Юлия Резник - Не ты

У Маши не было сил на споры. У нее вообще ни на что не было сил. Прошлый вечер она помнила какими-то урывками, и если хоть половина из них — не плод больного воображения, то лучше уж она бы умерла, не просыпаясь! Прислонившись лбом к мраморной плитке, Мура тяжело вздохнула… Как Самохин узнал, где она находится? Почему привез к себе, безобразно пьяную, и… не только! Похоже, история опять повторяется. Да только ужасно не хочется верить, что её опоили с подачи Севы…

— Эй, ты как, солнышко? Я полотенце принес…

Вот, и что ей делать? Стыдиться, похоже, бессмысленно… Ну, если все картинки в ее голове — реальны.

— Я… у нас что-то было, да?

Самохин развернул перед девушкой полотенце и, дождавшись, пока Маша ступит в него, сомкнул руки у нее на спине и прижался губами к виску:

— Совсем немного…

— Я… извини меня. Похоже, я здорово облажалась…

— Тсс… Глупости какие говоришь. Лично мне все понравилось.

— Правда? — Маша говорила так тихо, что Самохин был вынужден прислушиваться.

— Честное слово. За исключением, разве что, одного момента.

— Какого?

— Я бы хотел, чтобы ты была трезвой.

— Извини, — голова Маши опустилась еще ниже, — я никогда не напивалась до такого состояния…

— Я знаю. Теперь это уже неважно.

— А что важно? — шепнула девушка.

— Важно, что ты вне опасности. Важно, что я успел… и что никуда тебя больше не отпущу.

Маша резко вдохнула и быстро-быстро заморгала глазами.

— Правда?

— Сто процентов, солнышко. Слово даю.

1 — слова из трека STED.D — Время смеяться.

— Я не хочу есть, — Маша отложила вилку и немного смущенно покосилась на Самохина, который, сложив руки на груди, сидел напротив и внимательно за ней наблюдал.

— Не вкусно?

— Вкусно! Очень… Просто меня все еще мутит.

— Расскажешь, как это случилось? — осторожно поинтересовался Дима, скрывая от Машиных глаз свои настоящие эмоции. Лучше ей не знать, что с ним на самом деле творится, когда он думает о том, чем для нее мог обернуться вчерашний вечер. Мужчина и сам старался об этом не вспоминать, что, впрочем, никоим образом ему не мешало представлять, как его руки смыкаются на тонкой шее ублюдка, позволившего себе опоить его девочку.

— Да глупо так вышло! Сама виновата. Знаю ведь, что нужно в оба смотреть…

Знает — и то хорошо. А то Самохин уже целую лекцию приготовил на тему, как нельзя себя вести в ночном клубе с сомнительной репутацией. Чувствовал себя квочкой какой-то, ей богу!

— Ты знаешь, кто это был? — ненавязчиво, будто бы между прочим, спросил Самохин. Зачем Маше знать, для чего ему понадобится эта информация? Оно ей и даром не нужно!

— Не уверена. Был там парень странный, но… я бы на сто процентов не стала утверждать, что это сделал именно он.

— Ты вообще сама как там очутилась? Куда смотрели твои друзья?

— Ну… Меня приятель один пригласил на выступление. Ему поддержка нужна была, вот мы з Лизеттой и пошли. Столиков свободных не было, нас подсадили за чужой, ну, а дальше ты знаешь.

— Маша…

— Да знаю, знаю… глупая я.

— Доверчивая… — возразил мужчина.

— Угу, — Маша мягко улыбнулась и встала из-за стола, — не видел мой телефон?

— Видел. Он на тумбочке в спальне. Я там похозяйничал немножко, — признался Дима, и в ответ на заинтересованный взгляд девушки пояснил: — Брату твоему смс скинул.

— Спасибо.

— Ага…

Маша прошла в спальню, схватила телефон, на котором было три десятка пропущенных. Одиннадцать от Лизетты и девятнадцать — с номера Севы. И куча сообщений от них же. Накатав подруге жизнеутверждающую смс-ку, чтобы та не волновалась, Маша перешла к аудиосообщениям Богатырева. Сначала, правда, хотела удалить все подчистую, но потом решила дать парню шанс оправдаться.

«Маш… Позвони мне, как только будет такая возможность. Я волнуюсь!»

«Маш, я не могу отыскать Лута, чтобы узнать, какого хрена произошло! Скажи мне, что ты в порядке!»

«Я его урою, когда найду. Я урою этого утырка, веришь?»

Мура не знала. Не знала, можно ли верить Севе. Глупой она не была, да и наивной, по большому счету, тоже, хотя Дима и думал иначе. То, что произошло, могло быть спланировано — факт. Но могло и не быть. В таком случае ее недоверие больно бы ударило по Богатыреву, голос которого звучал по-настоящему обеспокоенно. И с каждым новым месседжем градус его волнения лишь нарастал. Вряд ли бы Сева мог так отыграть, да и с чего бы ему напрягаться?

— Все в порядке? — раздался тихий голос за спиной.

Маша обернулась. Кивнула гудящей головой, сделала пару шагов навстречу. Ей было ужасно плохо. В голове стучали тысячи молотов, на виски давило, к горлу то и дело подкатывала тошнота, но даже это не смогло омрачить её счастья.

— Да, — выдохнула ему в грудь — выше не доставала.

