Сама она была так потрясена, что не смогла уснуть до утра.

Через несколько дней яхта достигла Калькутты, и, к радости Тарины, леди Миллисент покинула судно.

Как ни странно, на Бетти эта новость не произвела особого впечатления, и девушка сочла за благо не обсуждать с кузиной эту тему.

Вообще Бетти вела себя как-то странно — была тиха и задумчива. Тарина даже подумала, что кузина не совсем здорова.

— Может быть, ты не будешь сегодня вставать? — предложила она, войдя утром к Бетти и обнаружив, что та очень бледна.

— Ну что ты! — запротестовала кузина. — Я уже встаю.

— Но ты выглядишь очень усталой, дорогая.

— Это от жары, — томным голосом проговорила Бетти. — Говорят, что завтра будет прохладнее.

И действительно, как только задул прохладный юго-западный ветер, стало свежее, но тем не менее Бетти оставалась непохожей на себя — реже смеялась и часто пребывала в задумчивости.

«Очевидно, — думала Тарина, — она страдала от неверности маркиза. Но теперь, когда эта ужасная леди Миллисент наконец покинула яхту, все наверняка наладится».

Как-то к Тарине обратилась леди Лорейн с просьбой зашить ей платье.

— Мне не хотелось просить вас об этом раньше, мадемуазель, — объяснила леди Лорейн своим мягким, приятным голосом, — ведь вам приходилось прислуживать леди Миллисент. Но если бы вы смогли починить мое платье, я была бы вам очень благодарна. Должна признаться, что сама я не в ладах с иглой.

— Конечно, я с удовольствием сделаю это, миледи, — ответила Та-рина. — У меня теперь и в самом деле много свободного времени.

— Мне доводилось слышать, что леди Миллисент — весьма требовательная дама, — с улыбкой заметила леди Лорейн.

— Весьма! — подтвердила Тарина.

Б голосе пожилой леди слышалось неодобрение не только требовательностью, но и предосудительным, на взгляд Тарины, поведением темноглазой сирены.

— Зато отныне у нас будет славная, уютная компания, — продолжала леди Лорейн, как будто рассуждая сама с собой. — А леди Миллисент вносила некоторую дисгармонию в наш кружок.

Тарина хотела было поделиться с собеседницей своими наблюдениями и мнением о характере и поведении леди Миллисент, но потом решила, что вряд ли горничная имеет право на такую фамильярность.

Захватив платье леди Лорейн, девушка отправилась к себе в каюту.

Через день яхта достигла реки Чао-Прая. Тарина пришла в восторг при виде этого зрелища, но поделиться своими эмоциями могла лишь с Хантом.

Из книг, взятых в библиотеке маркиза, ей было известно, как важна для Сиамского королевства эта водная артерия, которую западные географы называли «Менам», что значит «Большая вода».

Благодаря владению этой рекой правители Аютии сумели завоевать территорию, составляющую в настоящий момент государство Сиам.

Яхта медленно продвигалась вверх по реке, по направлению к Бангкоку. Тарина с интересом оглядывала многочисленные джонки, корабли и баржи, сновавшие по водной глади во всех направлениях.

Внимательно осмотрев берег, она поняла, почему король Сиама так встревожился, когда в прошлом году французские канонерки вошли в реку и открыли огонь по прибрежным селениям.

Деревянные домишки стояли прямо в воде на сваях, и, конечно, их обитатели могли пострадать от действий французов.

Яхта причалила к берегу, и перед Тариной открылся вид на отдаленные храмы и дворцы Бангкока. Да, этот город поистине был способен вызвать восторг и восхищение!

Теперь все ее мысли были заняты тем, как бы попасть на берег, увидеть вблизи все это великолепие.

Однако Хант заверил ее, что, пока маркиз будет занят переговорами с королем Сиама, она сумеет осмотреть все городские достопримечательности.

— Надеюсь, что так и будет, — заметила Тарина.

Она вышла на палубу рано утром, когда все обитатели яхты еще спали. Меж тем река уже ожила: туда-сюда сновали джонки и баржи, а над этой картиной всеобщей суеты безмятежно возвышался роскошный королевский дворец.

Через некоторое время Тарина увидела, как маркиз, облаченный в белые брюки и голубую куртку, спускается по трапу на берег, и вдруг ей страстно захотелось быть рядом с ним.

Девушка знала — об этом ей поведала кузина, — что маркиз и его гости приглашены во дворец на встречу с королем Чулалонгкорном.

Предполагалось, что после завтрака у его величества гостям покажут все красоты Бангкока.

— Как вам повезло, ты даже не представляешь! — вздохнула Тарина, стыдясь овладевшего ею чувства зависти.

Разумеется, ей не пристало сожалеть о чем-либо. То, что Тарине довелось побывать в Сиаме — стране, куда ее не уводило даже самое смелое воображение, — и так, без сомнения, было большой удачей.

Пусть она не увидит знаменитого правителя этой страны, но зато может сколько угодно любоваться великолепной рекой и сверкающими золотыми пагодами Бангкока.

