Назавтра заявление об увольнении Петрович подписал ей сразу. Без обязательной двухнедельной отработки. В глаза он ей старался не смотреть. Полина тоже особым желанием не горела ему в глаза заглядывать и очень обрадовалась, потому что боялась, что эти две недели могут превратиться в настоящую пытку. Что ни говори, а она все-таки испытывала к Петровичу нежные чувства. Пока она собирала свои вещи, отдел удивленно гудел, но задавать Полине вопросы никто не решался. Похоже, ее отношения с Петровичем были в отделе секретом Полишенеля.

Полина отнесла документы в банк для оформления и позвонила приятельнице в турагенство. Горящая путевка нашлась и через день они вместе с Иннокентием уже летели в Египет. Полина решила, что ничего страшного не случиться, если ребенок пропустит недельку школьных занятий.

Так что через две недели она вышла на новую работу отдохнувшая и загоревшая. Просто ослепительно красивая. Ясное дело, что IT-отдел банка всем своим мужским составом встретил новую начальницу категорически в штыки. Наверняка решили, что блатная. Еще бы! Мало того что баба, так еще и красивая. А все красивые бабы конечно же дуры непроходимые! Мужикам это доподлинно известно. Прямо с пеленок. Хорошо еще, хоть не блондинка.

Первый месяц Полина даже иногда плакала по ночам, а потом привыкла, обзавелась репутацией жуткой стервы и держала своих айтишников в железном кулаке.

Через год банк был куплен крупнейшим полугосударственным банком. Марышев ушел управлять другим банковским учреждением, а Полина ко всеобщему удивлению, так понравилась вышестоящему московскому начальству, что не только осталась в банке, но и пошла на повышение, получив под свое командование IT-отделы нескольких филиалов по Северо-Западу. Конечно, понравилась Полина новому начальству не просто за красивые глаза. Московский фраер, приехавший изучать состояние дел с программным обеспечением вновь купленного банка, имеющего кучу филиалов и отделений, просто ни черта не понял и решил не связываться, а от греха подальше оставить все, как есть. После чего Полину вызвали в Москву и долго беседовали с ней в разных инстанциях. И вот тут уж ее красивые глаза сделали свое дело.

Зарплата у Полины тоже выросла до московских размеров, и она не только наконец сделала в квартире ремонт, но и поменяла себе автомобиль, а потом еще раз. Все не могла найти машину, которая соответствовала бы ее теперешнему внутреннему состоянию. Полина чувствовала себя настоящей начальницей и настоящей стервой, а стерве на маленьком красненьком автомобильчике ездить не положено. Наконец Полина нашла то, что нужно. Машина была хоть и небольшая, но элегантная и хищная, как все машины этой марки. Своим видом автомобиль как бы говорил, что его владелица не какой-нибудь карась с глазами, а вполне даже песчаная акула. Когда Полина пришла в салон покупать машину, то в наличии были все цвета, кроме красного. Полина вспомнила Сусанну, ехидно ухмыльнулась и заказала себе машину именно красного цвета, с черным кожаным салоном и обтянутым кожей спортивным рулем.

В последнее время Полина часто мысленно разговаривала с бабушкой. Ведь все у Полины теперь было почти как бабушке мечталось. И ездит она по магазинам на собственном автомобиле, и выбирает себе наряды один лучше другого, и даже с оболтусом Скворцовым развелась. Правда, сама себе и на автомобиль, и на наряды деньги зарабатывает, а вместо Скворцова никакого такого Чемпиона себе не нашла. А время бежит! Вон и морщины уже вовсю на лице организовались. Руководящие.

«Дура ты, Полина! Ой, дура, – во время этих мысленных бесед всегда говорила ей бабушка. – Все сама карячишься. Что в лоб, что по лбу!»

Петрович после увольнения Полины в ее поле зрения не появлялся, и она, честно говоря, иногда даже жалела, что рассталась с ним. Все равно на ее женском горизонте никого не было. Да и откуда им взяться? Работа – дом, дом – работа! Ну разве что пробка какая-нибудь по дороге. Тогда в соседнем автомобиле, может быть, кто-нибудь симпатичный и обнаружится. Однако в соседних автомобилях в основном почему-то обнаруживались жлобы и хамы. Правда, во время ее очередной командировки в Москву к Полине проявил нескрываемый интерес один из вице-президентов банка, но Полина этот интерес холодно проигнорировала. А ну их всех к бесу, кобелюк женатых!

Городские

Аллочка Кузина приехала на работу в хорошем настроении. Вчера этот чмошник Кузин укатил наконец в свою командировку и теперь будет обратно только завтра. А сегодня к Аллочке придет Алик. Алик не то что Кузин. Он артист и не простой, а подающий надежды. Даже в сериале снялся.

Аллочка работала маникюршей в салоне красоты. Салон был из очень дорогих, благодаря чему Аллочке в свое время удалось подцепить этого чмошника Кузина. И не просто подцепить, а сочетать его с собой законным браком. Кузин, конечно, ни маникюр, ни педикюр не делал, он стригся у Аллочкиной подружки Жени. И чего там, спрашивается, стричь? Да еще за такие бешеные деньги. И так лысина в полголовы. А вот Алик за собой следил. И маникюр делал регулярно, и педикюр, и волосы стриг замысловато, да укладывал. Еще бы! Артист. Ему без укладки никак нельзя. Он же пока не Гоша Куценко, чтобы и вовсе без волос в кино сниматься. Аллочка была уверена на сто процентов, что ее Алик заткнет со временем за пояс любого Гошу.

