Ирина Мясникова - Найти чемпиона

– Тебе не предлагаю, ты за рулем.

– Опять издеваешься?

– Ты чего, брат! Я ж от души. Слушай, а может, мне самому с гражданкой Симагиной переговорить. Поставить ее перед фактами и спросить, какого ляда она меня в такую нервенность вогнала. Кому нужен в нашем городе нервный Змей? Нервный да еще жалостливый?

– Спроси. Она сегодня в роддоме дежурит. Санитаркой. Там какой-то мальчик особенный родиться должен.

– Не, в роддом я не пойду. Мне там не место.

– Да уж! – согласился Барабашка и направил машину на набережную к горбатым мостам. – Ну, чего, Змей, прыгнем?

– А как же, – обрадовался Змей. Он очень любил на большой скорости прыгать по горбатым мостам. – Сейчас только Францевну попросить надо, чтобы зеленый свет нам дала, а то встанем в пробке и будут нам прыжки.

– Какая пробка ночью может быть? – удивился Барабашка.

– В нашем маленьком городе, может быть все что угодно, особенно ночью! – справедливо заметил Змей и достал мобильник. Он нажал нужную кнопку, и в телефоне противным мужским голосом прожурчало:

– Старший инспектор ГИБДД майор Жумейкин у аппарата.

– Францевна, любовь моя, мы тут с Барабашкой по набережной катаемся, освободи нам трассу, будь добра!

В трубке раздалось кряхтение и хриплый кашель.

– Безобразие, – строго сказал майор Жумейкин. – Безобразие и хулиганство.

– Ну, Францевна, ну, будь человеком, – заканючил Змей. – У меня, между прочим, сердечная травма и горе.

– Хорошо, – согласился Жумейкин. – Только из уважения к вашему горю. На старт, внимание, марш!

Змей засунул мобильник обратно в карман и махнул головой Барабашке. Барабашка вцепился в руль, и они понеслись….

Ах, ох, ух! – радостно булькало в животах в момент, когда машина зависала в воздухе.

Барабашка и Змей громко хохотали и улюлюкали.

Когда мосты закончились, Змей, утирая веселые слезы, сказал:

– Вот это я понимаю – маленький оргазм!

Барабашка промолчал, сосредоточенно вращая рулем.

Змей внимательно посмотрел на Барабашку.

– Эй! Ты не помнишь, что такое оргазм?

Барабашка вздохнул и ничего не ответил.

– Или не знаешь? – продолжал допытываться Змей.

– Знаю, – огрызнулся Барабашка. – Знаю, но ничего не помню. Ни про любовь, ни про оргазм этот. Ни про что из своей жизни не помню. Только знаю, что она была. Жизнь эта!

– Как была? А сейчас чего? – удивился Змей. – Не жизнь, по-твоему?

– Сейчас нет. Какая ж это жизнь, это сплошная работа. Так только, моменты одни. Вот мы с тобой в данный момент слегка похулиганничали, то есть не работали, а немножко жили, – печально ответил Барабашка, выруливая на Каменноостровский. – Пойду я. Ребятишек проверить пора. Они в это время часто на горшок просятся, а родители спят. Дрыхнут без задних ног, а потом удивляются, что малыши ночью писаются в кровать. Пора высаживать.

Змей посмотрел на часы. Время близилось к четырем утра.

– Да, и мне пора, у меня первые ласточки с бодуна маяться начинают.

– Машину, где поставить? – поинтересовался Барабашка.

– Да тут прямо и ставь, на перекрестке в центре. Я ее потом на сигнализацию поставлю. У нее отличная сигнализация и спутниковая связь. За ней специально обученная охрана прямо со спутника наблюдает. То-то Сулейманов удивится, когда ее менты тут обнаружат, – захихикал Змей, представив рожу своего старого собутыльника.

– Кто такой Сулеманов? – поинтересовался Барабашка.

– Али. – Змей махнул рукой. – Хозяин тачки, барыга. Большой мой друг. Вчера только солнце село, начал все свои религиозные убеждения нарушать. И пиво пил, и водку, и коньяк. Сейчас спит без задних ног. Он, наверное, думал, что я буду с ним рядом сидеть и смотреть, как он дрыхнет, а такая машина красивая простаивать будет?

– А он пьет только, когда солнце сядет? – удивился Барабашка.

– Угу, раньше никак, религия запрещает. Ох, он, бедный, белыми ночами маялся, а сейчас красота, да и только! Зимой, вообще, боюсь, просыхать не будет.

– Тяжелая у тебя, Змей, работа!

– Да, такая же, как у тебя. Знаешь, может, по зиме смотаемся на залив, по льду прокатимся?

– Обязательно. – Барабашка остановил «кайен» в центре Австрийской площади и отдал Змею ключи. – Ну, бывай! Спасибо тебе, отлично прокатились.

– Тебе спасибо. – Змей хлопнул Барабашку по плечу.

Барабашка выкатился из машины и исчез в ближайшей подворотне.

Змей захлопнул тачку, поставил ее на сигнализацию и направился в квартиру Али Сулейманова, чтобы вернуть на место ключи. Всю дорогу его одолевали мысли о Барабашке, о Чемпионе и человеческой дружбе. И чем эта человеческая дружба отличается от их дружбы с Барабашкой? Ведь дружат же! И давно! А Барабашка трезвый ходит. Всего-то пару раз и сорвался. Значит, можно все-таки с ним, с Зеленым Змеем дружить не под винными парами, а на трезвую голову?!

