Когда Марк одевается и выходит, Ника уже сидит в машине. Естественно, на водительском сидении. Можно поспорить, так погано, что сил хватает только, чтобы рухнуть на пассажирское сидение и прислониться пылающим лбом к холодному стеклу. Прекрасно, еще и температура. Только ее не хватает.

До дома мы едем молча, а когда останавливаемся за воротами, Ника поворачивается и тихо говорит.

— Сегодня я буду дома. Я не последняя скотина. Отдыхай.

— Спасибо, — шепчет Марк одними губами, слабо улыбнувшись.

— Может вызвать врача?

— В этом нет смысла. Они дадут мне те же таблетки, которые у меня уже лежат в аптечке. Мне нужно просто время.

— Сколько?

— Завтра с утра буду в твоем распоряжении.

Ника довольно улыбается и сбегает, а Марк еще долго смотрит ей вслед, уговаривая себя, что просто нет сил подняться и выползти из машины, а не потому что у Ники такая задница, что не смотреть на нее просто нереально.

Марк встряхивает головой, сбрасывая наваждение, которое, по-любому, вызвано общим поганым состоянием и выбирается из машины. Для того, чтобы добраться до комнаты не шатаясь и не рухнув где-нибудь в коридоре, приходится приложить невероятные усилия. Но не зря он несколько лет провел в аду, что-что, а контролировать свое тело и превозмогать боль научился. Расслабляется только, когда оказывается в комнате и навзничь падает на кровать, испытывая наслаждение пополам с болью и уговаривая себя, что теперь все точно будет хорошо. Непременно, иначе и быть не может. И горсть таблеток, которые он в себя закинул, этому непременно поспособствует.

Лекарство начинает действовать почти стразу же и раздирающая тело боль потихоньку отступает. Лицо уже не горит, и дыхание выровнялось. Марк проваливается в сон, чтобы очнуться от холодных пальцев на своей груди. Вскидывается, перехватывая и до хруста сжимая хрупкой запястье.

— Ай! — кричит Ника и соскакивает с кровами, когда он отпускает ее руку, понимая, что сейчас едва не натворил.

— Ты что тут делаешь?

— Я… — Ника смотрит на Марка затравленным взглядом. — Я просто зашла узнать, как ты, а ты лежишь тут, словно труп. Я испугалась.

— Я дышу Ника, — мрачно говорит Марк. — Мертвые не дышат.

— Знаю. — Она выдыхает и прикладывает дрожащие ладони к горящим щекам. — Но так сразу и не поняла.

— Уходи, — тихо просит парень, а Ника вздрагивает, как от удара. — Правда, я жив. И не собираюсь сдохнуть у тебя в доме, и тем самым доставить проблемы. Мне просто надо отдохнуть. Твое счастье, что я слаб, и в то же время еще могу соображать и не растерял реакцию. Если бы сейчас не сложилось хоть что-то, ты бы скулила тут в углу со сломанной рукой. Не подходи ко мне так…я не побитый дружками мажорчик, который ждёт, чтобы ему подули на сбитые кулаки, когда он по пьяни подрался в клубе. Я приучен убивать, я жил с осознанием, что любое вторжение в мое личное пространство — это попытка убить меня. Поэтому и реагирую соответствующе. Пойми, Ника, я не богатый папенькин сынок и не нуждаюсь в утешении.

— Ты прав, ты не богатый папенькин сынок — ты просто скотина! — выкрикивает она и убегает, хлопнув дверь, а Марк откидывается на подушки и со стоном закрывает глаза. Как же его все достало.


Ника

— Говнюк! Напыщенный говнюк, который не ценит своего счастья! — я так зла, что хочется крушить дом, а лучше напиться, стащив у папы из бара бутылку виски. Посещение ментов утомило и я до сих пор прихожу в себя. СПА обломилось, бракованный охранник отлёживается у себя в комнате, а что делать мне?

Сорваться и уехать в клуб? Так рано. Ничего не работает, а потом я пообещала Марку, что сегодня буду дома. С какой радости меня вообще волнует обещание данное прислуге?

В итоге так и не придумав, как выплеснуть злость, я надеваю микроскопический купальник телесного цвета и иду плавать. Прекрасно знаю, что издалека смотрюсь в нем, как голая и меня заводит мысль о том, что Мрак, может быть, наблюдает за мной из окна, смотрит на плавные изгибы моей фигуры и, возможно, дрочит в душе. Потому что я прекрасно видела, у него на меня встает. Хорошо, допускаю, не совсем на меня. От моего мерзкого характера он точно не в восторге, но кроме характера у меня длинные ноги красивые сиськи. Не верю, что это оставляет его равнодушным.

Я плаваю примерно полчаса. Вода отличная, погода на улице тоже. Мне нравится, что есть возможность освежиться. Конечно, я предпочла бы плавать не одна. Парня что ли завести? В голове возникает образ сильного торса и шрамы, рассекающие стальные мускулы. Блин, почему же он демонически хорош? Ведь урод уродом, но трусики в его присутствии всегда влажные. Идея соблазнить нового охранника становится навязчивой. Мне хочется побывать в его объятиях. Да хотя бы узнать, как он целуется! Наверное, я дура. Но не привыкла отказывать своим желаниям. Если он поддастся, то вылетит с работы. Ну и наплевать, я слишком его хочу, чтобы отступить. Решение крайне интересное. Марк меня заводит и бесит одинаково сильно, поэтому и перспектива завести его, соблазнить и выкинуть с работы полностью отвечает моему настроению. Она не первый раз появляется у меня в голове, но только сейчас трансформируется в вполне реальный план.

