Сабрина Джеффрис - Не соблазняй повесу

Но с какой стати майор Уинтер заинтересовался Долли? Ясно, что у него по какой-то причине возник интерес к ее имени, вполне вероятно, что он и не был лично знаком с Долли.

Однако, перевернув листок, Амелия обнаружила еще более ошеломляющие строчки:

Дороти Фрайер, она же Дороти Смит?

Время соответствует тому, когда Фрайер бежала из Соединенных Штатов, чтобы не быть схваченной.

Долли? «Не быть схваченной»? Кем? И за что? В словах «она же» явно заключен криминальный смысл. Участие майора Уинтера в деле скорее всего обозначает, что за этим стоит американское правительство.

Быть может, Дороти, которую ищет майор Уинтер, была британской шпионкой. Но ведь война кончилась, кому теперь дело до шпионов? И уж конечно, не могла быть шпионкой робкая Долли, которая вздрагивает в испуге, если люди в ее присутствии начинают всего-навсего спорить, которая готова сделать все, что доставляет удовольствие Амелии и папе, которая с такой радостью вышла замуж за папу и предоставила ему пользоваться всем своим состоянием, хотя могла бы найти себе мужа и побогаче...

У Амелии засосало под ложечкой от внезапного дурного предчувствия. Что, если состояние Долли получено нечестным путем?

Когда овдовевший отец Амелии познакомился с Долли в Плимуте, они влюбились друг в друга. Долли казалась такой печальной, была такой хрупкой и деликатной, что большому, сильному, решительному и порой грубоватому папе Амелии хотелось одного – защитить ее. И кому бы этого не хотелось? Долли – такое славное, милое создание.

Но состояние Долли изменило всю их жизнь. Деньгами Долли было оплачено обучение Амелии в дорогой школе миссис Харрис. Деньги Долли обеспечили Амелии приданое и дали ей возможность проводить сезоны в Лондоне. Деньги Долли позволили папе привести в порядок загородное имение и жить, не стесняясь в средствах и не экономя каждый грош, как это было в прежние годы.

Амелия порылась в бумагах в надежде обнаружить еще какие-то сведения, но больше ничего не нашла. Ну и что теперь? Долли никогда не упоминала фамилию Фрайер, она вообще мало говорила о своем прошлом. Быть может, прежде она вела совершенно иной образ жизни? Долли обожала играть в карты. Что, если в прошлом она была закоренелым игроком? Или женой игрока? Даже карточного шулера?

Нет, все это абсурд. Долли никогда не принимала участил ни в каких криминальных делах. Не тот у нее темперамент. Она никогда и ни в чем не могла отказать Амелии, Она заливалась слезами, если погибала золотая рыбка в аквариуме. Мысль о том, что она могла бы совершить преступление, попросту нелепа. Поразительное сходство совсем недавних событий ее жизни с жизнью какой-то другой Дороти Смит – всего лишь цепь злосчастных совпадений.

Однако майор мог думать иначе. Он вообще весьма похож на дотошного следователя. И вероятно, уже знает что-то о Долли, потому и смотрел так испытующе на нее, Амелию, в бальном зале.

В таком случае когда же он успел съездить в Девон и поговорить с папой? Что, если он задумал увезти Долли в Америку из-за того, в чем она совершенно неповинна?

Надо бы предупредить Долли. Но как? И о чем? Может, все это пустое и ничего не значит? Неизвестно даже, связывает ли майор пресловутую Дороти Смит с Долли. А ведь огорчать Долли в ее деликатном положении просто невозможно. Не лучше ли первым делом узнать, с какой целью приехал сюда этот человек?

И тут совсем рядом с ней раздался хлопок. Амелия вздрогнула от неожиданности. Фу, да это полено треснуло в камине, только и всего, но тем не менее пора убегать. Эта комната с подвешенной на спинку стула саблей, с оружием, спрятанным в шкафу, и жуткими записями, намекающими на предательство, ее страшит. Если майор застанет ее здесь, неизвестно, как он поступит.

Осторожно положив бумаги майора на свое место, Амелия поспешно вышла из комнаты. Слава Богу, в коридоре по-прежнему никого не было. Ей еще надо отделаться от письма Сары – и как можно скорее.

Амелия двинулась к единственной оставшейся спальне, по пути достав из ридикюля злополучное письмо. Она слишком поздно услышала, что кто-то поднимается по лестнице, и поэтому не успела сунуть конверт обратно.

– Какого дьявола вы здесь делаете? – прорычал незнакомый мужской голос с характерным выговором.

С Амелией едва не приключился сердечный приступ. Спрятав письмо и ридикюль за спину, она вздернула голову и увидела перед собой человека, которого должна была бы всячески избегать. Майора Лукаса Уинтера.

Лукас Уинтер заметил, что вся кровь отлила от лица молодой женщины. Отлично. Эта перепуганная англичанка ему и нужна. Поднимаясь сюда, чтобы взять свой кинжал, он никак не ожидал наткнуться на падчерицу женщины, которую выслеживает. Внизу, в бальном зале, где полным-полно красных мундиров, само собой, скрываются и враги. А вот этот враг особого рода что-то прячет у себя за спиной.

