«Интересно, смогу ли я в него влезть?» – подумала Полина. Она достала платье и приложила к талии. Потом скинула домашний халат и натянула платье. Оно сидело как влитое. Даже лучше, чем раньше. Раньше у Полины отовсюду выпирали ключицы, а сейчас платье даже было чуть-чуть тесновато в груди. Полина выглядела очень аппетитно. А сверху можно будет накинуть меховую жилетку. Неизвестно еще, где удастся поставить машину и как далеко придется идти пешком. У Полины была чудесная жилетка из чернобурки. Она Полине очень шла и, безусловно, подходила к черному кружевному платью. Полина полезла в бабушкин комод за кружевной театральной сумочкой и наткнулась на газетную вырезку. С нее, улыбаясь во все свои тридцать два зуба, на Полину глядел ее новый знакомый Владимир Сергеевич.

«Чемпион». – Полина взялась за сердце и села на стул. Вспомнила бабушку с этой газетой в руках, не удержалась и начала реветь.

На следующий день он приехал, как и договаривались. Минута в минуту. Полина уже поняла, что ее новый знакомый отличается завидной пунктуальностью. Он вышел из машины, открыл дверцу и помог Полине взгромоздиться на сиденье. Когда он взял ее под локоть, Полине стало вдруг щекотно в районе солнечного сплетения.

– А я вспомнила, где вас видела, – сказала она, усевшись, и достала из сумочки газетную вырезку.

Он развернул, увидел свой портрет и присвистнул.

– Сто лет назад было. В прежней жизни.

– Моя бабушка говорила, что настоящий чемпион всегда остается чемпионом. Вы ей тогда очень понравились, она вырезала ваш портрет из газеты и настоятельно рекомендовала мне выйти за вас замуж.

– А вы?

– А я на тот момент уже была замужем.

– Жалко. Надо было послушаться бабушкиного совета.

– Я бы с удовольствием, но вы где-то пропадали.

– Точно. Пропадал.

Спектакль Полине очень понравился. Она хохотала до слез, и у нее даже болели ладоши от аплодисментов. После спектакля Владимир Сергеевич отвез Полину в ресторан, где они поужинали, а потом повез домой. Когда он провожал ее до парадной, на улице было уже совсем пустынно. Он взял ее за плечи, притянул к себе и поцеловал. У Полины закружилась голова, она подумала, что сейчас потеряет сознание и упадет.

– Я не могу позвать вас к себе, – прошептала она.

– Конечно, я понимаю, у вас сын, – ответил он и опять поцеловал Полину. – Но мы можем целоваться в парадной, как подростки.

– Не-а. У нас там охрана.

– Тогда поехали ко мне.

– Не могу. Как я ребенка оставлю?

– Точно. Не сообразил. И чего будем делать?

– На майские Иннокентия моего бабушка с дедом увезут на Кипр. Они каждый год туда мотаются. Приходите ко мне в гости.

– Лучше вы ко мне, а то у вас там шумно и окна все в городской саже.

– Хорошо. Договорились.

– Это сколько дней осталось? Мама дорогая! Целая неделя. Как же я дождусь?

– Дождетесь. Неделя – это же всего семь дней, а не десять лет жизни.

Полина выпуталась из его объятий и нырнула в парадную. Сердце бешено колотилось. Она и сама не понимала, как переживет эту неделю.

Неделя прошла, как во сне. Полина чего-то общественно-полезное делала на работе, отчитывала подчиненные ей молодые дарования, даже поругалась с управляющим, не сойдясь с ним во взглядах на организацию работы нового отделения, потом складывала Кешке чемодан, отвозила сына в аэропорт, а сама все время ощущала эту сумасшедшую щекотку в районе солнечного сплетения. Владимир Сергеевич звонил ей каждый день, и они шептались по телефону, хихикая, как школьники. Накануне праздников он прислал ей план дороги к своему дому. Наутро Полина собрала кое-какие шмотки, сунула их в дорожную сумку и отправилась по указанному адресу. В конце концов, все-таки лучше, что они встречаются у него. Если ей что-то не понравится, она сядет в машину и уедет. А вот если он будет у нее, то так легко от него не отделаешься. Конечно, отделываться от этого мужчины Полина не собиралась, но чем черт не шутит. Вдруг он в постели никакой? Или зануда несусветная? Хотя это бы Полина наверняка уже заметила. Или пахнет при ближайшем рассмотрении как-нибудь не так? Не в смысле воняет, как говорит Сусанна про Петровича, а просто запах у человеческой кожи может оказаться для другого человека категорически непереносимым. Да мало ли разных причин, по которым девушка может захотеть уехать и вспоминать потом это приключение, как страшный сон. Скажет он чего-нибудь не так, или поглядит, и все – «Снова стою одна, снова курю, мама, снова».

А с другой стороны она едет в загородный дом к совершенно незнакомому человеку. Она же ничего о нем не знает. Фамилию и то случайно узнала. Из бабушкиной газеты. Вдруг он маньяк? На всякий случай Полина перед отъездом сбегала к Анне Ивановне и сказала, что будет у Чернышева Владимира Сергеевича, оставив подробный план дороги к его дому. Анна Ивановна встревожилась и перекрестила Полину.

