Покой – как ночной фантом.

И ночью мой мозг не спит.

Не жалуюсь на судьбу.

И жить я не перестал,

Коль создан Тобой – Таким.

…Но Бог мой, как я устал!

20

Ольгу Будину действительно напрягало осознание материального «величия» ее ненаглядного.

Нет, не то чтобы она никогда не мечтала о встрече с принцем.

Чтобы красивый, молодой, умный, добрый – и полцарства в придачу.

Мечтала.


Но давно это было.

Сейчас ей больше всего хотелось простой, спокойной и размеренной жизни с человеком, которого она многие годы – и тоже спокойно, без надрыва – любила. А потому его апартаменты, дачи и раритетные «Волги» могли быть только помехой – если не он сам, то найдутся другие умники, которые усмотрят в Ольгиных планах покушение на его финансовое благополучие.


Ее и во время утреннего душа не покидали эти мысли.

Ольга вышла из ванной комнаты, – точнее, совмещенного санузла: наверное, метра четыре квадратных? – и голая, босиком, оставляя на полу влажные следы, отправилась в свою спальню. Она же – кабинет, библиотека, гардеробная и курительный салон.


Хотя с последним закончено.

Торжественно.

Последняя пачка – с любимыми легкими ментоловыми сигаретками – без объяснения причин отдана маме, которая курит уже сорок лет и бросать не собирается.

Ольга – тоже курильщик со стажем, но несмотря на усмешки подруг, да и мамины тоже, ее решение бесповоротно.

Во-первых, потому что после таких долгожданных встреч с Олежкой в ее животе вполне мог зародиться кто-то, уже сегодня совершенно для нее бесценный.

Во-вторых, Олежка не курит. И не дай бог, если ее вредная привычка доставит ему неприятные ощущения. Она уж из-за этого и целоваться с Парамоновым в Монино комплексовала.

Так что черт с ним, с этим подарком Колумба. И – да здравствует безникотиновая жизнь!


В спальне на стене висело большое зеркало, которое при всем желании не встало бы в их маломерной ванной комнате – к нему и устремилась сейчас Ольга.


Она подошла к зеркалу – предварительно широко раздернув шторы, чтобы впустить внутрь солнце – и внимательно на себя посмотрела.

Сначала – на лицо, начинать нужно с наименее радостного, оставляя приятное на десерт.

Нет, в лице никаких ужасных изъянов, к счастью, не наблюдалось.

Просто обычное – даже миловидное – лицо женщины, которой порядком за тридцать. И у которой нет лишней тысячи долларов в месяц – или сколько там надо? – на регулярное посещение умелых и снабженных отличными препаратами косметологов.


Это не значит, что Ольга ничего не предпринимает для сбережения былой свежести. Однако народные средства не в полной мере заменяют патентованные методики.


Вот почему она ограничилась поверхностным осмотром лица.

Нормально.

Сойдет пока.

Нестрашное – точно. А глаза – так и вовсе красивые. Бледноватые же губы подправим помадой. Ну, а ресницы, само собой, перед выходом станут иссиня-черными и длинными – уж на это у нее средств хватит.


Дальнейший осмотр – передвигая взор сверху вниз – вполне барышню удовлетворил.

Грудь не пятого, конечно, размера, но абсолютно достаточная. Животик плоский, причем без каких-либо фитнес-ухищрений и диет.

Наследственность.

Мама старше нее на двадцать один год, а фигура почти та же.


Ноги длинные и правильной формы, даже, пожалуй, красивее всего остального.

А между животиком и ногами – то, что наконец привлекло-таки ее не слишком пылкого возлюбленного. И – Ольга сильно надеется на это – откуда скоро появится ее бесценный ребеночек.


Ну не так скоро, конечно. Срок-то – если все получилось – днями исчисляется.

Но она уже столько его ждала, что оставшиеся месяцы – это мелочи.


– Любуешься? – Мама тоже встала рано, хоть и спешить ей пока некуда: кризис сожрал ее контору, а в другие сейчас и молодых не берут.

– Пытаюсь, – согласилась дочка.

– Ты у меня – красотка. – Мама с удовольствием смотрела на дочкино отражение. – Жалко, что я уже не такая.

– Ты еще очень даже, – утешила Ольга. – Как там Иван Павлович поживает?

– Неважно поживает, – вздохнула мама. – Считает, что, пока он – нищий пенсионер, не имеет права со мной встречаться.

– Вот дурак! – возмутилась дочь. И осеклась: совсем недавно она сама себе демонстрировала сходные мысли. – Ты ему мозги-то почисти!

– Да я пытаюсь, – сказала мама. – Даже идею предложила. Бизнес открыть. Совместный.

– Что-что? – Дочкины глаза раскрылись еще шире. – Бизнес открыть? Ты?

– А что – не способна, думаешь? – слегка обиделась мама.

– Я думаю – ты на все способна, – щедро оценила ее возможности Ольга. – И какой же бизнес?