Как только маркиз с компанией скрылись из виду, Тарина выбежала на палубу, чтобы поближе рассмотреть лодки, проплывавшие мимо яхты, и людей на берегу. Погода стояла великолепная, только, пожалуй, немного мешала излишняя влажность теплого тропического воздуха.

Во время путешествия Тарина прочла столько книг о Сиаме, в каждой из которых упоминалось о дружелюбии здешних обитателей, что ничуть не удивилась, заметив, что и впрямь все люди, включая детей, весело улыбаются.

Некоторые даже махали ей руками, проплывая мимо в джонках, и Тарина с радостью отвечала на их приветствия.

В это время к ней подошел Хант и сказал:

— Как только управлюсь с делами, мамзель, могу пойти с вами на берег. Вижу, что вам этого до смерти хочется!

— Ну конечно! — воскликнула Тарина. — Я умираю от любопытства. Можно, я буду задавать вам вопросы?

— Конечно, — разрешил Хант. — А для начала могу сообщить, что мы сейчас находимся прямо напротив Восточного отеля, в котором обычно останавливаются всякие шишки. — Указав на величественное здание, он добавил: — Если хорошенько присмотреться, то за деревьями наверняка можно увидеть принцев, лордов и других богачей!

Тарина, рассмеявшись, взглянула в ту сторону, куда показывал камердинер, и ее взору предстал отель в окружении кокосовых пальм.

— Говорят, что его построил какой-то капитан, — продолжал Хант, — специально для путешествующих по морям. Выходит, для нас с вами, только, сдается мне, мы вряд ли туда попадем.

— И когда же он был построен? — поинтересовалась Тарина.

— Да уж давненько, лет сто назад. Вас еще тогда и на свете не было.

Тарина засмеялась.

— А вот если бы вы увидели короля… — мечтательно произнес Хант. — Он мужчина что надо — ведь у него семьдесят семь детей!

— Не может быть! — воскликнула Тарина.

— Провалиться мне на этом месте! — убежденно сказал Хант. — Причем из них тридцать два сына.

Незаметно подошло время ленча. Спустившись к себе в каюту, Тарина обнаружила, что поднос с едой уже поджидает ее.

На этот раз кок приготовил один из своих шедевров, который в холодном виде был ничуть не хуже, чем в горячем.

Правда, было слишком жарко, и девушка поела совсем немного. Когда она снова вышла на палубу, Ханта там не было. «Должно быть, он еще завтракает», — решила Тарина.

В ожидании камердинера она решила обменять книги.

На опустевшей яхте было тихо. Войдя в апартаменты маркиза, Тарина направилась в кабинет. Бот она, эта сокровищница, хранящая столько замечательных произведений, которые скрасили девушке долгое путешествие и многому научили!

Тарина чувствовала, что благодаря прочитанному она стала совершенно другим человеком, совсем не таким, каким была в Англии.

Войдя в кабинет, она издала восхищенный возглас — ее взору предстали три картины, две из которых помещались на стульях, а одна — на письменном столе.

Тарине хватило одного взгляда, чтобы понять, что это такое. Из книг, посвященных Сиаму, она знала, как выглядят великолепные росписи, украшавшие стены буддийских храмов и носившие название «джатака».

Часто эти росписи служили иллюстрациями к древним преданиям и легендам, уходящим корнями в те времена, когда в Индии еще не существовало буддизма.

Когда Тарина читала об этой живописи, ей и в голову не могло прийти, что она сама сможет когда-нибудь увидеть джатаки, — ведь они находились в основном не в Бангкоке, а в храмах, расположенных в отдаленных провинциях страны.

И вот перед ней тщательно выполненные репродукции древнейших росписей!

Сделанные в изящной манере, в какой обычно пишутся миниатюры, они в то же время были достаточно велики, чтобы дать представление о том, как выглядят оригиналы на стенах буддийского храма.

Как правило, эти росписи изображали мифические существа и различные божества и должны были не только развлекать зрителя, но и учить его.

Репродукции, представшие взору Тарины, без сомнения, прославляли мужество, любовь, доброту, мудрость, терпение и истину.

В них содержалось некое мистическое начало, к которому невольно влекло сердце и душу девушки.

Всматриваясь в эти удивительные картины, она пыталась понять, что хотел сказать их безымянный автор, чему он учил и продолжает учить всех буддистов на протяжении столетий.

Дверь в кабинет открылась. «Это, должно быть, Хант», — подумала Тарина, немного раздосадованная тем, что он прервал то состояние молитвенного восторга, в которое она была погружена.

— Как они прекрасны! — воскликнула она.

— Я знал, что они вам понравятся, — услышала девушка у себя за спиной.

Тарина вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял маркиз.

Застигнутая врасплох, она смотрела на маркиза во все глаза, забыв в эту минуту ту роль, которую играла до сих пор.

Солнечные лучи, пробивавшиеся через иллюминатор, зажгли золотым сиянием ее чудесные волосы. В этот момент девушка выглядела так, словно сама сошла с восточной миниатюры.

Из-за жары на Тарине было не привычное черное платье, которое, по ее мнению, приличествовало горничной, а одно из бледно-лиловых, подаренных ей Бетти. Кузина считала, что в них Тарине будет удобно в жаркую погоду.