– Ну, – заговорил он, – скажите, зачем вы заходили в мою комнату?

Выражение лица англичанки внезапно изменилось, она дерзко уставилась на Лукаса:

– В вашей комнате? Я даже не знаю, кто вы такой. Я искала туалетную комнату.

Он сердито хмыкнул и сказал:

– В приватной части дома? На втором этаже? Придумайте сказочку получше. Эта не пройдет.

Сейчас она казалась ему более красивой, чем в бальном зале, но ее гримаса привела Уинтера к заключению, что перед ним женщина испорченная, а он таких не переносил.

– Право, сэр, я не понимаю, отчего вы так волнуетесь. Откуда мне знать, что здесь находятся личные покои членов семьи? Я сию минуту спущусь вниз.

– Сначала извольте показать мне, что вы прячете за спиной, – потребовал он.

– Вы имеете в виду мой ридикюль? – чересчур быстро ответила она, показывая ему сумочку.

– А в другой руке?

– Ничего такого, что могло бы вас касаться, – отрезала она.

Дерзкая девчонка в одно мгновение приняла вид высокомерной знатной леди, и Лукас сдвинул брови. Амелия смягчила тон:

– Это личное.

Он сделал шаг вперед и взял ее за руку.

– Может, продолжим нашу беседу внизу?

– Нет! – Она вырвала у него свою руку, но при этом что-то упало на пол. Амелия нагнулась, чтобы поднять упавший предмет, однако майор наступил на него ногой. Амелия с негодованием выговорила: – Немедленно уберите ногу!

Неужели леди похитила бумаги у него из комнаты? Лукас поспешил поднять с пола то, что прижимал сапогом. Заклеенный конверт с надписью: «Лорду Кирквуду». Ах, черт побери! Одного взгляда на вспыхнувшие щеки девушки было достаточно, чтобы все понять, хотя Кирквуд ни единым словом не обмолвился о ее чувствах к нему.

Проклятие, надо же было ей шнырять там, где не следовало! После того как он оскорбил эту барышню и привел ее в полное смущение, он уже не добьется от нее никакой правды.

Уинтер, скрипнув зубами, решил переменить тактику. Он протянул письмо Амелии:

– Полагаю, это ваше, мэм. Она сердито взяла у него письмо.

– Я же говорила вам, что это личное.

– Солдаты: склонны думать самое худшее о женщинах, которые крутятся слишком близко от них. В Америке если женщина слоняется у казарм, ее не ждет ничего хорошего. В том числе и уважительное отношение.

Щеки у Амелии разгорелись еще ярче.

– Таково ваше представление об извинении?

Вот проклятие, кажется, сегодня вечером он не смог произнести ничего путного даже во имя спасения собственной жизни!

– Разумеется, нет. – Лукас постарался говорить как можно любезнее. – Прошу у вас прощения, мэм. Я расскажу своему кузену, как вы старались оберечь его тайну.

– Лорд Кирквуд ваш кузен? – спросила Амелия с самым невинным выражением широко раскрытых глаз.

– Позвольте представиться. Майор Лукас Уинтер.

– Я леди Амелия Плум, – произнесла она с улыбкой, способной смутить любого мужчину.

Но не этого.

– Если хотите, – заговорил он сдержанно и совершенно спокойно, – я сам передам письмо моему кузену. Это самое малое, что я могу для Вас сделать.

– О нет, самое малое вы уже сделали, – колко заметила Амелия, помахивая перед ним измятым и испачканным конвертом. – Я считаю, что будет безопаснее, если я сама исполню то, ради чего сюда пришла, и оставлю письмо в комнате у лорда Кирквуда. Пока вы не открыли по мне огонь за то, что я пробралась сюда.

Ее остроумные и смелые замечания до странности не вязались с обликом перепуганной глупышки, в каком она ему явилась вначале. Но в конце концов, подобная взбалмошность и переменчивость вполне типичны для таких женщин – богатых и со связями. Ему следовало об этом помнить, он и сам был взращен и воспитан женщиной подобного рода.

Воспоминание окрасило его юмор в мрачные тона, когда он проговорил с усмешкой:

– Не беспокойтесь, леди Амелия, несколько пятнышек грязи не повлияют на интерес моего кузена к вашему солидному приданому.

– Это послание не мое, а моей подруги, – возразила она. – Ладно. – Уинтер театральным жестом распахнул дверь в комнату двоюродного брата. – Войдите и оставьте письмо «вашей подруги». – Он с нажимом произнес последние слова. – Я подожду вас здесь.

Стоя в дверях, Лукас посторонился, пропуская Амелию в комнату, и при этом уловил запах ее волос. И запах этот ему о чем-то напомнил. Жимолость. Ею пахло мыло, которое предпочитали дамы в городе, где он рос, в штате Виргиния, пока отец не перевез семью в Балтимор.

Слабый запах родного дома растрогал его. Уинтер более двух лет охотился за Теодором и Дороти Фрайер. В то время как другие моряки вернулись по домам и радовались миру и покою, у него не было ни мира, ни покоя. Из-за Фрайеров он был вынужден теперь приехать в страну, которую ненавидел. И это он тоже поставит им в счет, когда до них доберется.