Аллочка припарковала свой «лексус» рядом с «тойотой» директрисы. «Лексус» Аллочке отдал Кузин, а себе купил новый «кайен». Чмошник, он чмошник и есть. Нет чтобы Аллочке новую машину купить. Сейчас ведь в моде белые. Все приличные люди уже на белых ездят, а этот всё кроит и экономит. Чем Кузин зарабатывает на жизнь, Аллочка не особо интересовалась. Какие-то там трубы или трубопроводы. Скукота, да и только, но деньги вроде бы вполне приличные, и Аллочка, конечно, могла бы уже и на работать. Кузин ей неоднократно предлагал с работы уходить, говорил, прокормит. Еще бы не прокормил! Да только кукиш ему с маслом. Если Аллочка еще и на работу ходить не будет, то и вовсе повесится. На работе подруги, клиенты, Алик – самая настоящая жизнь. А дома Кузин.

– Алка! Никак твой Кузин в командировке? – поинтересовалась у Аллочки на входе администраторша Нелли.

– Неужто так заметно? – удивилась Аллочка.

– Ага! Сияешь, как медный грош.

О ее незадачливых отношениях с Кузиным знал весь салон и часть клиентов. Некоторые сочувствовали, а некоторые говорили, что Аллочка просто дурочка. Зажралась. Сами они дурочки. Аллочка себе цену знала хорошо. У нее-то все в порядке: и грудь своя, настоящая, и попка без целлюлита, и волосы замечательные. Каштановые с медным отливом и вьются симпатичными кудряшками чуть ли не до пояса. А чего Кузин? Жопа чемоданом, брюхо да лысина. Единственное, что в нем хорошо, – так это его деньги. Если б только не ныл еще. Собаку он хочет завести, видите ли! Или ребеночка! Аллочка ему сразу сказала:

– Или я, или эта сраная собака!

Конечно, он Аллочку выбрал, не дурак же он отмороженный. Хотя, честно говоря, Аллочка не совсем понимала, как такой чмошник может столько денег зарабатывать. А насчет детей пусть не беспокоится. Аллочка себе поставила спираль. Еще не хватало детьми фигуру себе портить. Конечно, Кузину она про спираль ничего не сказала. Ну не получаются у них пока дети, может, потом получатся. Вот на воды в Баден-Баден съездят, и все получится. Кузин, конечно, по врачам побежал, проверяться. Проверился и успокоился. Раз дело не в нем, у мужика сразу как гора с плеч. Чмошник.

С самого утра Алик уже прислал Аллочке эсэмэску: «Жду не дождусь, когда увижу свою сладкую попочку». Настроение у Аллочки сразу стало просто великолепным, правильно, что накануне отменила всю вечернюю запись. Эсэмэску она, конечно, тут же стерла. Не дура. Сколько случаев известно, как на эсэмэсках народ прокалывался. Хотя Аллочке, конечно, бояться нечего, никуда от нее Кузин не денется, но на всякий случай, зачем судьбу лишний раз испытывать!

По дороге с работы домой Аллочка заехала в магазин «Бюстье» и купила там чудесный кружевной поясочек с резиночками. Она предвкушала, как ей будет приятно с Аликом, когда на ней будет надет только вот этот нежный поясочек.

«И чего они так носятся со своим Питером? Да жить здесь – самый настоящий подвиг для нормального человека. Вот дома в Ейске сейчас каштаны цветут, птицы поют и в море скоро купаться можно будет. А тут что ни время года, то дождик. Серый и противный. И люди такие противные, наверное, от этого дождя. А самый противный из них чмошник Кузин!» – думала Аллочка, поджидая Алика. Она надела новый поясочек, прицепила к нему чулочки, повертелась во всем этом перед зеркалом, осталась довольна и от нечего делать встала у окна. Аллочка разглядывала питерские крыши, серое мрачное небо, и раздумывала снять ей трусики или оставить.

Наконец приехал Алик. Привез вкусненького шампанского. Аллочка просто обожала сладенькое, а вот Кузин его терпеть не мог. Чмошник. Аллочка застелила шелковые простыни, которые они с Кузиным покупали в Италии. И всю ночь они резвились с Аликом на этих простынях, а Аллочка представляла рожу Кузина, когда он платил за простыни. И не просто представляла, она мстительно хохотала прямо в эту ненавистную рожу.

Утром она сварила Алику кофе, и тот стал собираться на какую-то важную репетицию.

– Аллочка, птичка, ты не видела, куда я вчера свой телефон засунул? – поинтересовался Алик, уже стоя в прихожей полностью одетый.

Аллочка не помнила, куда он сунул свой телефон. Вечно эти мужики разбрасывают свои вещи. Ключи, носки, телефоны!

– Давай позвоню тебе, он и обнаружится, – предложила находчивая Аллочка. Она набрала на своем мобильнике номер Алика, но ответом послужила тишина.

– Странно, мне казалось, что я его положил на тумбочке у кровати. Может, отсюда не слышно, он у меня на вибровызове стоит.

Алочка знала, как тарахтит телефон Кузина, стоящий на вибровызове. Любого кондрашка хватит. Они пошли в спальню, и Аллочка опять нажала на вызов. Телефона по-прежнему было не слышно. Алик тяжело вздохнул, глядя на смятые простыни, и нырнул под кровать.