Мери Каммингс - Наследница

Рене быстро испуганно оглянулась — не слышали кто?! — и сердито покосилась на его ухмыляющуюся физиономию. Всем своим видом показывая, что от дальнейшего разговора отказывается, начала есть, продолжая коситься на Теда: понял ли он, что на него очень сердятся?!

Он сделал вид, что не заметил, и положил ей на тарелку большую порцию жареных куриных крылышек. Настроение у него было самое что ни на есть легкомысленное, поэтому вспомнилась мало приличная (но на сей раз абсолютно правдивая) история о том, как, устанавливая микрофон в очередном любовном гнездышке, он был чуть не застукан на месте преступления не вовремя появившейся парочкой. Спасла его только худоба и природная ловкость, с которой он нырнул под кровать, где провел полночи. Все было бы ничего — но при некоторых движениях любовников кровать прогибалась и чувствительно колотила его по хребту!

Продержалась Рене примерно три минуты, после чего громко захохотала, чуть не подавившись курицей.

Только в четвертом часу они высадились из такси и медленно побрели по дорожке к особняку.

— Ну так все-таки — что самое главное я умею? — спросил Тед, ожидая услышать какую-то шутку, но Рене ответила серьезно:

— Ты умеешь как-то так сделать, что я себя чувствую... не знаю, как это сказать... свободной, счастливой, и как будто все можно и все получится. И все плохое кажется чепухой, да и не может случиться ничего по-настоящему плохого — потому что ты рядом.

Подняла на него глаза — доверчивые, вопросительные: поймет ли? Тед так и не нашелся, что ответить...

В доме было тихо и темно, лишь в вестибюле горел слабый свет, но, добравшись до середины лестницы, они были остановлены внезапно вспыхнувшей люстрой.

На лице у Робера застыло выражение строгого отца, уже приготовившегося отругать дочь за ночные прогулки, но вовремя вспомнившего, что она давно совершеннолетняя. Легкое неодобрение, даже разочарование (была бы моя воля — выпорол бы!) — и незаметное облегчение (вернулась-таки!)

Он до сих пор был одет, при галстуке, и, судя по всему, спать так и не ложился. Теду стало неудобно — стоило, конечно, предупредить, что они вернутся поздно.

Окинув их взглядом, Робер ограничился короткой сухой фразой:

— Собаки кормлены и гуляны, — и после короткой паузы: — Дезире на кухне пирожное стащила, так что ее пронесло... я ей таблетку дал, и завтра лучше со стола не кормить, — еще подумал и добавил: — И снова графиня де Клери звонила. Завтра с утра еще позвонит.

Тед не понял — почудилась ему или действительно присутствовала легкая ехидца в последних словах старика? 

Первоначально прием гостей не планировался, но так уж получилось.

Тетя Жермен названивала каждый день, отмечая горячее желание приехать пообщаться с блудной крестницей и выразить ей свое соболезнование в связи с «этой жуткой историей». Бесконечно отказывать ей под благовидными предлогами Рене было неудобно, поэтому в конце концов она решила пригласить на ужин, кроме тети, Ренфро с женой и еще несколько знакомых: и приличия соблюдены, и охи и ахи весь вечер выслушивать не придется.

Теду это мероприятие не слишком понравилось. Конечно, выглядело все безупречно: фарфор, хрусталь, салфетки того же оттенка, что обивка на стенах, вышколенные официанты, предлагающие гостям изысканные яства... Словом, по его терминологии — «сериал, да и только!»

Но не понравилось ему не это, а тот плохо скрываемый интерес, с которым разглядывало его большинство гостей. Заметка, которая толкнула Рене на отъезд из Парижа, была перепечатана еще в двух газетах — и Тед не сомневался, что каждый из присутствующих уже ознакомился с ней.

Сама Рене, в светло-сиреневом закрытом платье, с широкими ажурными браслетами и сверкающими серьгами в ушах, казалась ему ожившей статуей. Она мило улыбалась полагающейся по этикету отмеренной улыбкой, ловко и незаметно руководила беседой — словом, полностью соответствовала роли хозяйки, принимающей гостей. Несколько раз за вечер у Теда мелькала крамольная мысль: «В бистро нам было куда веселее!..»

После основной трапезы гости перебрались в так называемый «музыкальный салон», где был сервирован десерт. Называлась так эта комната из-за стоявшего в ней рояля поросячье-розового цвета; как объясняла ему Рене, это была причуда третьей жены ее прадедушки, считавшей, что розовые отблески оживляют ее лицо, покрывая его девичьим румянцем.

Одна из гостий уселась за рояль и сыграла очень милую музыкальную пьеску, сопровождавшуюся позвякиванием ложечек и вилочек — прочие гости незаметно подъедали десерт. Тед счел этот момент подходящим, чтобы смыться на балкон и покурить — и, вернувшись, был атакован графиней де Клери.

Для начала графиня любезно, хотя и несколько свысока, попросила его принести ей бокал шампанского, после чего начала светскую беседу, словно невзначай вставляя в нее вопросы о его происхождении, материальном положении и планах на будущее.

