— Он нашелся, — незнакомым, слишком глухим и неслышным голосом напомнила Валерия, не сомневаясь, что матери это уже известно. — И что?

— Ты должна была понять, — упрямо повторила Изабелла. — Конечно, теперь ничего не вернешь, но ты не можешь жить, как раньше! Еще не поздно все исправить, только забудь, наконец, про эти свои сомнительные связи, я же понимаю, что ты сама никогда бы так не сделала. У нас еще все будет хорошо! Ты сможешь усыновить ребеночка…

— Мам, почему медведи? — настойчиво повторила Валерия, чувствуя, что, если не остановить немедленно этот поток нелепостей, она заорет, или захохочет и уже никогда не сможет остановиться, или разнесет здесь все, чтобы осталась одна только пыль…

— Валерия, ты всегда цепляешься к ерунде! — повысила голос мать, стараясь вернуть ее внимание. — Дело не в этом! Ты опять не хочешь понять главное…

— А я знаю почему, — не слушая, задумчиво кивнула Валерия. — Потому что плюшевые медвежата — это уже не просто игрушка. Это символ. Символ детства… Идеального, глянцевого, безукоризненного, где девочки всегда носят пышные выглаженные платьица и банты на полголовы, занимаются танцами и иностранными языками, больше всего на свете любят помогать в работе по дому и с пеленок готовятся стать женой и матерью. Ты всегда хотела, чтобы я была такой, да? И чтобы такой оставалась до сих пор? Ты хотела игрушку… Вот такую вот, — она с усмешкой кивнула на медвежонка. — С вечной улыбкой, без своих желаний и настроений, всегда под рукой… Я должна была исполнять желания, а думала о себе… В этом все дело, правда? Я должна была всегда оставаться в этой квартире и после рабочего дня развлекать тебя разговорами о своих проблемах, должна была представлять тебе своих любовников и слушать, что они нам не годятся, сидеть на кухне с твоими приятельницами и делать вид, что меня не раздражают разговоры обо мне же в третьем лице, будто я… коллекционный экспонат? И Паша… мой ребенок здесь ни при чем, так? Просто ты решила, что, зная о нем, наконец-то сможешь мной управлять…

— Ты неблагодарная, Валерия, — уже без напора, с каким-то недоумением заметила мать. — Я всю жизнь думала только о тебе. Я жила с алкоголиком, пока тебе нужен был отец, я тебя выучила, я платила за твою квартиру! А теперь ты притащила меня сюда, заходишь иногда на пять минут, будто одолжение делаешь, и думаешь, что я должна радоваться твоим еженедельным подачкам?! Ты любишь только себя и…

— Да, — согласилась Валерия, выпустив из рук медвежонка и неуверенно пятясь в прихожую, к двери. — В этом и беда — тут мы с тобой одинаковые…

— Лера!..

Валерия выскочила из квартиры, резко захлопнула дверь, обрезая неумолкающий, настойчивый голос. Так, теперь идти… Как же хочется присесть куда-нибудь, пусть даже на затоптанные грязные ступеньки, и хотя бы пять минут не шевелиться и не думать. Но нельзя… Нельзя! Мать может выскочить вдогонку, и все начнется сначала…

Валерия медленно опустила ногу на ступеньку, перенесла вес… Так, теперь вторую… И еще, и дальше. Сколько же тут ступенек?.. Восемь, девять… Это совершенно невыносимо… Шестнадцать, семнадцать… А ведь, выйдя, тоже надо куда-то идти!.. Двадцать две, двадцать три… Надо было ехать с водителем… Двадцать семь… Или попросить Игната подождать… Тридцать… Нет, с Игнатом пришлось бы разговаривать… Вот и дверь!

Она зажмурилась, попятилась от набросившейся со всех сторон ослепляющей белизны, прислонилась к стене, отдыхая. Снег беспощадно сиял на солнце, и Валерия вздохнула с ужасом, представив, что ей сейчас придется брести куда-то под этим невыносимым светом.

— Лера! — Игнат выскочил из машины, метнулся через площадку — бегом, будто за ней можно было разглядеть что-то ужасное…

«Только молчи, прошу тебя, только молчи», — мысленно попросила Валерия. Хоть недолго, хоть пару минуточек, больше не надо. Она не может сейчас разговаривать.

Игнат глубоко вдохнул, собираясь что-то спросить, но в последний момент передумал, только торопливо не то обнял, не то подхватил под руки, помогая удержать равновесие.

* * *

— Валерия Павловна, я вас не понимаю, — следователь поднял голову и смотрел на нее с искренним недоумением.

— И не надо! — Валерия нервно передернулась. — Просто помогите, и все.

— Валерия Павловна, — раздельно, будто объясняя самому бестолковому ученику элементарную задачу, проговорил Свиридов. — Вы хотите, чтобы я вот просто так, по вашему желанию закрыл дело, в котором еще многое совершенно не ясно! Как такое возможно?!

— Это была… — Меркулова задумалась. — Шутка. Больше ничего такого не повторится, а дальнейшее расследование может распугать моих покупателей.

— Шутка… Вы хотите сказать, что пять разбитых витрин — это шутка?!

