– Марта отзывалась о нем хорошо, и Хэл Дагган тоже. Это просто загадочно. – Кэтрин слишком устала, чтобы доискаться истины.

– Все хорошо, что хорошо кончается, моя милая, – заключил Седрик, пожимая ей ручку, которая так исхудала, что была похожа на алебастровую. – Оставим это прошлому. Вы скоро поправитесь и снова сможете радоваться жизни. У меня есть одна приятельница, с которой я был бы рад вас познакомить. Помните, я упоминал как-то про мадам Фени? Ну, хотя многие будут со мною не согласны, я все же считаю, что она – хорошая женщина и ее заботы помогут вам скорее поправиться. Вы позволите мне пригласить ее сюда?

– Конечно, дядя Седрик. – Ах, какое наслаждение доставляла ей ясность мысли, не замутненная расплывчатыми, дурманящими видениями. Она помнила, что Элиза отравляла ее своими снадобьями, – ах, какая предательница, сколько раз она твердила, что она – преданная подруга Кэтрин.

Спальня была полна света, утренний небосвод очистился от туч, лишь над вершинами деревьев кое-где висели клочья тумана да вился дымок от костра где-то на горизонте. Эта мирная картина чудесным образом сочеталась с голосами слуг на первом этаже, занятых своими обычными хлопотами. Такого покоя Кэтрин не ощущала с того дня, как ее подхватила буря страстей из-за Адриена.

– Там, снаружи, ждет еще кое-кто, кто хотел бы повидать вас, – сообщил Седрик, не сводя с нее обеспокоенного взгляда.

– Это еще кто? – В глазах ее вспыхнуло подозрение. «О Боже, смогу ли я вообще доверять людям?..»

– Человек, который докопался до правды, дитя мое. Майор Уокер. Именно он – ваш спаситель, а вовсе не я.

Деклан… церковь, его руки, обхватившие ее, его голос. Деклан, рискуя жизнью, спасающий ее от Адриена. До сих пор у нее перед глазами та сцена на берегу, когда двое мужчин сцепились в дикой схватке.

– Я приму его, если вы тоже останетесь, ладно? – Страх, недоверие, этот загнанный взгляд, от которого сердце у Седрика облилось кровью.

У порога послышались шаги и возникла фигура.

– Спасибо вам за мое спасение, – сказала Кэтрин человеку, которого некогда почитала своим врагом.

– Я просто не мог им позволить добиться своего, – отвечал он, опираясь одной рукою на изголовье кровати и глядя ей в глаза с таким выражением, которого она никак не ожидала.

– Я думала, что вы против меня.

– Так оно и было – вначале. Помните, как мы познакомились на пристани и вы набросились на меня как сумасшедшая?

Он рассмеялся, и она заметила мелкие морщинки в уголках его глаз, загорелую кожу, туго обтягивавшую обветренные скулы, ямочку посреди квадратного подбородка. Ей было приятно смотреть на него. Его фигура внушала спокойствие и безопасность, а вовсе не угрозу, как ей подумалось когда-то. Человек, великий душою и телом.

Она улыбнулась своим воспоминаниям. Как она злилась на себя за то, что не была способна начисто вытравить мысли о Деклане из своего мозга.

– Ваше поведение могло показаться просто варварским, майор Уокер. А для скромной англичанки и подавно.

– Никогда не стоит судить о книге только по ее обложке, мисс Энсон, – поддразнил он, взял ее руку и, слегка пожав пальцы, припал к ним губами.

Но она отдернула руку, и он проклял свою торопливость. Ему еще понадобится море терпения, чтобы помочь ей преодолеть свой страх. И он мудро предоставил событиям идти своим чередом – торопиться некуда, впереди целая жизнь.

Как бы то ни было, но он начал ухаживать за нею, и самым изысканным образом, – и впоследствии она даже не смогла вспомнить, как именно это началось. Несколько раз на день он присылал ей цветы. Спускаясь к завтраку, она находила на столе миниатюрные подарки – то отрез шелка, то бархатную коробочку с золотой цепью и кулоном. Погода улучшилась, и она часто гуляла с Филлис по саду. Ее здоровье стремительно возвращалось, кожа стала шелковистой, глаза ясными, а тело округлилось, словно и не было той изможденности и худобы.

Когда она посчитала, что набралась достаточно сил, она отправилась на кухню к Анри, чтобы подробно расспросить про куклу Вуду. Поначалу он вообще не хотел об этом говорить.

– Но ведь мне надо знать, – настаивала она, и лицо ее разгорелось от духоты и от жара печи, в которую она сунула ломтик хлеба.

– Не сидите так близко к печи, миссис Кэтрин, – пробурчал Анри, смущенный ее расспросами. – Вы испортите личико.

Его помощники усердно трудились. Он слышал, как они перекликались под перестук ножей. Тогда он наклонился вплотную к Кэтрин и вполголоса описал, как выглядела кукла:

– О, она была превосходно сделана, мамзель. Прямо-таки мастерская работа. И одета кем-то, кто хорошо управляется с иголкой да с ниткой. Вся такая розовенькая, мягкая, а платье – ну чистая копия бального платья, какое впору разве что принцессе. Сроду я такого не видел.

