— Они поехали не ради ресторанов, им нужно наладить контакты и договориться о выпуске нового препарата профессора. А Петров, кажется, отличный специалист в этой области, — сказала Виолетта, — я читала его последние работы. По-моему, интересно.

— Что ты понимаешь в медицине? Женщина не предназначена для науки. Все идеи, на которых Петров делает себе имя, украдены у меня, но разве ты сможешь понять, о чем я говорю, даже если я стану объяснять тебе это на пальцах, — с иронией произнес Леонид. — Лучше вспомни о своих обязанностях и налей мне кофе со сливками.

Виолетта встала из-за стола, чтобы достать из холодильника фарфоровый молочник со сливками, заботливо поставленный туда домработницей.

— Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты аккуратно вставала со стула, ты отодвигаешь его и царапаешь линолеум. Неужели нельзя быть поосторожнее? — резко спросил Леонид.

— Извини, — сказала Виолетта, доставая сливки и захлопывая дверцу холодильника.

— Если ты будешь так хлопать дверью, холодильник скоро сломается, — продолжал муж. — Ты живешь среди дорогих вещей, будь добра относиться к ним побережней.

— Ладно, — на смуглых щеках Виолетты выступили красные пятна. Ей хотелось швырнуть посуду на пол, закричать, но она сдержалась. Она все время чувствовала себя виноватой перед мужем за свою холодность к нему. К тому же он был старше ее на десять лет и, конечно, больше понимал в жизни.

— Открой холодильник и закрой его еще раз. Я хочу посмотреть, как ты это сделаешь, — строго сказал Леонид.

Виолетта открыла холодильник и тихонько закрыла дверцу.

— Умница, иди ко мне, — Леонид усадил девушку к себе на колени. — Я приготовил тебе сюрприз. Мы сегодня поедем ко мне на дачу, и я пригласил туда одного гостя. Ни за что не догадаешься кого.

От радости, что придется провести выходные не вдвоем с мужем, Виолетта обняла и расцеловала Леонида.

— Подожди, я ведь не сказал тебе, кто будет у нас в гостях, — удивился Леонид.

— Я ведь знаю, что ты пригласил человека, который будет по-настоящему интересен. А даже если это и не так, то я рада, что ты стараешься развлечь меня, я счастлива, что ты заботишься обо мне, — нашлась что сказать Виолетта.

«Если на даче с нами будет кто-то, кроме нас, он не станет постоянно домогаться меня, и мы сможем хорошо провести время, — думала Виолетта. — Ведь все было бы замечательно у нас с ним, если бы я чувствовала к нему такую же тягу, как он ко мне. А все наши недоразумения и происходят оттого, что он догадывается о том, как мне плохо с ним, и оттого злится. Ему, конечно, обидно, что он женился на такой бесчувственной женщине», — подумала она.

— Это главный режиссер нашего драматического театра. Тебе недавно понравилась его постановка по Булгакову. Мы с ним друзья, но я не знакомил вас раньше, как-то не пришлось к случаю, — сказал муж.

— Преображенский? — удивилась Виолетта.

— Да. Как видишь, меня ценят и любят не только в медицинских кругах, но и люди искусства предпочитают общаться со мной.

Леонид погладил Виолетту по волосам.

— Как жаль, что нам надо спешить. Неудобно заставлять его ждать нас. Если бы это был кто-нибудь менее значимый, мы бы с тобой задержались еще немного. Ты так сладострастно целовала меня, — произнес он.

— Нет, что ты, конечно, неудобно опаздывать. Он ведь еще не был у нас. Что он сможет о нас подумать? Ведь он привык к славе, — затараторила Виолетта, вскакивая с колен мужа.

Серая «волга» медленно тащилась по загородной автотрассе. Ее постоянно обгоняли автомобили, обдавая сидящих на передних сиденьях людей пылью и выхлопными газами. Было нестерпимо жарко, июль выдался на редкость знойным, и сейчас, в полдень, солнце, находящееся в зените, не давало высоким деревьям, растущим вдоль дорога, отбросить тень и раскалило железную поверхность машины так, что Виолетта уже готова была покинуть серую «волгу» и идти пешком.

— Может быть, мы можем ехать побыстрее? — еле сдерживая раздражение, спросила она у Леонида, сидящего за рулем.

— Ты права, мы уже опаздываем, но что я могу поделать? Мне не хотелось бы попасть в аварию. И, между прочим, я забочусь не о себе, а о тебе, — ответил Леонид.

— Ну почему другие не попадают в аварию? Посмотри, так медленно, как мы, никто не едет, — сказала Виолетта.

— Если другие хотят сломать себе и своим близким шею, то я не из таких. Но, чтобы быстрее доехать, мы можем выбрать другую дорогу, покороче. По ней мало кто ездит, не знают маршрута, но я привык ориентироваться в этой местности. — Леонид свернул с главной дороги. — И вообще, дорогая, обвиняй во всем своего любимого профессора Карабчиевского. Папа отпустил на две недели своего личного шофера — у того, видите ли, заболела дочь, и он повез ее в санаторий. А что будем делать мы с тобой, об этом папа почему-то не подумал. Я сегодня предполагал съездить с Преображенским на Зеленый остров на ночную рыбалку с пикником. И мне не хотелось бы самому вести машину и катер. Я тоже имею право на отдых и хочу расслабиться в выходной день. Так что Вася был бы очень кстати. Он в катерах разбирается, я его сам учил. Но ничего, я ему припомню эти отгулы. Он даже не поинтересовался у меня, нужен ли он мне.