Вовка вдруг понял, что ему невероятно тяжело находиться дома. И физически, и морально. Здесь все напоминало о Светке. И хотя теща уже вывезла все Светкины вещи, тем не менее, как только он открывал входную дверь, ему сразу становилось нестерпимо больно. Смешная собачонка Агата разделяла его горе и утешала Вовку, как могла. Когда вечерами Вовка одиноко сидел на кухне с бутылкой водки, Агата ложилась перед ним на стол и слизывала Вовкины соленые слезы. Вовка честно пытался найти спасение в алкоголе, но самого сильного опьянения хватало только на два часа беспокойного сна. Затем Вовка просыпался и продолжал терзаться. Где-то глубоко в душе он понимал, что Светка бы не одобрила его поведения и, наверное, там, где она находилась сейчас, ей гораздо лучше, чем здесь с ним и Агатой. За это он на Светку даже немного обижался. В его коротком пьяном забытьи Светка часто приходила к нему и ругала его, матюгаясь как извозчик. Когда Вовка просыпался и вспоминал увиденное во сне, то удивлялся, что Светка может знать такие слова. Потом решил, что ругает его не Светка, а он сам через свое подсознание. Хрен ее разберешь, эту человеческую психику. Вон сколько ученых ею занимаются и все рано ничего не понимают. Выходит, без божественного и волшебного вмешательства объяснения некоторым вещам люди так и не нашли. А уж если божественное вмешательство никто абсолютно достоверно не опроверг, значит, Светкина жизнь не кончилась. И где-то далеко, может быть, даже в другой галактике Светка занимается какой-нибудь важной и ответственной работой. Или просто родилась где-то в Австралии маленькая девочка. Новая Светка. Эти мысли слегка успокаивали Вовку. И еще работа. Пора становиться в строй. Арсену без друга справляться с выросшей компанией откровенно тяжело. Вовка понял, что у него есть два пути: либо упасть в алкогольную нирвану, хотя какая там нирвана, так, легкое обезболивание, либо взять себя в руки и продолжать жить. Он собрал все свои вещи, загрузил их в машину и поехал к теще с тестем.

– Вот, – сказал он, кладя на кухонный столик все ключи от их со Светкой квартиры.

– Чего это? – не понял тесть.

– Ключи, Степан Васильевич. Вам. Живите там, всяко у нас и район получше, и места в квартире побольше.

Тесть с тещей жили по-прежнему в той самой квартире, где незадачливый ухажер Вовка Чернышев в голом виде боролся с вешалкой.

– А ты куда? – испуганно спросила теща.

– Мы с Агатой, Галина Ивановна, – Вовка переложил собачонку с одной руки на другую. Агата тявкнула, услышав свое имя, – поедем жить за город. В свое собственное имение.

– Вовочка, да как же? – запричитала теща. – Где же вы там жить будете? У тебя ж там недострой еще кромешный.

– А в домике сторожа. Там уже все готово. Все удобства.

– А сторож где будет жить? – поинтересовался тесть.

– Придумаем что-нибудь. Хотя зачем мне там сторож? Чего сторожить-то?

– Да вот хоть Агату, – сказал тесть. – Она собака породистая, цены немалой.

– Агата у меня переквалифицируется. Станет охранной собакой. Будет супостатам разным головы откусывать. Ну, или, на худой конец, визжать, как сирена.

– Вовочка, родной, а с чего ты это все удумал? – не могла взять в толк теща.

– Галина Ивановна, – Вовка замотал головой, чтобы не заплакать, – не могу я там. Не сплю ни минуты. Душа разрывается. Везде Светку вижу. Все кажется, приду на кухню, а она там.

Теща кинулась к нему и обняла.

– Пойдем, котлеток-то хоть покушай. У меня свеженькие.

– Не могу. Пока доберусь, пока устроюсь. Мне ж на работу завтра. Пора к делу возвращаться. Хватит уже сопли на кулак мотать.

– Сейчас тогда подожди, с собой тебе положу. – Теща скрылась в кухне.

– Сторожа не увольняй, – хмуро сказал тесть. – Мало ли что. Пусть будет. Ты ведь у нас один остался. И еще… – Тесть замялся. – Вдруг так случиться, если встретишь кого…, я имею в виду женщину хорошую, женись. Тебе лет-то всего ничего, еще, может, детей нарожаешь. Они нам заместо внуков будут.

– Да какие там женщины… – начал было Вовка.

– Не спорь со старшим по званию, я давно живу, – перебил его тесть и похлопал Вовку по плечу.

В прихожую вернулась теща и сунула Вовке большой пакет:

– На, Вовочка, покушай, как приедешь. Я там тебе и котлеток, и картошечки, и щей в баночке. Все, как ты любишь. Сунул в микроволновку – и готово! Хотя, чего я говорю, какая там микроволновка! – Галина Ивановна утирала слезы в уголках глаз.

– Ты чего, мать, сдурела совсем? – удивился тесть. – Как на войну парня провожаешь.

– Да, Галина Ивановна, вы не волнуйтесь. И микроволновка там, кстати, есть. И холодильник. А к вам я буду по выходным приезжать. Ну все, побежал я.

– Ну, бывай, зятек. – Тесть пожал Вовке руку.

– Береги себя, Вовочка. – Теща поцеловала его в обе щеки и погладила по голове.

– Кончайте грусть-тоску. Лучше вспомните, как я тут с вешалкой зацепился. Так зацепился, что пришлось даже жениться. – Вовка решил слегка приободрить тещу.