– Свадьбы обслуживать. Комплексно. Ты ж знаешь, как я готовлю. Помощниц – море: только свистни, везде сокращения. А Ваня снимает отлично, и на видео, и на фотик. Все прибамбасы у него есть. Плюс машину он успел восстановить перед самым увольнением. Раритет отчаянный. Микроавтобус на базе «Чайки», ты, наверное, такой даже не видела.

– А что, пожалуй, реально, – задумалась Ольга. – Тетю Тамару еще привлеките. Человек-оркестр.


И тут же вспомнила про раритетную «Волгу» Парамонова.

Может, спросить его? Будет свадебный автопарк.

Нет, не стоит.

Пусть все идет, как идет.


– А я, мам, может, ребенка жду, – неожиданно вырвалось у Ольги.

– Да ты что? – Мама, не устояв на ногах от такой новости, присела на край Ольгиной кровати. – Вот счастье-то! И какой срок?


Молодец все-таки у нее мама! Ни мгновенной заминки, ни расчетов по лишнему рту и предстоящим расходам. И никаких расспросов по поводу отца.

Просто счастье – и всё тут.


– Пока не знаю. Дня два, наверное. А может, четыре.

– Все равно молодец, – скрыв разочарование, сказала мама. И не удержалась-таки: – А папа будет, или сами вырастим?

– Не знаю пока. Я Олежку соблазнила. Парамонова.

– Наконец-то, – полностью одобрила мама. – Давно пора. Ты уж сколько по нему сохнешь. А он как настроен?

– Не знаю. Он болен, мама.

Ольге вдруг отчаянно захотелось поделиться всем, что тащила в одиночку.

– Что с ним?

– Пытался застрелиться.

– Но это ж не от секса с тобой? – Ее мама решительно не была политкорректной.


Отсмеявшись – тоже, нашли смешную темку, – Ольга выложила все, что знала.


– Мне думается, все обойдется, – заключила, поразмыслив, мама. – У каждого в башке есть свои тараканы. И свой скелетик в шкафу. – Она взяла в руки Ольгину кисть, развернула ладонью кверху и поцеловала прямо в шрам на запястье. – Все обойдется, Оленька. Ты ему поможешь. И ребенок, даст Бог, появится – тоже поможет.


За разговорами упустила время и теперь, ерзая на каблуках, бежала к троллейбусу. Хорошо, водитель попался душевный, чуть подержал машину.


Успела без опозданий.

На самом деле, и опоздала бы – невелика беда. Табель здесь практически никогда не отмечали – только перед тем, как отдать его в общеиздательскую бухгалтерию, – интересовала лишь творческая отдача и талант. Однако Ольга – такой человек, что, опоздай она, расстроится без всякого наказания. Потому и не опаздывает.


– Будина, зайди! – велел ей Петровский, углядев через приоткрытую дверь своего кабинета.

Зашла.

– Садись, Будина.

Села.

– Ты молодец, Будина! – зачем-то перейдя на шепот, сообщил ей главред.

– Почему? – не поняла Ольга. Последнего журнала, оформленного ее руками, Лев Игоревич еще не видел.

– Потому, – объяснил он. Но потом все-таки добавил: – Спасибо тебе за Парамонова.


Ну дает старик! Ольга почувствовала, что краснеет. Интересно, кто еще в редакции в курсе ее постельных викторий?


Но аудиенция пока не была завершена.

– Слушай, уговори его, чтобы он меня позамещал, а? – жалобно попросил Петровский.

– А вы что, в отпуск?

– Да нет, на недельку в клинику ложусь, сынуля меня заколебал. Шунты хотят поставить на сердце, чтоб я снова стал молодым. – Главред засмеялся, деликатно прикрывая рукой рот с двумя отсутствующими зубами.

– Лучше б он вас к стоматологу отвез. – Ольга по политкорректности была в маму.

К тому же она, как и все в редакции, обожала старика. И он не казался ей таким уж развалиной. Ну, может, не считая зубов.

А лезть в сердце к человеку, который вполне обходится без этого, – что-то было в такой постановке вопроса неправильное.

– Стоматолог – следующий этап, – пожаловался главред. – Они за меня крепко взялись: и сын, и невестка. Говорят, пока шунты не вставлю – внука не привезут.


Сынок у главреда был большим государственным деятелем и папу реально любил. Но все равно, здорового человека – и под нож?

Будина не замедлила выразить свои сомнения.


Петровский ситуацию тут же разъяснил.

– Я тоже думал, что можно жить без шунтов. Но сын привел профессора, так тот в открытую сказал: в любой момент – обширный инфаркт миокарда. И привет друзьям. Так что – надо ставить. И чем быстрее – тем лучше. Ложусь в следующий понедельник.

– А сегодня четверг, – задумалась Ольга.

– Почему я тебя и трясу! – сказал Лев Игоревич. – А ты трясани Олега.

– А ответсек не обидится?