Виолетта молча смотрела в окно. Ей не хотелось разговаривать, а тем более спорить. Лишь бы доехать поскорее.

— Так вот, детка, ты еще не знаешь, какая сложная штука жизнь. А я ее уже повидал. Ты еще глупая, да женщине и не нужно быть умной, ведь рядом есть мужчина, который будет думать за нее и принимать решения. Но ты защищаешь этих никчемных людей. Машу, Васю и им подобных. Потом ты поймешь, что с ними только и можно обращаться жестко, иначе они сядут тебе на шею. Или вот Петров. Если бы он не строил мне козни и не занимался бы интригами, я бы уже давно защитил диссертацию. Но он мне мешает, постоянно наговаривая на меня отцу и моим коллегам. Он не дает мне спокойно работать. А ты еще обижаешься, что я запрещаю тебе заниматься медициной. Это работа не для женщины. Даже мне, мужчине, приходится тяжело. А тебя сразу сотрут в порошок. И я не позволю им издеваться над тобой, — продолжал рассуждать Леонид.

— Но мне бы хотелось осенью продолжить учебу в институте, — Виолетта встревоженно повернулась к мужу.

Он сидел, сосредоточенно глядя на дорогу. Лицо его было покрыто капельками пота от жары и напряжения, с которым он вел машину.

— Ты опять заводишь ту же песню. Я ведь тебе уже твердо сказал, что учиться ты не будешь. Знаешь, как расшифровывается слово вуз? «Выйти удачно замуж». Замуж ты уже вышла. Еще как удачно! Так что свою миссию институт уже выполнил, — сказал Леонид.

— Но я занимаюсь научной работой вместе с профессором, твоим отцом. Я нужна ему. Он предлагал мне поехать с ним в Америку, хотел, чтобы я тоже участвовала в переговорах, — протестовала Виолетта.

— Он приглашал тебя как мою жену и как красивую женщину, которая была бы интерьером в переговорах с иностранцами. Как приманка. А когда мы поссорились с ним и поехал Петров, твоя поездка тоже не состоялась. Как же ты ничего не понимаешь? — возмущенно выговаривал ей Леонид.

— Моя поездка не состоялась потому, что ты меня не пустил, — возразила Виолетта.

— Не хватало еще, чтобы ты там без меня наделала глупостей. Я бы хоть контролировал твои действия. Ну хватит об этом, — отрезал Леонид. — Ты сегодня решила испортить мне настроение? — Он хотел сказать что-то еще, но двигатель неожиданно заглох, и машина остановилась.

— Все сегодня против меня, — Леонид со злостью ударил рукой по баранке автомобиля. — Но я вам всем еще покажу, на что я способен.

Он вылез из машины и поднял капот.

«Волга» застряла на дороге в полутора часах езды от города. Слева от извилистой дороги простирались поля, кажущиеся бескрайними, справа располагались густые лесопосадки. Если посмотреть назад по ходу движения машины, которая прочно стояла, дорога казалась бесконечной змейкой, уходящей за горизонт. Впереди был очередной поворот, скрытый высокими деревьями. Виолетта подошла к мужу и долго смотрела, как он тупо разглядывает детали двигателя.

— Ну что? — спросила она.

— Никак не пойму, в чем тут дело. Но ничего, не волнуйся, мне приходилось бывать и не в таких переделках, — ответил он. — Сейчас поедем.

Но «сейчас» никак не наступало, и Виолетта, чтобы как-то скоротать время, надев маленькую соломенную шляпку, которая немного защищала ее от палящего солнца, пошла гулять. Она скинула босоножки и, пройдясь босиком по раскаленной дорожной пыли, ощутила ступней приятную шелковистость травы. Из-под ее ног выскакивали встревоженные кузнечики и, отпрыгнув на безопасное, как им казалось, расстояние, снова заводили свои песни. Сладко пахли полевые цветы, их разноцветные головки пестрели среди свежей зелени травы. С цветка на цветок перелетали озабоченные пчелы, серьезно жужжа, и порхали беззаботные бабочки. Виолетта забыла про жару и усталость. Она присела на корточки и с детским любопытством наблюдала, как ярко-желтый с черными полосками шмель, весь перепачканный пыльцой, сердито возится в пушистом фиолетовом колокольчике. Цветок сотрясался от тяжести шмеля, и Виолетте казалось, что остальные, пустые, колокольчики тихонечко звенят.

— Виолетта! — услышала она окрик мужа. — Сколько раз я говорил тебе, чтобы ты не ходила босиком. Ты можешь поранить ногу и занести себе инфекцию. Обуйся сейчас же!

Красота поля сразу померкла для девушки. Трава показалась пожухлой от солнца и пыли, бабочки и пчелы исчезли, а стрекот кузнечика превратился в надоедливый звон. Шмель перестал казаться интересным. Виолетте осталась только невыносимая жара и бесконечная извилистая дорога, пропадающая за поворотом, а на ней — серая «волга» с открытым двигателем и стоящий рядом высокий полный тридцатидвухлетний мужчина с прилипшими ко лбу светлыми редеющими волосами, в синей футболке с темными от пота пятнами и в коротких белых шортах. Девушке отчаянно захотелось оказаться сейчас на даче и, скинув одежду, сбежать по горячим ступенькам к Волге, упасть в ее упругие волны, ощущая каждой клеточкой разгоряченного пропыленного тела ее прохладу.