Она просто не будет больше подходить к телефону. Попросит маму, чтобы она всегда отвечала: Ирины нет дома. Когда будет — не знаю… «А на работе? Тоже объявить всему отделу, что я скрываюсь? Кому нужны эти глупые детские прятки…»

Совершенно внезапно в ночной тишине вдруг раздался резкий звонок. Ирина вздрогнула, испугалась. Она не любила ночные звонки, всегда считала их предвестниками несчастья. Бросилась к трубке, не успев все-таки перехватить второй звонок, который теперь уже наверняка разбудил маму.

— Алло! — выдохнула возмущенным шепотом и услышала голос Андрея:

— Привет. Не разбудил?

«Вот и скрылась», — усмехнулась мысленно, прикрыла поплотнее дверь на кухню, снова опустилась на табуретку. Ответила:

— Три часа ночи, вообще-то. Как ты считаешь — не разбудил?

— Извини, если разбудил. Просто мне нужно было тебе позвонить… Понимаешь, нужно.

— Не понимаю. В такое время суток — не понимаю…

— Да ты ведь не спала, Ирка? Я же по голосу слышу…

— Ну, предположим, не спала…

— И я не спал. Все думал о тебе. О нас с тобой.

— И что надумал?

— Ну перестань, прошу тебя, так разговаривать! Да, я хам, нахал, грубиян. Я сам все прекрасно понимаю, только иногда ничего не могу с собой поделать. Прости мня, малыш…

— В который раз… — вздохнула Ирина, прислушиваясь к его голосу. Именно в нем, в голосе Андрея, а не в словах его, было что-то особенное. Что-то непривычное слуху, что-то заставляющее поверить… Или она просто очень хотела — поверить? Как всегда, как обычно…

— В последний. Я много думал… Всю ночь думал об этом. И я понял, в чем причина. Мне кажется, ты от меня ускользаешь. Ты со мной, но в то же время — где-то далеко. Всегда — далеко. И, наверное, от этого я и схожу с ума…

Ирина услышала, как скрипнула кровать в комнате матери.

— Послушай… Давай завтра с тобой обо всем поговорим. Я боюсь, мама сейчас проснется. У нее голова болела вечером, она уснула с трудом…

Он помолчал некоторое время.

— Ирка, скажи. Скажи, что ты меня любишь…

— Андрей…

— Скажи!

— Я люблю тебя, — выдохнула Ирина, но этого оказалось мало:

— Скажи, что ты всегда будешь со мной. Скажи, что ты скучаешь…

— Андрей…

— Послушай, я сейчас к тебе приеду.

— Ты с ума сошел.

— Да, я сошел с ума. Наверное, ты права.

Она попыталась возразить что-то еще, но он не слушал:

— Жди меня через пятнадцать минут. Я возьму машину со стоянки и приеду, слышишь?

— Может быть, не стоит? Ночь…

Он не дослушал. Она еще добавила — дождь, но уже застучали в трубке, как капли о стекло, неумолимые короткие гудки.

Ирина вздохнула. Эти приступы нежности были ей уже знакомы. Не слишком часто они повторялись, но все же не в первый раз уже. Хотелось бы верить в то, что на самом деле теперь все будет по-другому. Не будет больше ссор, взаимных оскорблений, бесконечного выяснения отношений.

— Сумасшедший, — прошептала она почти без эмоций, прислушиваясь к своему сердцу. Но оно билось ровно, ничем не обнаруживая признаков волнения. — Ведь и правда — приедет…

Через двадцать минут она услышала, как открылись на площадке двери лифта. Не дожидаясь звонка, тихонько приоткрыла дверь.

Он вошел, смял ее в охапку, прижал к себе так крепко, как будто и в самом деле хотел срастись, стать одним целым, чтобы уже больше никогда — не разлучаться. Она как-то неуверенно вскинула руки, словно в первый раз обвивая его знакомые плечи, вздохнула глубоко и почувствовала вдруг запах роз.

— Андрей?

— Это тебе. Самой любимой, единственной женщине на свете…

Он отстранился. Букет из пяти темно-красных бутонов вынырнул у нее из-за спины, и она подумала с прежней отстраненностью: надо же, не заметила…

— Я даже не заметила… Боже, где ты достал их? Ночью…

— Не важно…

Он прошел вслед за ней в комнату. Опустился на пол рядом с постелью, спрятал лицо у нее на коленях.

— Ты меня простила?

— Не будь ребенком, Андрей. Ну, что с тобой, в самом деле…

— Я боюсь тебя потерять. Не хочу терять тебя. Мне кажется, я просто не смогу жить, если ты меня оставишь. Если в твоей жизни появится кто-то другой…

— Да брось ты, — она улыбнулась немного грустно. — Откуда он появится?…

Промелькнуло в памяти почти забытое лицо — зеленые глаза, длинные волосы, смешное пальто… Она притянула к себе Андрея, спрятала лицо у него на груди и снова повторила:

— Откуда…


Утро выдалось по-летнему солнечным. Ирина приоткрыла глаза, тут же зажмурилась и отвернулась, коснувшись щекой щеки Андрея. Снова приоткрыла глаза и не смогла сдержать улыбки: он спал как-то по-детски, подложив обе сложенные ладони под подушку, и дышал ровно, совсем не слышно.

Зацепив пальцами тонкую прядь волос, она принялась легонько щекотать его за ухом. Он хмурился во сне, но не просыпался. Она не стала настаивать: часы показывали всего лишь половину десятого, и в выходной день спешить им обоим было некуда. Она бы и сама поспала подольше, если бы не солнце.

