Не раздумывая, Тарина произнесла первое, что ей пришло в голову: — Вы пригласили Бе… леди Брэдуэлл в это путешествие… Она считает, что вы поступили так потому, что намереваетесь жениться на ней.

— Жениться на ней? — переспросил маркиз.

В его голосе слышалось такое неподдельное изумление, что Тарина, в свою очередь, удивленно посмотрела на него.

Наконец, осознав смысл сказанного, она вскрикнула от ужаса:

— Что вы хотите сказать? Неужели вы намеревались?..

Она была не в силах продолжать. Безжалостная действительность вторглась в наивные представления девушки о жизни, и в мгновение ока они были разрушены.

Тарине уже не требовались слова маркиза для подтверждения своей догадки. Она поняла, что он собирался стать любовником Бетти и только присутствие на яхте леди Миллисент нарушило его планы.

«Но ведь Бетти не могла так поступить!» — в отчаянии убеждала себя Тарина.

Однако ей припомнилось, в каких выражениях Бетти говорила о маркизе. Да, сомнений быть не могло — кузина ни единым словом не обмолвилась о том, что собирается выйти замуж за маркиза.

— Но это невозможно! — воскликнула Тарина, пораженная тем, что вдруг так ясно представилось ей. — Это дурно, безнравственно! Она никогда бы так не сделала…

— Я уже говорил вам, — мягко произнес маркиз, — что в мои намерения вовсе не входило шокировать вас.

— И все же я шокирована! — задыхаясь, произнесла Тарина. — Да, прежде чем я ступила на борт вашей яхты, я ничего не знала о светской жизни, но теперь… Однако у меня есть чувство собственного достоинства, и никто никогда не отнимет его у меня!

Она дрожала. Ее переполняли противоречивые чувства, и казалось, вот-вот из глаз девушки хлынут потоки слез.

В одно мгновение ее наивность, грезы юности были грубо попраны. Она словно разом повзрослела.

Тарине казалось, что она в одночасье очутилась в чуждом, пугающем мире, которого она не понимала и который наводил на нее ужас.

Маркиз каким-то внутренним чутьем догадался, о чем она думает. Взяв ее руку в свои, он мягко сказал:

— Простите меня. Мне вовсе не хотелось расстраивать вас. Я вел себя как эгоист, думал только о себе. Но в одном вы правы — я даже представить себе не мог, что вы так чисты и наивны.

— О нет, теперь уже нет! — дрожащим голосом произнесла Тарина.

— Я ведь уже не раз говорил вам — смотрите на звезды, а не на их искаженное отражение.

— Именно это я и пыталась сделать. Но теперь, когда я знаю, сколько на свете дурного, звезды потеряли для меня свое былое очарование.

Маркиз сжал ее руку:

— Мне кажется, вы не очень внимательно изучали мои картины. Ведь в них принца всегда преследуют злые духи, и только в последний момент ему удается спастись благодаря вмешательству святой девы.

Тарина молчала.

Она понимала, что маркиз говорит ей. Конечно, это нехорошо, что он держит ее руку, но почему-то ей вовсе не хотелось освободить ее.

Мир, полный пугающих загадок, внезапно открылся перед Тариной — недаром она обладала «проницательностью», как говорил ее отец, — и о существовании этого мира она до сих пор даже не подозревала.

Перед ней вдруг возник образ леди Миллисент, ее темные, чуть раскосые глаза, рот, искривленный в соблазнительной улыбке, манера двигаться, делавшая ее так похожей на змею-искусительницу.

Маркиз не сказал этого прямо, но Тарина догадалась сама — леди Миллисент была искушением, перед которым он был не в силах устоять.

Тем не менее миледи покинула яхту, и сердце маркиза вовсе не было разбито.

— Мне кажется, — произнес маркиз, внезапно вторгаясь в ход мыслей Тарины, — что вы и есть та самая святая дева, которая послана мне судьбой. Именно вы призваны помочь мне преодолеть все дьявольские искушения и вновь вернуться на путь добродетели.

В его голосе чувствовались искренние нотки, и Тарина рискнула поднять голову и взглянуть на него, чтобы убедиться, что он не шутит.

— Но у меня нет никакого права вторгаться в вашу жизнь, — тихим голосом возразила она. — Ваша жизнь принадлежит только вам, и только вы сами можете изменить ее…

Маркиз покачал головой:

— Вы ошибаетесь. В жизни каждого мужчины есть женщина, которая вдохновляет и ведет его, подобно звезде. И если в поисках этой путеводной звезды он порой сбивается с истинного пути и может пасть жертвой искушений, грехи в конце концов простятся ему.

— Кем же?

— Думаю, следовало бы ответить «Богом», — серьезно сказал маркиз, — но в данном случае я прошу прощения у вас, Тарина.

— За что же? За то, что вы хотели мне предложить?

— Нет, за те сомнения, что я невольно заронил в вашу душу. Если бы я заранее знал, какая вы на самом деле, я бы скорее дал отрубить себе правую руку, чем позволил бы осквернить существо столь чистое и непорочное.

Теперь слова и тон маркиза разительно отличались от той манеры, в какой он до этого говорил с Тариной. Она взглянула на него с удивлением, а он вдруг спросил:

— Не правда ли, вас еще никто ни разу не целовал?