Он старался отвечать по возможности уклончиво, шаря глазами по комнате в поисках Рене, которая словно сквозь землю провалилась, и не зная, как отвертеться от этого допроса с пристрастием. Помощь пришла неожиданно — от мадам Ренфро, которая, сидя на диване, с интересом поглядывала на них.

— Ой, Жермен, — неожиданно воскликнула она, — я тебя не узнала! Ты так помолодела — тебе доктор Вейлер делал подтяжку, да? А как там поживает наш Кло-Кло? Сто лет его не видела — надо бы заехать, навестить! У него со здоровьем уже все в порядке?

Глаза графини забегали по сторонам, и лицо приняло странный зеленоватый оттенок. Тед хотел быстро испариться — зачем мешать встрече старых подруг — но мадам Ренфро уже переключилась на него:

— Молодой человек, не откажите мне в любезности — принесите кусочек торта! А мы с милочкой Жермен пока поболтаем!

К тому времени, как он вернулся с тортом, «милочки Жермен» и след простыл.

— Присаживайтесь, давайте посплетничаем! — похлопала мадам Ренфро по дивану. — Это будет справедливо, учитывая тот факт, что ваша дама увела моего мужа, и мне не с кем поболтать, — она довольно захихикала. — Нет, это не то, что вы подумали, — (на самом деле он ничего не подумал — просто был слегка ошарашен), — мой Макс по карманам какие-то документы рассовывал и сейчас, небось, ей показывает. Кстати, он о вас очень высокого мнения!

— Мы с ним всего пару раз виделись, — удивился Тед.

— Ну и что — он же понимает, кому обязан столь радикальным избавлением от господина Торрини — не к ночи будь сказано! — хихикнула мадам Ренфро. — Мне показалось, что милочка Жермен вас уже достала?

— А вы давно знакомы?

— О-о, я же родственница Кло-Кло — правда, дальняя и бедная! Сейчас я вам про него тоже расскажу, только принесите мне еще кусочек торта, а то, если я пойду сама, они на меня все будут смотреть дикими глазами. Я и сама знаю, что у меня пара килограмм лишних — только уж очень торт вкусный, у Эльзы на торты рука легкая!

«Пара десятков килограмм — это точнее» — про себя подумал Тед. Правда, это ее совсем не портило — выглядела она уютной и довольной жизнью. Принимая из его рук тарелочку с еще двумя кусками торта, мадам Ренфро не преминула заметить:

— Не понимают они, что оголодавшая корова с десятью подтяжками на физиономии юной ланью, увы, не станет! Не едят, мучаются — только цвет лица от злости портится! Вот у вас этой проблемы никогда не будет! — с легкой завистью покосилась на его фигуру. — Впрочем, у моего Макса тоже, мужчинам вообще везет! А вот, кстати, и он!

В дальнем углу салона открылась дверь, и появилась Рене в сопровождении Ренфро. Она обвела глазами салон и направилась к дивану.

Мадам Ренфро встретила мужа лучезарной улыбкой и легким упреком:

— Ну что вам стоило поотсутствовать еще полчасика! Мне тут попался милый воспитанный мальчик, который делает вид, что с удовольствием слушает мои сплетни, а главное — ничего ни про кого не знает! — Тед еще не понял, счесть ли эти слова комплиментом или ехидной подковыркой (милый! воспитанный! мальчик!!!), как она уже переключилась на Рене: — Душечка, а вы вся в бабушку!

Рене почему-то слегка покраснела и пробормотала:

— Извините, мадам Белла, мы старались побыстрее!

— Естественно — у вас же внуков нет, — захихикала мадам Ренфро. — Ну ладно, уважьте старушку — посидите со мной, поболтайте. Я вас так давно не видела!

Рене покорно присела на диван, Ренфро быт откомандирован за парой кусочков дыни, а Тед милостиво отпущен со словами: «Надеюсь, у нас еще будет случай побеседовать!» — и вечер потек своим чередом.

Мероприятие закончилось заполночь. Спустившись в вестибюль, чтобы проводить гостей, Рене выслушала положенное: «Все было очаровательно! Ах, как мы были рады! Надеемся, скоро...» — словом, все, что было уместно в такой момент.

С улицы донеслись отзвуки разговоров, шум двигателей — вот и все! Слава Богу, гости убедились, что она жива и здорова, и теперь последние остатки слухов об ее «неадекватности» сойдут на нет.

Странная была вечеринка... Вроде все как всегда — и люди, и разговоры — а потом она видела Теда, который не был частью этого «как всегда», и внутри сразу возникаю ощущение легкости и свободы, и становилось все равно, кто-что о ней думает и что потом скажут...

— Не знаешь, где Тед? — спросила она у Робера, запиравшего на ночь дверь.

— В библиотеке, кажется, свет горит, — отозвался тот.

Тед и правда оказался в библиотеке — на диване, с очередным томиком Леру. Он исчез, когда гости начали прощаться, и, очевидно, сразу пошел сюда. Увидев ее, обрадовался, отложил книгу и удобно протянул руку — так, чтобы можно было сесть, откинуться на нее ноющим затылком и закрыть глаза.