Минувший вечер и ночь вспоминались отрывками. Ссора, примирение. Казалось, все было так, как обычно — те же слова, те же взгляды. Привычный сценарий, из которого выпадала, пожалуй, одна лишь деталь — букет красных роз, который пламенел теперь на ее письменном столе. Ирина даже не помнила, когда Андрей в последний раз дарил ей цветы просто так, не на день рождения и не на восьмое марта. Может, даже вообще никогда не дарил…

Но дело было даже не в цветах. Совсем не в цветах, она это чувствовала, но никак не могла понять, в чем загадка. Было что-то новое, что-то непривычное, может быть, в нем самом. Как будто за прошедшие с момента их ссоры несколько часов он открыл в себе что-то такое, чего раньше о себе не знал. Только что же, что именно?

Ирина покосилась на Андрея. Он спал все так же спокойно — так, как умеют спать только мужчины и дети. Темная полоса ресниц вдоль сомкнутых век слегка подрагивала, губы полуоткрыты. Почувствовав прилив нежности, она наклонилась и легонько коснулась губами его щеки. Отстранилась, успев заметить, как он улыбнулся во сне. Снова поцеловала, на этот раз более настойчиво и ощутимо…

Он приоткрыл глаза. Ирина засмеялась:

— Извини, нарушила твой сон.

Андрей накрыл ее руку ладонью:

— Нарушай. Еще раз, пожалуйста…

Она послушалась. Было приятно целовать его, размякшего и сонного, почти ребенка.

«А может быть, вот оно — счастье? Засыпать и просыпаться вместе, чувствовать всегда рядом с собой родного человека. Целоваться по утрам…» — подумала Ирина, но сразу же вспомнила, что эти мысли уже не раз за прошедшие шесть лет приходили ей в голову. И вроде бы все было правильно, как и должно быть, как показывают в кино и пишут в книгах — именно в этом и должно было бы заключаться счастье. Простое женское счастье, но…

Если бы не это «но»! Оно всегда попадалось на пути, всегда мешало поставить точку, победно завершив свои мечты и убедившись в том, что счастье достигнуто, поймано за хвост и посажено в золотую клетку. Остается только — кормить, поить и эту клетку чистить. Нет, не все так просто…

Лишь однажды она решилась признаться себе в том, что же означает это «но»: счастье без любви недостижимо. Его не поймать, как ни старайся, потому что оно просто не обитает в тех местах, где не живет любовь. Счастье без любви — самообман, который все равно рано или поздно раскроется. Как ни старайся… А любит ли она Андрея? А он ее — любит?

«А черт его знает», — отмахнувшись от надоевших мыслей, она перевернулась на живот и требовательно прошептала:

— Массаж!

Массаж он делал бесподобно. Почти сразу улетучились из головы все навязчивые мысли, стала ощутимой сквозь оконное стекло теплота солнца, прозрачность облаков, медленно сползающих вниз по небу за горизонт.

— Ирочка, — послышался вдруг из-за двери голос матери. — Вы уже проснулись? Тут Андрея к телефону просят…

Она поднялась, накинула халат. Приоткрыв дверь, взяла телефонную трубку из рук матери и протянула Андрею. Задержалась ненадолго возле вазы с цветами, вдохнула аромат, улыбнулась. Ирина всегда любила цветы…

— Отличная идея, Санек. Погода шепчет… Да, я на машине. А кто еще будет? Бирюков с женой, Пипин с подругой… Отлично! Иришка? Иришка согласится, да, Иришка? Да, она согласна…

Ирина поморщилась. Ее всегда раздражала манера Андрея задавать ей вопросы и тут же самому на них отвечать. «Ты хочешь, чтобы я к тебе приехал? Конечно, хочешь! Я сейчас приеду!» Или: «Я думаю, тебе лучше надеть в ресторан темно-синее платье… Ты же со мной согласна, вот и умница, я жду тебя через пятнадцать минут!»

Вот теперь она в очередной раз была уже согласна с тем, о чем имела весьма смутное представление. Собственно, ее согласия никто не спрашивал…

— Я думаю, часа через два будем. Нет, раньше не получится, мы еще в постели… Представь себе. Ладно, хватит уже шуток твоих дурацких. Ждите…

Андрей выключил телефон.

— Кажется, сеанс массажа на этом окончен, Ирик. Мы едем на дачу!

— Ах, вот с чем я, оказывается, согласна… Кстати, название «Ирик» мне тоже не очень…

— А ты что — не согласна? — он удивился совершенно искренне. — Да ты что, котенок? Выходной ведь, воскресенье! Ты посмотри в окно — какое солнце! Последние погожие деньки!

Ирина пожала плечами. Она просто не любила всю эту компанию — долговязого бритоголового Пипина с его вечно меняющимися подружками, толстого Бирюкова с его чопорной женой и с множеством наколок на теле, и даже сам Санек, лучший приятель Андрея, был ей не слишком симпатичен. Казался каким-то недалеким, глуповатым, и шутки у него всегда были пошлые и неуклюжие.

— Ну, что тебя смущает, скажи?

— Меня ничего не смущает. Просто мы могли бы провести выходной день вдвоем. Без твоего ненаглядного Пыпина с его блондинкой.

— Блондинка была в прошлый раз. Теперь должна быть рыжая, или брюнетка. Ты же знаешь, он не любит повторяться. Кстати, его фамилия — Пипин, а не Пыпин. И он совсем не мой ненаглядный…