— Конечно, нет! — с негодованием отвергла такое предположение Тарина, снова отворачиваясь от маркиза.

Ей бы следовало отнять свою руку, но он не отпускал ее.

— Я так и думал, — сказал маркиз. — Давайте начнем сначала. Предоставьте все мне. Я сумею найти способ устроить так, чтобы нам не разлучаться, хотя, должен признаться, в настоящий момент мне ничего не приходит в голову.

— А как же леди Брэдуэлл?

Наступило молчание. После некоторой паузы маркиз тихо сказал:

— Давайте раз и навсегда внесем ясность в этот вопрос — я слишком долго был холостяком и не намерен менять свое положение.

«Как будет разочарована Бетти!» — подумала Тарина, но, увы, она понимала, что не в силах что-либо предпринять.

Однако оставалась еще одна опасность. Тарина боялась, что на обратном пути Бетти может пойти по стопам леди Миллисент.

И тут же уверила себя, что это невозможно.

Нет, Бетти вовсе не такая! Конечно, она упоминала о неком парижском графе и итальянском князе, но почему-то Тарина была уверена, что ни один из них не был ее любовником.

Возможно, она флиртовала с ними, что было вполне объяснимо — ведь Бетти такая хорошенькая! Правда, в глазах ее отца даже такое поведение было предосудительным для замужней женщины, с сожалением призналась себе Тарина.

Она чувствовала себя маленьким ребенком, заблудившимся в лесу и внезапно оказавшимся без поддержки родных и друзей.

Вот почему она судорожно ухватилась за руку маркиза, ища в нем защиты от бушующего моря взрослой жизни.

— Мне так страшно! Я не понимаю, что со мной творится…

У нее перехватило дыхание. Но маркиз догадался, что хотела сказать девушка. Ласково взглянув на нее, он тихо произнес:

— Предоставьте все мне. Я сумею найти выход! Вы должны мне верить!

«А ведь еще недавно я считала, что этому человеку нельзя доверять!» — молнией промелькнула мысль, но почему-то сейчас, сидя рядом с маркизом и держа его за руку, Тарина верила ему.

Словно некие таинственные токи передавались от одного к другому и пронизывали все существо Тарины.

Взглянув на маркиза, она поняла, что он чувствует то же, что и она. А раз так, решила про себя девушка, она не могла ему не верить.

Он наверняка найдет выход! Он сумеет сделать так, что ей не о чем будет тревожиться…

И, словно отвечая на ее мысли, маркиз тихо произнес:

— Все будет хорошо, поверьте мне!

— Я вам верю, — запинаясь, сказала Тарина. — Но мне так страшно… Теперь, после смерти отца, я совсем одна на свете…

— Сейчас мы вернемся на яхту, — продолжал маркиз спокойным тоном. — Приходите и смотрите на мои картины, как только вам захочется. С их помощью я постараюсь сказать вам то, что пока не умею выразить словами.

Тарина глубоко вздохнула, но на этот раз с облегчением.

Ей вдруг пришло в голову, что если бы сейчас маркиз заключил ее в объятия и прижал к сердцу, она чувствовала бы себя в полной безопасности.

И в ту же секунду таинственные флюиды пронизали все ее существо и передались маркизу через их сплетенные руки.

Новое чувство теснило грудь Тарины, наполняло новым смыслом биение ее растревоженного сердца.

Вот впереди показался причал Восточного отеля. И только в это мгновение Тарина поняла, что за новое чувство овладело ею… Это была любовь!

Оно пришло внезапно, когда девушка меньше всего ожидала этого, и захватило ее всю. Отныне вся жизнь Тарины будет подчинена этому сладостному чувству…


Утром за завтраком маркиз не появился. На вопрос Бетти: «Что с ним?» — один из стюардов объяснил, что его светлость приказал подать себе завтрак в каюту.

Это показалось Бетти очень непохожим на маркиза и потому забавным, и она с улыбкой взглянула через стол на Гарри Прествуда, ожидая, что и его насмешила эта прихоть друга.

Однако вопреки ее ожиданиям в этот момент Гарри смотрел не на нее, а на лодки, которые проплывали мимо яхты, причем так пристально, как будто никогда в жизни не видел ничего более интересного. С тех пор как яхта пришвартовалась в Бангкоке, трапеза обычно проходила на открытом воздухе, на корме, где над палубой был натянут тент для защиты от палящего солнца.

Хотя Бетти порой тоже с любопытством наблюдала за суденышками, сновавшими по реке, сейчас ее почему-то раздосадовало то обстоятельство, что какие-то лодки привлекали Гарри больше, чем она

Та завтраком сидели только они двое. Неожиданно Бетти со стуком опустила на стол вилку и нож негромко позвала:

— Гарри!

Не поворачивая головы, он бросил короткое:

— Да?

— Что случилось?

— А почему вы решили, что что-то случилось?

— Но я же вижу! С тех пор как мы прибыли в Бангкок, а вернее сказать, даже раньше, вы как будто избегаете меня. В чем я провинилась, что я такого сказала или сделала, что вы на меня обиделись?

— Ничего подобного.