— Да, — Валерия пожала плечами — а что, мол, каждый развлекается, как может.

— Ну знаете, — раздраженно вздохнул следователь. — За такие шутки статья есть! И когда снова что-то случится, вы же первая меня обвините в бездействии!

— Ничего больше не случится, — уверенно пообещала Валерия. — Я… знаю.

Свиридов вопросительно поднял брови, явно не собираясь уступать.

— Мне обещали… этот человек, — с запинкой пробормотала она.

— Каким образом? — занудливо протянул следователь. — Вам позвонили?

— Да… Нет! Мне прислали письмо. Я его уже выкинула, — торопливо добавила Валерия, предчувствуя следующий вопрос. — Там было сказано, что если вы больше не станете никого искать, меня оставят в покое.

Следователь с недоверием покачал головой.

— Вам не кажется, Валерия Павловна, что как-то это все… странно?

— Я понимаю, — нетерпеливо перебила Меркулова, ненавязчиво выкладывая на край стола плотный конверт. — Вы столько работали… Я могу предложить вам и вашему… сотруднику, который вел дело, небольшую компенсацию?

— Взятку?! — с изумлением уточнил Свиридов. — Ну Валерия Павловна! Первый раз на моей практике потерпевшая…

— Да какая взятка?! — вскинулась Валерия. — За что? Маленькая компенсация в знак уважения и благодарности.

Следователь слегка наклонился к ней, конверт плавно скользнул по столешнице и исчез в ящике стола.

— Кого вы покрываете, Валерия Павловна?

Она недоумевающе вскинула брови.

— Что?

— Должен вас предупредить, что если вы поверили в чье-то раскаяние…

— Спасибо, — серьезно кивнула Валерия, поднимаясь.

Следователь неодобрительно покачал головой, задумчиво посмотрел на стол.

— Я предупредил.

— До свидания, — улыбнулась Меркулова, поспешно выскальзывая из кабинета.

ЭПИЛОГ

— Великолепнейшая! — Павел с картинным восхищением покачал головой. — Ты сегодня просто богиня.

— Интересно, — улыбнулась Валерия. — Это комплимент мне или твоему платью?

Липатов довольно расхохотался, решительно обхватил ее за плечи, расцеловал.

— Поздравляю!

— А что там с вашим взломщиком? — поинтересовалась, подходя, Полина Дольникова — главный редактор успешно развивающегося дамского журнала. — Нашли?

— Да, — спокойно кивнула Валерия. — Обычные воры, пытались таким образом сбить с толку.

Она весь вечер кивала, улыбалась, отвечала на вопросы, но почему-то сегодня чужое любопытство не раздражало, казалось понятным и извинительным. Вообще праздник можно было считать удавшимся. Валерия задумчиво покрутила обручальное кольцо. С непривычки оно мешало — Валерия вообще не привыкла носить кольца! Но это ерунда. Главное, что снова хочется жить… и побеждать! Плясать на колесе Фортуны.

— Когда вы уезжаете? — повернулась к ней оказавшаяся рядом Сташевская, еще не переставшая смеяться чьей-то шутке и по своему обыкновению что-то жующая на ходу.

— Завтра, — мечтательно улыбнулась Валерия. — На целых две недели!

— Я бы на твоем месте выбрала какие-нибудь острова, — вздохнула Лиза. — А то из своей Испании ты через день начнешь звонить на работу и третировать Вадима!

— Не начну, — уверенно пообещала Валерия. — Только отдых и удовольствия!

Лиза скептически покачала головой, хотела еще что-то сказать, но заметила в толпе кого-то знакомого, замахала руками, бесцеремонно пытаясь привлечь к себе внимание, и тут же забыла о Меркуловой. Валерия вздохнула, улыбаясь вослед подруге.

— Тебе не надоело? — утомленно произнес Игнат, подходя к ней и незаметно пытаясь расслабить узел галстука так, чтобы нарушение этикета не слишком бросалось в глаза.

— Слегка, — призналась Валерия. — Но не разгонять же их из-за этого.

— Конечно нет! — он улыбнулся. — Но, по-моему, они дальше прекрасно справятся без нас… Пошли отсюда, а?

Валерия с сомнением оглянулась и тут же легкомысленно кивнула:

— Пошли!

После шумного банкетного зала тишина оглушала. Хотелось что-нибудь сказать и убедиться, что она по-прежнему все слышит, просто вокруг действительно непостижимо тихо.

Валерия нетерпеливо потрясла ногой, сбрасывая надоевшие туфли, с наслаждением стянула строгое элегантное платье и накинула удобный махровый халат.

Игнат открыл окно, и в номер долетели невнятные звуки музыки. Валерия глубоко вдохнула ледяной февральский воздух, устало вытянулась на слишком мягком диванчике…

А завтра они будут далеко. Завтра будет море, и виноградники, и маленькие белые домики с жизнерадостными доброжелательными людьми… Две недели безмятежности. Конечно, в Испании сейчас тоже зима, и виноград еще не вырос, а море холодное… Но это не имеет никакого значения! Она будет просто смотреть, дышать и ни о чем не беспокоиться. Как давно хотела.


Внимание!