошла совсем близко, встала рядом, взяла его под руку и склонила свою голову к его плечу.

— Мне тоже ее не хватает. У Димки поразительная способность: отталкивая людей, привязывать их к себе, — он на это только хмыкнул и понятливо улыбнулся, Катя была права, — И давай поужинаем, я жутко голодная. Буду ждать тебя внизу.

Даже ответить не успел, Катя развернулась и ушла. Остановилась только возле дверей.

— Спасибо вам за все! — женщина обняла стоявшего там Рому и поцеловала в щеку.

Дверь хлопнула, кабинет погрузился в тишину.

Никто не спешил говорить. Роман подошёл к окнам и тоже уставился вниз, залюбовался видом.

Вопрос вертелся на языке, но задавать его было глупо. Ответ и так очевиден. Контракт выполнен и даже оплачен. Самсоном, правда, — Игорь тогда был не в себе, чтобы адекватно реагировать на все, теперь жалел и собирался перевести точно такую же сумму повторно.

Это единственное, что он может сделать для них, — заплатить деньги. Бл*дь! Какие-то сраные деньги за его жизнь и брата. За спокойствие и возможность не оглядываться, не бояться. Какие-то гребаные бумажки, банкноты.

Он им благодарен безмерно. Все, что угодно готов сделать. Но у него есть вариант только заплатить гонорар, и все.

— Я увижу ее когда-нибудь? — не смог сдержаться, спросил.