По дороге с Полиной произошел небольшой казус, который она расценила как хорошую примету. Когда она выехала на пригородную трассу и радостно разогналась, давая машине, соскучившейся в городских пробках, продемонстрировать свои сытые лошадиные силы, Полину тут же тормознули гаишники. Она лихорадочно подсчитывала, сколько сотенных купюр у нее в кошельке, уложится ли она в триста рублей, или скорость ее уже непозволительно зашкалила за тысячу, а если всего триста, то будет ли у гаишников сдача с пятисот. Ведь согласитесь, нарушив на триста, обидно отдавать за это пятьсот!

Инспектор ГИБДД подошел к машине Полины и, козырнув, пробубнил в открытое окно традиционное гаишное «бу-бу-бу», из которого трудно разобрать не только звание и фамилию, но и язык, на котором данный индивид изъясняется.

– Виноват. Дурак. Исправлюсь! – честно отрапортовала Полина, на всякий случай признаваясь во всем. Она протянула гаишнику документы и стала ждать приговора.

– Это хорошо, но номерочек у вас, барышня, совершенно нечитаемый, – изучив документы, строго сказал гаишник.

«Сто рублей!» – с облегчением подумала Полина и заканючила, что сразу же по приезде к месту назначения вымоет номера непременно, а пока готова понести заслуженное наказание прямо на месте без всяческой сберкассы, где очереди и совершенно негде припарковать автомобиль.

– Минуточку.

Несмотря на все Полинины старания, лицо гаишника оставалось совершенно бесстрастным. Он пошел в сторону служебной машины, а Полина в испуге замерла. Чего это еще он удумал. Вернувшись, он протянул Полине документы и начал щеткой для сметания снега драить ее передний номер. Полина подумала, что спит и видит волшебный сон. Гаишник же, закончив с передним номером, принялся за задний.

«Чур меня!» – подумала Полина.

Отчистив от грязи задний номер, он подошел к водительскому окошку, где с открытым ртом сидела изумленная Полина, козырнул и сказал:

– Можете ехать!

– Дай вам Бог здоровья, – ляпнула Полина и тронулась с места. После этого она поняла, что ничего плохого с ней произойти просто не может. Уж если судьба посылает человеку знаки, что он двигается в нужном направлении, то что же это было вот прямо сейчас, как не знак того, что Полине просто необходимо поскорее попасть к Чернышеву Владимиру Сергеевичу. И никакой он не маньяк, а чемпион и мужчина ее мечты.

Когда Полина подъехала к искомому поселению в сосновом лесу, то удивилась огромным заборам, окружающим загородные дома. Самый большой забор оказался у нужного ей дома.

«Да, через такой забор не перепрыгнешь и не убежишь», – подумала она, глядя в телекамеру у ворот. Согласно полученной инструкции Полина нажала на гудок три раза. Ворота медленно отъехали в сторону, и взору Полины предстала удивительная картина. В центре большой лужайки перед домом возвышалась огромная елка, украшенная елочными игрушками. Гирлянды из лампочек сверкали разноцветными огнями. Вокруг елки бегала Агата, а за ней гонялась пожилая упитанная женщина.

– Стой, стой, шелупонь проклятая! – кричала женщина, пытаясь ударить Агату полотенцем.

Полина вышла из машины и поздоровалась. Женщина остановилась, вытерла пот со лба и сказала:

– И вам, здрасьте! Сил моих больше нету с этой шелупонью. Я вам там мясо для барбекю приготовила, так холера эта сперла самый большой кусок. И куда это в нее все влазит! У, зараза. – Женщина замахнулась на Агату. Та тявкала, находясь на безопасном расстоянии.

– А елка у вас с Нового года стоит? – поинтересовалась Полина, разглядывая игрушки.

– Ну что вы! Как можно? Хотя нет, елка-то сама по себе у нас всегда стоит. А хозяин ее на Новый год только наряжает. Однако вот вчера по стремянке ползал, наряжал. У меня, говорит, Василиса, праздник завтра. Василиса – это я.

– Приятно познакомиться. А я Полина.

– У нас еще Мансур есть. Он сторож. У, басурман. Уехал к женам своим на праздники. Хозяин его отпустил. А я вам там наготовила разного. Там в беседке найдете. Сама-то я к сестре пойду. Чтоб не мешать вам. А вы веселитесь. И шелупонь эту, чтоб ей пусто было, на стол только не пускайте. Избалованная, холера!

– Не пущу, уж будьте уверены. У меня не забалуешь! – Полина показала Агате кулак.

Агата демонстративно отвернулась.

– Полина!

Полина обернулась. На террасе стоял Владимир Сергеевич.

«Чемпион, – подумала Полина. – Чемпион, а никакой не маньяк!»

В свитере крупной вязки и в джинсах он казался совсем молодым. Как на фотографии в газете. Разве что волос поменьше. Но это даже ему шло, добавляя лицу мужественности. Правда, этому лицу и так мужественности не занимать. Один подбородок чего стоит. А рот вон какой красивый. Такую красоту в усы и бороду ни в коем случае прятать нельзя. И нос крупный, с небольшой горбинкой, и глаза зеленые. Ух, как Полине нравились зеленые глаза! Надо же, взгляд у него какой, аж дух захватывает.

– Заезжайте в гараж, прямо по дорожке, там ворота открыты.

Полина села за руль и поехала по дорожке. Дорожка вела в цокольный этаж, где были такие же откатные ворота, что и на въезде во двор. Полина заехала в гараж, вышла из машины и достала из багажника сумку. Сумку тут же подхватил Владимир Сергеевич.