— Полежишь еще? Или пойдем знакомиться с братом?

Маша отстранилась от мужчины, задрала голову, чтобы поймать его взгляд:

— Ты хочешь познакомиться с Иваном?

— Так будет правильно, Маш. Чтобы они не волновались на тему, где ты и с кем. А ты… ты, что, против?

— Нет. Я просто… не ожидала, что ты захочешь. Так быстро…

Самохин вжал ее в грудь, погладил по мягкому шелку волос, не удержавшись, прижался губами к макушке. Что ей сказать? Что он и сам не ожидал? А потом, вдруг, понял, что никак иначе с ней быть просто не может. Только так. По серьезному. С обязательствами.

— Захочу! Ну, так как?

— Давай лучше попозже. Я не очень хорошо себя чувствую, да и выгляжу — жуть.

— Неправда… Но если хочешь поваляться, подожди, пока я сменю простыни.

— Я и сама могу, мне уже неудобно…

— Неудобно спать на потолке. Лучше киношку какую-нибудь выбери…

— Киношку? — удивилась Мура.

— Ну, да… Или ты что-то другое хочешь? Так говори, я здесь один совсем одичал.

Самохин и правда не знал, чем может Машу развлечь. Между ними была пропасть в двадцать лет, а мостик, перекинутый через эту пропасть, был еще слишком шатким и неустойчивым. Им ещё предстояло построить что-то более основательное, а пока приходилось вот так… на свой страх и риск двигаться.

— Нет, кино вполне подойдет! — улыбнулась девушка, — ты какие фильмы предпочитаешь?

— Ты лучше спроси, когда я в последний раз что-то смотрел, — хмыкнул Дима, стаскивая влажные простыни. Ночью Машу конкретно знобило, она буквально обливалась потом. Бедняжка. Уроет утырков, которые с ней это сделали! В землю втопчет.

— Ну, и когда?

— Не помню, солнышко. С этим расширением… А! — Самохин с досадой взмахнул рукой.

— Знаешь, а я злилась на тебя, — видимо в продолжение темы тихонько призналась Маша, — не могла понять, почему ты… ну, я не знаю… не сказал мне ничего, не позвонил! Пробегал мимо, а я… Я такой ненужной себя чувствовала, Дима.

Этот разговор сейчас был совершенно лишний. Она настолько дерьмово себя чувствовала, что даже самой себе не могла ответить, зачем вообще его завела, но и отступать уже было поздно. Самохин отложил подушку и напряженно на нее уставился.

— Такого больше не повторится, — наконец пообещал он.

— А почему в этот раз так случилось? — Муре действительно было интересно.

— Потому что я до конца не понимал, как это важно для тебя. Потому что раньше жил по-другому.

— Я странная, да? — смутилась девушка.

— Нет. Ты необыкновенная.

Мура улыбнулась и отвела взгляд. Ей бы не мешало взять паузу, чтобы провести в голове какую-нибудь ревизию. Иначе ее заживо похоронит под ворохом мыслей и чувств, которые сыпались на нее непрерывным потоком. Да, нужно все хорошенько осмыслить. Разложить по полочкам, подписать… Когда-нибудь потом, когда останется в одиночестве. А пока…

— Запрыгивай… — Самохин улегся в кровать и поманил Машу пальцем. Она послушно устроилась рядом, бросив на мужчину короткий взгляд из-под ресниц. Дима опять забыл побриться, но Муре нравилась его темная щетина. Он был из той редкой породы мужчин, которых та нисколько не портила. Осторожно Маша коснулась его щеки, провела по ней пальчиками, очертила губы. Она сама не знала, откуда в ней берется смелость вести себя так… откровенно.

— Колючий? Давай побреюсь…

— Нет! Мне нравится…

— У тебя очень нежная кожа… Как у ребенка совсем. Вдруг поцарапаю?

— Уже… — прошептала Маша.

— Уже? — Самохин приподнялся, опираясь на предплечье, скользнув по ней изучающим взглядом. — Где?

Маша ничего не ответила, только вспыхнула, как маков цвет, и до него дошло! Подрагивающими руками приподнял край собственной футболки, чуть отвел ее ногу и увидел небольшие ссадинки на внутренней стороне бедра. Маша смутилась и, плотно сжав ноги, уткнулась носом в Димин бок. Сплошное противоречие — его девочка. Страстная, чувственная, безотказная, но… абсолютно неиспорченная. Абсолютно! Стоило только представить, какой она будет в постели, и… До сотни со старта. До звезд перед глазами, которые можно было погасить, только зажмурившись, а если зажмуриться — перед глазами снова она! Она — начало, она — конец. Она — чертова бесконечность, в которой он потерялся.

Они так и лежали втроем — он, его стояк и Маша, пока у той не зазвонил телефон. О фильме даже не вспомнили! А вот к трубке его девочка потянулась. Свела брови, глядя на дисплей. Самохину даже интересно стало, кто так сильно её взволновал.

— Алло, — тихий шепот и долгая-долгая пауза, в течение которой кто-то чужой на том конце провода сыпал словами в трубку. — Нет, я ни в чем тебя не подозреваю! Правда! Я вообще уже думаю, что это какая-то случайность. Может, он себе эту дрянь приготовил, а я перепутала наши стаканы. Ага… Да! Я поняла… Не переживай…