Отвозить Иннокентия с Анной Ивановной в пансионат пришлось Полине самой. Скворцов, как всегда, не смог, сослался на какое-то свое очередное бардовское предновогоднее мероприятие. Где-то он должен был обязательно выступить в составе заводской самодеятельности. И обязательно с утра это выступление надо было отрепетировать. Поэтому он и смылся из дому с утра пораньше, прихватив с собой одну из своих бесценных гитар.

Накануне последнего дня старого года выпало много снега, и путь от электрички до пансионата с чемоданом и дорожной сумкой показался Полине бесконечным. Они шли по узкой тропинке гуськом друг за другом, при этом Анна Ивановна периодически пыталась отобрать у Полины сумку. Кешка тащил рюкзак и все время падал в снег. Уже прямо перед входом в пансионат они завалились в сугроб все втроем и долго хохотали, лежа в снегу и дрыгая ногами.

И сам пансионат, и купленный Полиной номер ей очень понравились. Номер был с двумя отдельными спальными комнатками и маленькой гостиной. Самый лучший и самый дорогой в пансионате. Девушка на рецепции очень удивлялась, что они приехали не на машине. И Полина задумалась: а почему бы ей действительно не купить машину? Вон какую премию она на Новый год получила. И от института, и от Петровича. Да плюс тринадцатая зарплата. На иномарку, конечно, пока не хватит, но вот на какую-нибудь «Ладу» запросто. И тут же душу царапнула мысль, что Скворцов этого не перенесет. Это будет сильным ударом по его мужскому самолюбию. Как же! У жены машина будет, а у него нет. В результате Полина поняла, что машину придется отдать Скворцову, а она опять будет мыкаться с продуктами, тренируя свои бицепсы. Так зачем тогда столько денег тратить?

Она поцеловала на прощанье Кешку и Анну Ивановну и с легким сердцем помчалась назад к станции. Нужно было еще успеть приготовить вкусностей для посленовогодних «доедашек» и принарядиться. «Доедашки» у Полины были любимой частью новогодних праздников. Это когда все гости ушли, посуда перемыта, в квартире порядок, сонное утро, на работу идти не надо, и ты открываешь холодильник, а там… Мама дорогая! И салат оливье, и селедка под шубой, и маринованные грибочки, и твердая колбаска, и рыба красная, и икра. Да мало ли чего там может быть, в этом битком забитом холодильнике. И вот ты берешь кастрюлю с салатом и наваливаешь себе в тарелку от души и идешь с этой тарелкой к дивану, включаешь телевизор и смотришь новогоднюю программу. Прямо в халате.

На «доедашки» Полина планировала, конечно, приготовить оливье. Куда ж без него? Кроме того, у нее была припасен замечательный свинячий окорок для буженины. Не зря же она накануне приволокла из универсама аж целых четыре пакета.

Когда Полина наконец закончила с готовкой и посмотрела на часы, то очень удивилась. Скворцова до сих пор не было. А ведь хотелось бы еще немного поспать, чтобы в праздник не упасть под стол и не захрапеть там обессилено. С Полиной один раз приключилось такое безобразие. Она накануне тоже таскала продукты, потом убирала квартиру, предновогоднюю уборку делала. С утра готовила на восемь человек гостей, опять мыла после готовки кухню да накрывала на стол. В результате, когда гости пришли, Полина выпила со всеми шампанского и заснула сладким сном прямо за столом. Теперь она такого не допустит. Обязательно поспит часок-другой, чтобы быть свеженькой, хорошенькой и танцевать до утра. Она почему-то была уверена, что в ресторанной компании обязательно найдется для нее кавалер, готовый танцевать всю ночь. Скворцов не в счет! Он в танцах никогда участия не принимал. Сидел за столом, смотрел на танцующих и злился, когда кто-нибудь, увлекшись танцем, прижимал к себе Полину.

Полина набрала номер мобильника Скворцова.

– Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети, – приятным голосом сообщила девушка в телефоне.

Полина пожала плечами, может, Скворцов в метро едет. Она прикинула по времени, что у нее еще есть пару часов, чтобы поспать, пошла в спальню и прилегла на кровать. В сон Полина провалилась моментально, видимо сказалась прогулка с чемоданами на свежем воздухе. Проснулась она внезапно, глянула на часы и ужаснулась. Вместо двух часов она сладко проспала целых три. Хорошо, хоть Новый год не проспала. Полина заметалась по квартире. Этак можно и опоздать. Как ни странно, Скворцова дома еще не было. Она опять набрала его номер, и опять милая девушка сообщила ей, что абонент неизвестно где пропадает, так как неизвестно куда запропастился. Полина насторожилась, однако пошла в ванную приводить себя в порядок. Мало ли что. Новогодние пробки, например. Полина вымыла голову, высушила волосы и задумалась, как лучше причесаться. Потом решила, что с таким красивым и строгим платьем волос на девушке должно быть в меру. А лучше минимум. Она зачесала волосы назад и свернула из них, как говорил Кешка, клопсик. Так он называл узел, в который Полина завязывала волосы. Почему это у Иннокентия именовалось клопсиком, Полина не знала, но название ей нравилось и прижилось. Наверное, оттого, что оно какое-то уютное и ласковое. Полина надела вечернее платье и накрасила глаза. Потом она позвонила Анне Ивановне и поинтересовалась, как у них там дела. Сквозь шум и гам детского праздника Анна Ивановна весело сообщила, что у них все в порядке и Кешка главный в хороводе. Потом к телефону подбежал Кешка и радостно поведал, что Дед Мороз объявил его своим помощником, а Кешка уже исполнил со сцены свои любимые куплеты Бубы Касторского, за что получил бурю оваций от зрителей и медаль от пансионата. Полина порадовалась за ребенка и немного успокоилась. Решила еще подождать, подумаешь, ничего страшного, если они немного опоздают. Она села в прихожей у огромного зеркала, надела парадные туфли и закурила. В отличие от бабушки, которая бросила курить, перестав быть дурой, Полина дурой оставалась. Из зеркала на нее смотрела очень красивая молодая женщина. Вот только глаза у нее были какие-то тоскливые. Конечно, тоскливые, небось жалко, что эту красотищу сегодня никто не увидит.