Я еще немного плаваю, потом валяюсь на шезлонге и с чувством удовлетворения бреду в дом. Злость почти проходит, накатывает усталость. И после пережитого стресса и от солнышка, под которым я провалялась. Поэтому я, вернувшись в комнату, заваливаюсь спать. Раз день все равно потерян. Сегодня даже телефон молчит. Впрочем, общаться ни с кем и не хочется, я даже в инстаргамм не захожу. Там сейчас слишком много Лизкиных фоток и сочувствующих надписей. Особенно иронично видеть их от тех, кто ее на дух не переносил.

К вечеру просыпаюсь бодрая, завариваю себе кофе и выползаю на веранду, чтобы обнаружить там Марка, который стоит, облокотившись на перила и, похоже, любуется закатом.

Темнеет у нас рано и быстро. И с наступлением сумерек, все стихает. Садовники уходят самые первые, на кухне я видела ужин, значит, кухарка тоже ушла. А папа не вернулся, выходит, мы дома одни. Как интересно.

Кошкой продвигаюсь к Марку поближе и останавливаюсь рядом.

— Отдохнул? — интересуюсь ненавязчиво, просто, чтобы завязать разговор.

— А куда-то надо ехать? — сразу подбирается он, и у меня портится настроение.

— Ну почему сразу ехать? — надуваю губы и меняю позу, кладу локоть на перила, развернувшись к ним спиной. Нужный эффект достигнут. Марк переводит на меня взгляд, замечает и скользит взглядом и по тонкой светлой майке и по моей груди с затвердевшими сосками. Тонкий трикотаж почти ничего не скрывает. И мне нравится видеть в глазах охранника страсть.

— Чего ты добиваешься, Ника? — хрипло интересуется он и от этого голоса у меня окончательно сносит крышу.

— Может быть поцелуя? — иду я «ва банк».

— Зачем?

— Потому что хочется…

— Ты всегда получаешь то, что хочется?

— Да. — Я придвигаюсь ближе, а он немного отстраняется.

— Ты боишься меня? — усмехаюсь. — Или просто не умеешь целоваться? — я поднимаю руку и пытаюсь провести ей по щеке парня, но он перехватывает за запястье и отводит ее в сторону, чтобы чувствительно припечатать к перилам. Я обижено шиплю, но сдаваться не намерена.

— Я умею целоваться, только вот ты мне не интересна.

— Врешь, — зло щурюсь я.

— Почему ты так считаешь? — он наклоняется к моим губам так близко, что я невольно сглатываю. Игра зашла слишком далеко, мне волнительно и страшно. Он слишком меня заводит, чтобы продолжать. Но и остановиться я не могу.

— А мне кажется, у тебя просто давно никого не было. Ты не умеешь целоваться и поэтому шарахаешься от меня, — знаю, что веду себя как дура, но не останавливаюсь.

— Ты так хочешь проверить? — хмыкает он.

— Мне все равно. Мне просто интересно, как ты целуешься, не больше.

— Просто интересно? — Марк приподнимает рассечённую бровь, и на его лице появляется странное, немного пугающее выражение, но я уже завелась и точно знаю, что никуда не отступлю.

— Мне просто интересно… я уверена, что меня твой поцелуй не впечатлит.

— Ты уверена, что хочешь поспорить?

— Уверена, — нагло улыбаюсь я, а он делает ко мне шаг навстречу.

Его руки, на перилах по обе стороны от моих бедер, а лицо так близко, что я вижу колючие ресницы и рваный шрам на щеке. А так же губы, к которым хочется прижаться в жадном поцелуе, но я не могу себе этого позволить. Марк должен поцеловать меня сам. Только так.

Он скользит губами по моей скуле, поддразнивая, а я сжимаю зубы, чтобы не охнуть. Дурацкий спор! И зачем я только его затеяла? Горячее дыхание ласкает кожу щеки и ниже по шее. Он почти не касается кубами, но по спине пробегают мурашки и колени подгибаются.

Марк ведет губами по линии подбородка, и я послушно, словно заколдованная, поднимаю голову, практически признавая поражение. Это напоминает идиотскую игру в кошки мышки, и я в этой игре добыча. Как я могла считать иначе? Глупая маленькая мышка, которая потеряла голову.

Марк легко касается губами моих губ, и я выдыхаю судорожно, прилагая все усилия, чтобы не вцепиться в его стальные плечи. Он раздвигает мои губы властно и уверенно, заставляя терять остатки самообладания. Внизу живота разливается предательский жар.

Легкий укус и у меня окончательно сносит крышу, я не могу оставаться и дальше безучастной. Наплевать, я жаждала этого поцелуя и поэтому хочу получить от него все. Марк слишком быстро опомнится и снова станет отстраненно холодным, но сейчас…сейчас мне хочется сделать так, чтобы он потерял дурацкий контроль и сошел с ума так же как схожу я. И у меня есть для него сюрприз. То, что заставит потерять его голову. Я прижимаюсь к Марку всем телом и отвечаю на поцелуй, наши языки и тела сплетаются. Теплый, металлический шарик от штанги у меня языке, скользит по его напряженному языку, Марк судорожно вздыхает, а я победно улыбаюсь в душе. Эффект неожиданности творит чудеса. Парень вжимает меня в перила веранды и теперь уже не кажется безучастным. Я чувствую его желание, которое невозможно скрыть и это заводит сильнее, внушает веру в мнимую победу и на миг охватывает торжество. Я все же проняла эту проклятую ледышку, только вот пытаясь спалить его огнем страсти, похоже, сгорела в нем сама.