…Мадам Ладур и Элиза, все время с корзинкой для шитья, иголки так и сверкают, так и мелькают над вышивкой. А вместо нее – кусок розового шелка, отрезанный от нижней юбки Кэтрин, от той самой юбки, в которой она танцевала на балу… Элиза, забравшая ее вещи под предлогом, что нельзя оставлять обноски слугам… Локон ее волос (не был ли в заговоре с ними и Поль Сорель?) и многое другое, о чем шепотом поведал ей Анри: вещи, которые должны были связать куклу с живой плотью.

Она вся покрылась гусиной кожей. Ведьмы! Все они на поверку оказались ведьмами!

– Вы сожжете свой тост, мамзель. Или вам нравится кушать уголья?

Она вытащила хлеб из пламени и стащила с вилки, обжигая пальцы. Слезы застилали ей глаза.

– Ох, Анри! А ты уничтожил ее? Теперь я в безопасности?

– Уж конечно, мамзель. Нечего вам бояться. Мы с доктором Хоком разделались с ней как надо. Ее больше нет.

Ее глаза, влажные от слез, засияли в отблесках пламени:

– Правда?

– Чтоб я сдох на этом самом месте! – авторитетно поклялся большой хунган и искусный повар. – И я и впредь буду заботиться об вас, миссис. Вы уж лучше поверьте мне на слово. Вот только одного не стоит вам делать – близко подходить к Валларду.

Кэтрин содрогнулась. Последнее место на земле, куда бы она могла отправиться, были эти руины, где ужасом был пропитан каждый камень. Она достала что-то из кармана.

– Анри, а что мне делать вот с этим?

Он взглянул на любовный талисман, лежавший на ее ладошке.

– Он теперь для вас безвредный, но все же лучше его сжечь.

Он взял грис-грис и швырнул его в огонь.


Деклан всегда был рядом, готовый прийти на помощь, и держал себя в ежовых рукавицах, прекрасно понимая, что одно неверное движение может свести на нет все, чего он уже добился. Временами он исчезал надолго, не предупреждая заранее, и отсутствовал ровно столько, чтобы Кэтрин успела по нему соскучиться, так что его неожиданное возвращение воспринималось с радостью.

Постепенно они привыкли проводить вместе большую часть времени – иногда с Седриком, иногда вдвоем, поскольку его светлость то и дело уезжал в Новый Орлеан, пока однажды не вернулся вместе с Фени, из которой получилась превосходная подруга Кэтрин. Во время их длительных, откровенных бесед с глазу на глаз Кэтрин мало-помалу стала снова верить в хорошее в людях – особенно в мужчинах. Фени могла быть иногда циничной, но она никогда не падала духом. Она не скупясь делилась с Кэтрин опытом жизненных взлетов и падений.

Наступило и прошло Рождество, и однажды вечером в сумерках Деклан с Кэтрин прогуливались на «Ручье Делано» вокруг особняка – старинного добротного колониального дома, который очень нравился Кэтрин. Она проводила уик-энд вместе с Филлис, однако служанка убоялась холода и предпочла укрыться в комнате. Деклан с Кэтрин вошли в гостиную.

Гостиная была обширной, но уютной, просто, по-мужски обставленной: картины со сценами охоты на стенах, охотничьи трофеи, ружья, ягдташи и подставка для трубок. Кэтрин сидела за большим письменным столом возле окна, держа в пальцах перо. Деклан покинул свое кресло, стоявшее возле камина, подошел к ней и заглянул через плечо.

– Вы заняты? – Он чувствовал сладковатый дымок от дров в камине, он чувствовал крепкий аромат кофе из чашки, стоявшей перед нею на столе, но его волновал иной запах. Ее. Ее шелкового платья, ее волос.

– Я пишу письмо миссис Даулинг, старой подруге, которая живет в Риллингтоне. – Ее перо запнулось, а потом и вовсе замерло. Еще до того, как это произошло, она уже знала, что он сейчас обнимет ее.

– Кэтрин, – прошептал он.

Она повернулась, притянула к себе его лицо и поцеловала – так, как она хотела сделать это уже несколько недель, но не решалась на первый шаг первой, предоставляя это ему. А он вел себя так сдержанно, проявляя исключительно дружелюбие и ничего более, что она уже стала бояться, что не привлекает его. Их губы встретились, и все сомнения иссякли.

Руки Деклана подхватили ее под локти, поднимая из кресла. Вот он поднял ее, одной рукой поддерживая под колени, другой – за спиной, ни на миг не отрываясь от ее губ. По-прежнему целуя, он перенес ее через гостиную и устроил в кресле, у себя на коленях.

– Нам надо поговорить, – начал он, в то время как ее руки обняли его за шею, а тонкие пальчики перебирали его густые волосы.

– Я слышала, как ты однажды уже говорил мне это, – ласково прошептала она.

Он легонько прижал ее к груди.

– Может, так оно и было, однако на этот раз ты меня выслушаешь. Я знаю, что тебе пришлось нелегко и ты можешь опять испугаться меня до полусмерти, но я не вижу иного способа устроить наши отношения. Однако одну вещь надо прояснить прежде всего. Я не ловец удачи. И я не притронусь ни к одному пенсу из твоих проклятых деньжищ. Слышишь? Держи их при себе. Я ни в каком случае не возьму их, когда мы поженимся.

Она попыталась усесться прямо и чинно сложила ручки на коленях.

– Майор Уокер, вы предлагаете мне руку и сердце? – Она с трудом хранила на лице строгое выражение.