Она опять набрала номер Скворцова и опять услышала все те же слова о недоступности абонента. Полина походила по прихожей туда-сюда и набрала номер милиции. В милиции Полину поздравили с Новым годом, сообщили, что супруг ее наверняка загулял, мол, дело это житейское и под Новый год совершенно обычное, сказали, что заявление о пропаже примут, только если Скворцова не будет три дня. В завершение вежливо посоветовали на всякий случай поискать по больницам и моргам. У Полины сердце ушло в пятки. Она лихорадочно открыла телефонный справочник и принялась обзванивать больницы. В одном из моргов с ее помощью попытались было опознать труп какого-то неизвестного мужчины, после чего Полина вообще перестала соображать и рассуждать логически. Труп, слава богу, Полиной не опознался, и она продолжила дальнейшие поиски. Периодически она набирала номер Скворцова, но безрезультатно. Глянув на часы, Полина ужаснулась: до Нового года осталось пять минут. Она кинулась в гостиную, включила телевизор, принесла из кухни шампанское и начала ковыряться с пробкой. Открыть шампанское к двенадцати ей не удалось, и она слушала бой курантов по телевизору, размазывая по лицу слезы и свой прекрасный макияж. Наконец пробка поддалась, с хлопком отлетела в сторону, и Полину окатило шампанским. Ей было уже все равно. Она даже не стала выливать остатки шампанского в бокал, а стала пить его прямо из горлышка, жалея, что в доме нет водки. Сейчас бы в самый раз.

Раздался телефонный звонок, Полина схватила трубку. Оказалось, что это свекровь. Она поздравляла Полину и Скворцова с Новым годом. Видимо, тоже не смогла дозвониться до сына. Полина решила ничего свекрови пока не говорить, прибавила громкость в телевизоре и прокричала в трубку ответные поздравления, сказав, что должна бежать. Потом позвонили родители, им Полина тоже ничего не сказала. Зачем людей расстраивать, да еще в Новый год. Потом она продолжила обзванивать больницы. За этим занятием и заснула на диване в гостиной прямо в своем вечернем платье и парадных туфлях. Проспала Полина почти до обеда, разбудил ее телефонный звонок. Опять звонила свекровь.

– Поля, тут такое дело… – начала она, как-то странно смущаясь.

– Что с Вадиком?! – не выдержала Полина.

– Ничего, ничего – засуетилась свекровь. – С ним все в порядке. Жив, здоров. Только что мне звонил.

– Все в порядке?! – завопила Полина. – Где он, сволочь? Я всю ночь по больницам и моргам звонила. Меня в милиции послали.

Полина заревела. Сказалось все вместе: и ночное напряжение, и обида за испорченный праздник, да и платья, залитого шампанским, было нестерпимо жалко.

– Полечка, Полечка, успокойся, – залепетала свекровь. – Он меня просил тебе передать, что он от тебя ушел.

– Как ушел? – остолбенела Полина, вмиг перестав реветь.

– К другой женщине, – тихо сказала свекровь.

– К другой женщине?! – удивилась Полина.

– Да. Он просил передать, что ты его никогда не ценила и не понимала. И вот он нашел ту, которая ценит. Поля, я полностью на твоей стороне. Ты мать моего внука, а ту я знать не знаю и знать не хочу, – начала оправдываться свекровь.

– Вот сволочь! Сволочь и трус. Ушел и не сказал ничего. Даже гитары свои сраные бросил! Мамочку вместо себя объясняться послал! – неистовствовала Полина.

Внутри себя ей почему-то было совершенно не больно оттого, что Скворцов от нее ушел. Можно сказать, бросил. Просто было противно оттого, как он это сделал. Вот ведь мудак какой! Действительно мудак, по другому и не скажешь! Мудак и гитараст! А она-то хороша! Столько лет с таким подлюгой прожила. И ведь говорили же ей. И мама говорила, и подруги. А главное бабушка, царствие ей небесное, вообще его в упор не видела. Прямо как знала заранее. Хотя ничего она, конечно, не знала. Просто бабушка умная была. А вот Полина дура! Как есть дура. Самая настоящая.

Свекровь в трубке тихо всхлипывала.

– Знаете что… – Полина приняла решение и моментально успокоилась. – Я сейчас все его вещи соберу и на лестницу выставлю вместе с гитарами. Их тут целых две штуки остались. Гитарасту без гитар никак! Если кто-то подберет, я не виновата. Если ему надо, пусть бежит забирает. Ну, или вас пришлет. И пусть спасибо скажет, что я барахло его с пятого этажа на площадь не повыкидывала. А очень хочется! Очень!